– Это же… бесчеловечно, – процедила я, не в силах подобрать слова, которым оказалось бы под силу отразить отвращение, разлившееся зловонной гнилью по венам и отозвавшееся горечью на языке.

– Когда якшаешься только с низшими демонами, граница человечности стирается, – пожала плечами Маура. – Твари слушаются кадаров, будто верные псы. Уверена, именно они вселялись в девушек, не давая тем ни малейшего шанса спастись.

– Они могут проникнуть куда угодно и опутать любого?

Маура покачала головой:

– Демонам под силу подчинить только людей, да и то всего на пару-тройку дней. Колдуны и ведьмы им не по зубам. Нас защищают высшие силы, а в теле живет магия, которая и служит надежным щитом.

– Значит, кадар может подобраться и к моему поместью, – пробормотала я, содрогнувшись.

Эта предательская мысль вспорола сознание так же болезненно, как кинжал вспарывает кожу.

– Я могу научить тебя, как защитить поместье, но кое-что потребую взамен.

Наконец-то взгляд Мауры отразил что-то, кроме равнодушия. Теперь там скользило лукавство.

– Я хочу, чтобы ты возобновила занятия магией и развивала в себе оставшиеся стихии.

– Мне достаточно огня, – отрезала я.

– Недостаточно. Он прожигает кожу, и твои руки однажды попросту обуглятся в бою. Чем тогда ты будешь бороться с врагами? Силой своего устрашающего взгляда? Он у тебя воистину впечатляющий, но до оружия несколько недотягивает. Все легендарные умения ведьм заключены в стихиях воды и земли. Ты можешь знать сотню обрядов, но без этих граней ведьмовства они бесполезны, как санки летом.

– Ты же сама прекрасно знаешь, что я пыталась, – напомнила я, явственно услышав в своем голосе капризные нотки. Маура была абсолютно права, как бы ни было горько это признавать.

– Знаю, потому прошу продолжить. Ты – ведьма, значит, имеешь власть и над остальными стихиями природы. То, что в твоей крови бурлит мощное пламя, напрямую связано с даром, спящим в роду твоего отца. Об этом мне однажды рассказал учитель. Магия рода Кахира наслоилась на мою ведьмину природу и подарила тебе несомненную власть над огнем, но сделала уязвимой к нему.

– И ты, как обычно, скрывала, – в моем бормотании проступила давняя обида. – Впрочем, много лет я не догадывалась и о вещах поважнее. Например, о том, что ты всей душой надеялась на рождение сына.

– Ты вынудила меня рассказать. Я была слишком зла, – покачала головой Маура.

– И впервые в жизни сказала правду, – отрезала я и, помолчав, сдалась: – Хорошо, я обещаю, что займусь своим даром. Расскажи, как защитить поместье от колдовства кадара.

На лице Мауры расплылась торжествующая улыбка, а в уголках карих глаз собрались морщинки. Почему я никогда не задумывалась, что мать выглядит моложе своих лет? Ее лицо почти не тронули морщины, руки казались нежными и молодыми, даже на шее я не сумела разглядеть ни одного залома. В Нечистом лесу Маура расцвела, будто роза в саду. Родная стихия земли питала ее, наполняла силами и самой жизнью. Разве мог отец устоять перед этой величественной красотой и женской хитростью? Неужели он так сильно любил свою жену, что сдался лишь под действием приворотного отвара?

– Чтобы уберечь поместье от низших демонов, закопай с четырех сторон света за забором по пучку из полыни, зверобоя и крапивы. Не забудь окропить травы своей кровью, как и места, где закопаешь их. Ведьмина кровь усилит ритуал. Ах да, и делать это нужно в первый час после полуночи, пока новый день не вошел в полную силу. Пока эти травы закопаны в землю, ни одна тварь из недр не преодолеет их защиту. Если же кадар возомнит себя всесильным и попытается выкопать их, то познает всю мощь кровавых ведьминых обрядов. Он нераздельно связан магией с демонами-прислужниками и не сможет прикоснуться к травам, как бы ни пытался.

– Откуда тебе известно об этой защите? – изумилась я, мысленно прикидывая, как нарвать нужных трав, не привлекая к себе внимания.

