Я не планировала говорить этого. Не желала вываливать на Мауру горечь своих обид. Она не поймет и сочтет их за слабость. Мать всегда считала меня размазней.

– Что за детские упреки, Амаль? Я подарила тебе жизнь. За это ты должна быть мне благодарна. Остальное не так уж и важно, – абсолютно хладнокровно отчитала меня Маура.

Не в силах продолжать тягостный разговор, я выскочила в сени и распахнула дверь. Запах трав, витавший в застывшем воздухе, ворвался в дом. Я выбежала в ночь и крепко зажмурилась. Эта встреча должна была закончиться иначе. Сколько раз за прошедший год я прокручивала в голове слова, которые брошу в лицо матери! Сколько язвительных фраз было придумано! И вот эта встреча настала, но ни одна не пригодилась.

Я оказалась лицом к лицу с женщиной, мечтавшей родить воеводе сына и посадить его на место отца, устранив детей от законной жены. Родилась дочь и сломала все ее грандиозные планы. Впрочем, мое рождение спасло Айдана и Арлана от скорой смерти.

Нарамом не могла править незамужняя девушка, да и после замужества место воеводы занимала не она сама, а супруг. Он перенимал от жены право, данное ей кровью. Наша патриархальная провинция хоть и ступила на путь развития с приходом Белоярской империи, все равно осталась слишком предана давним традициям.

Если у воеводы не было сыновей, а дочь еще не достигла двадцатилетнего возраста и не могла выйти замуж, теплое местечко занимал его следующий по старшинству брат. Их у моего отца было целых три. Не провались план матери и родись у нее сын, он мог бы получить звание воеводы даже в малом возрасте. Будучи советником при своем ребенке, Маура прибрала бы Нарам к рукам. Для этого и затевался ее приворот.

С моим рождением матери пришлось отложить план захвата власти на целых двадцать лет. Нападение Айдана подстегнуло огненную ненависть Мауры к семье отца. Она планировала отправить к Творцу обоих моих братьев, расчистив для меня путь к правлению Нарамом. Но я, в отличие от матери, не желала смерти Арлану, как не желала и становиться разменной монетой в борьбе Мауры за власть над провинцией. Если она всерьез полагала, что сможет править моими руками, то наивно обманывалась.

– Амаль, подожди! – оклик матери заставил меня вздрогнуть. Он эхом разнесся по поляне, отозвавшись от каждого дерева.

Она положила руку мне на плечо, вынуждая обернуться. Этот мягкий взгляд не был способен обмануть меня. Я уже год не верила в ее нежные материнские чувства.

– Я нарву тебе трав в этом лесу. Они сильнее, чем те, что растут за его пределами.

С этими словами Маура устремилась к чаще, больше не сказав мне ни слова. Я уселась прямо на сочную траву и подперла подбородок кулаком. Кому как не создательнице обряда лучше знать, какую травинку и с какого кустика сорвать? Этой науке Мауру никто не учил. Владение стихией земли нашептывало ей, для чего пригодится то или иное растение, как и другим, кому покорилась эта грань магии. Каждая ведьма действовала по наитию, следовала путем одиночки, плела свою нить волшбы.

С детских лет я завистливо наблюдала за матерью. Огонь – воинственная стихия, он не дает тайных знаний. Только грубая сила, только жар, только разрушение. Разве можно счесть меня настоящей ведьмой – продолжением природы? Я – не более, чем пушечное ядро, взрывающее крепость, в то время как Маура – ядовитая дымка, поражающая ее обитателей.

Остаться в одиночестве у меня не вышло. Через пару минут на поляну несмело проковыляла бичура. Мое пламя осветило ее нагое зеленоватое тело, лохматые седые волосы и старушечье лицо с крючковатым носом. Нечисть глядела на меня во все глаза с выражением крайнего любопытства и настороженно принюхивалась.

– Дочь Мауры, – скрипучим голосом прошипела старуха, и настороженность пропала из ее взгляда. – Не обижу тебя.

– Это я тебя не обижу. Мой огонь может сжечь тебя дотла, но не сжигает, – фыркнула я.

Бичура попятилась, опасливо поглядывая на сгусток пламени, зависший над поляной.

– Злая девка, – буркнула она и сплюнула. – Твоя мать добрая. Никогда нас не обижает.

Я расхохоталась не в силах сдержаться. Лучшая шутка за последние годы!