– Я придумала ее сама. Она помогает не только от низших демонов, но и от другой нечисти, тесно связанной с землей. Наш дом в Даире защищали такие же пучки. Все годы после твоего рождения я боялась, что от Малики в наш дом придет беда.

Маура оказалась права. Беда пришла в лице навиров, пополнивших мою вместительную копилку страхов.

– Теперь беда идет в мой дом, – ляпнула я, прежде чем успела захлопнуть непослушный рот. Зачем матери знать о моих горестях?!

– Что произошло? – бровь Мауры красноречиво изогнулась, будто бы ехидно говоря мне: «Что там у тебя – соплячки – могут быть за проблемы?»

– Отец с Айданом прибудут в Вароссу через неделю, как раз к моему двадцатилетию.

– Что сподвигло Кахира на это? Обычно он не стремится встречаться с тобой. Еще и наследничка своего решил притащить, – в голосе матери кипело искреннее негодование. – Как бы Кахир не решил выдать тебя замуж за одного из друзей старшего сынка. Тебе нужен надежный муж, но уж никак не избалованный прихвостень этого негодяя.

Я невольно вздрогнула. Мать лезвием прошлась по едва зарубцевавшемуся страху. С наступлением двадцатилетия я получу возможность выйти замуж, и отец обязательно предпримет все, на что способно его влияние, чтобы сплавить меня в чьи-то надежные руки. Он не раз говорил, что мой необузданный нрав давно нуждается в перевоспитании, и этим обязательно займется будущий супруг.

Слабым огоньком в глубине души тлела надежда, что ни один жених не сунется свататься, опасаясь моей дурной славы. Арест Надира Леяна подогрел ее, добавив хвороста в костер людского осуждения и страха. Поскорей бы эта новость добралась до знатных женихов Даира.

Незадолго до нашей ссоры Маура тоже намекнула мне на скорое замужество, которое здорово пригодится в случае, если наследники отца вдруг скоропостижно отправятся к Творцу. Тогда я капризно заявила, что пойду замуж только за Беркута, чем повергла мать в ярость. Она пригрозила, что сгноит подлеца, если он хоть пальцем коснется моего тела. Михель, по ее мнению, рылом не вышел, чтобы жениться на дочери воеводы, и годился лишь на роль цепного пса. Я, ляпнувшая это из глупой детской вредности, не на шутку испугалась за Беркута и больше так с матерью не шутила.

– Неспокойно мне, что старший сынок Кахира будет гостить в твоем поместье, – продолжила Маура. От избытка чувств она металась по комнате, будто посаженный в клетку дикий зверь. – Однажды Айдан чуть не угробил тебя. Что мешает мерзавцу предпринять новую попытку? Не будь он твоим гостем, я бы убила его в первую же ночь, но боюсь навлечь на тебя подозрения.

– Спасибо за искреннюю заботу, – процедила я.

– Кахир уже не молод. Никто не знает, сколько он проживет. Если Айдан получит власть над провинцией, он сотрет тебя в порошок вместе со всем твоим отрядом! – взвилась Маура.

– Я знаю! – мой рык заставил мать замереть. – Нет смысла подогревать мою ненависть. Она пылает уже шесть лет и не стухнет, пока Айдан не окажется на погребальном костре. Я бы с удовольствием убила ублюдка, но не на своей территории.

– Наконец-то я слышу слова, достойные наследницы воеводы, рожденной для правления, а не сопливой трусихи, – победоносно улыбнулась Маура. – Однажды мы сделаем тебя правительницей Нарама.

– Мы снова возвращаемся к тому же разговору! – рявкнула я и вскочила с лавки. – Я могу уйти снова и больше не вернуться!

– Пока вновь не будешь нуждаться в моей помощи, – Маура закатила глаза, будто моля Творца о терпении. – Хватит глупого ребячества, Амаль. Подумай над моими словами и в красках представь, что за жизнь ждет тебя после кончины Кахира. Год назад ты была еще слишком глупа, чтобы всерьез размышлять об этом.

– Зато оказалась достаточно умна, чтобы понять, как ты жаждешь власти. И получить ее все двадцать лет планируешь моими руками.

– Не вижу ничего плохого, чтобы желать своему ребенку стать воеводой, – фыркнула Маура.

– С этой целью ты и забеременела мной! Все эти годы я была, в первую очередь, средством для достижения власти, а уж потом – твоим ребенком!