– Ты как здесь оказалась? Вы же в домах живете, – буркнула я, отсмеявшись.

– А чего мне там делать? Здесь со своими сподручней. Люди сейчас злые, – проскрипела нечисть.

– Амаль! Ты пришла! – вдруг раздался в голове голос Душечки.

Дочь Шурале тенью появилась из-за деревьев и бросилась ко мне с объятиями. Я равнодушно приняла их, похлопав ее по спине и задержав дыхание от привычного запаха прелой листвы. На ветхом платье у Душечки болталась подаренная брошь. Похоже, в прошлую нашу встречу я угадала с подарком.

– Когда папенька сказал, что ты пришла к матери, я ушам своим не поверила! – голос дочери Шурале звучал восхищенно.

– Ты меня очень обидела, Душечка, – пробурчала я, отчего глаза нечисти расширились от удивления. – Зачем ты рассказывала Мауре наши с тобой секреты? Я-то думала, что мы – подруги.

– Конечно, подруги, Малечка! Прости меня! Маура места себе не находила, она так скучала по тебе. Мне хотелось ее немного подбодрить. Она так радовалась, когда я говорила о тебе.

Коварству матери не было предела! Обвела вокруг пальца наивную Душечку! Так же легко она окрутила и ее отца. Шурале души не чаял в своей зазнобе, принял ее с распростертыми объятиями и защищал всеми своими воистину огромными силами. Он помогал Мауре во всем и искренне радовался, получая ее благодарную улыбку. Как моя мать сумела очаровать самого повелителя Нечистого леса, осталось для меня загадкой.

– Не рассказывай ей больше о наших встречах, иначе я обижусь и больше не приду к тебе, – предупредила я.

В глазах Душечки заблестели слезы. Она сложила руки на груди и всхлипнула, понурив голову. Я мысленно ухмыльнулась простодушию дочери Шурале. Как у жестокого повелителя леса могла родиться такая блаженная дочь?

– Не плачь. Лучше расскажи, чему ты хочешь научиться у моей матери? – смягчилась я.

Голос Душечки затараторил у меня в голове о невероятных отварах, которые варит Маура, о ритуальных кострах и о ее связи с землей. Она восхищалась моей матерью даже больше, чем собственным отцом. И это казалось мне забавным.

Маура вернулась на поляну, с интересом скользнув взглядом по притихшей неподалеку бичуре, по Душечке, машущей длинными руками, будто мельница, и остановилась на мне. Мать искренне улыбнулась дочери Шурале, отчего та скромно потупила взгляд. Маура вручила мне четыре пучка травы, перевязанные тоненькими ивовыми прутиками.

Такое искреннее стремление помочь можно было бы принять за заботу о любимом ребенке, если бы речь шла не о моей матери. Я должна остаться в живых, чтобы занять место воеводы. Должна развить все свои магические способности, чтобы занять место воеводы. Должна выйти замуж, чтобы занять место воеводы. Все, что касалось меня, сводилось к этой цели. Мое счастье в план Мауры не входило.

– Не тяни. Закопай уже завтра. Береги себя и больше никогда не ходи в одиночку. Особенно берегись Айдана. Неспроста он едет вместе с отцом, – назидательно велела мать.

– Не бойся, Маура. Я сохраню себя в целости, но не для твоих великих целей.

Городские часы на центральной площади пробили полночь пару минут назад. Я выскользнула за ворота, скрыв лицо капюшоном длинной мантии. Караульные с подозрением покосились на мой странный наряд, но почтительно склонили головы. Беркут следовал по пятам молчаливой тенью. Несмотря на раздражение, он нацепил походный плащ, покрыв голову капюшоном. А еще Михель не сказал мне ни слова с того самого мгновенья, когда я вышла из Нечистого леса и с удивлением наткнулась на отряд собственных солдат.

Конечно же, в присутствии солдат я гордо вздернула подбородок и проследовала к городским воротам с абсолютно независимым видом, будто даже не замечаю конвоя. Ни один из моих чародеев не проронил ни слова, они следовали позади безмолвными призраками. Только Беркут неизменно держался рядом, сверля меня красноречиво-разочарованным взглядом. Стоило нам остаться наедине, я попыталась объясниться, но он упрямо отвернулся, не желая слушать оправданий. Отчаявшись достучаться до друга, я фыркнула и исчезла за дверью своей спальни.