Но, честно говоря, после того, как в Исаевск вернулся Леонов и за ужином потребовал у прислуги отдельные вилку и нож для рыбы, изменениям в поведении девушки я не сильно удивился. Если уж Джоран Иваныча сломала… И это человека, которого пытались переучить мой дядя, отец и мать. Я-то сразу махнул рукой на этого товарища. Зато теперь я стал понимать, кто действительно самый опасный в роду Феррите. Да и насчёт Киры возникла пара вопросов. Если девушка в мать пойдёт…

И кстати, насчёт рыбы. Точнее, рыбаков. Именно они стали первыми, кто умудрился помереть на моей земле, пускай и под руководством других аристо.

Фриберг с друзьями, наладившими поставку водной живности, причём довольно разнообразной, решили несколько расширить область рыбодобычи, возведя ещё один цех почти в трёх километрах от берега.

По словам аристократа, процесс был отработан до автоматизма, и спустя двое суток они начали взламывать прочную корку пепла, застывшего на поверхности озера. И с этим они справились тоже быстро, даже с учётом того, что толщина застывшей дряни местами достигала трёх-четырёх метров, что было больше, чем у берегов.

Первая пробная вылазка водолазов показала, что место было выбрано удачно. Угодили точно на «банку», плоскую каменную поверхность, из которой росли каменные шипы, облепленные множеством двухстворчатых моллюсков. Как оказалось чуть позже, у этих крупных существ, что размером с пятикилограммовый блин от штанги, было вкусное и питательное мясо.

Так что, Фриберг с сотоварищами уже потирал руки, чувствуя запаха наживы, переместил несколько бригад рыбаков-«воздухоплавателей», пообещав им дополнительные пайки и выходные за сверхурочную работу.

В течение дня добыча шла с утроенной силой, и перерабатывающий едва справлялся с потоком поступающего деликатеса. Но сбавлять темп никто не спешил, так что с закатом, когда фиолетово-серое небо потемнело, работа продолжилась.

По поверхности озера были протянуты линии освещения, через каждые двести метров поставлены посты-модули с вооружённой охраной на случай, если какая тварь с берега забредёт. В общем, офицер имперского флота, он же ныне командир охраны, Хаген, неплохо так заморочился, обеспечивая охрану своих подопечных.

К сожалению, Перун в очередной раз доказал, что абсолютной безопасности на нём не добиться.

Где-то в три часа ночи в цехе и ближайшем к нему посту охраны отключилось электричество, и с ними пропала связь. Буквально на несколько секунд. Но после того, как всё восстановилось, и яркий столп света от цеха и поста вновь стали видны даже с берега, Хагену доложили, что, кроме непонятного тиканья, в эфире ничего нет.

Имперец, не раздумывая, приказал объявить тревогу и перейти в режим осады, а сам вместе с группой быстрого реагирования рванул в сторону цеха.

По пути туда, на всех постах его встречали дежурные, докладывавшие, что ничего необычного за это время замечено не было.

Но стоило им только подъехать к последнему посту, как они увидели, что дверь в двухкомнатную коробку-модуль распахнута, а на пороге лежит аккуратно сложенная одежда. Всех троих дежуривших.

Внимательно обследовав следы, едва припорошенные пеплом, Хаген понял, что они ведут в сторону цеха, до которого было фактически уже рукой подать.

Приказав всем спешится, отряд двинулся туда, по пути осмотрев вставший посередине дороги грузовик. И та же картина: заглушённая машина, сложенные вещи на капоте и следы ног, ведущих в непонятно почему притягательно светящийся в темноте цех.

Дальше в докладе Хагена начиналась путаница. Он то говорил, что они почти сразу же добрались до строения, то потом заявлял, что они ползли в его сторону чуть ли не час. В общем, так или иначе, но они добрались, вот только внутрь не попали. Центральные ворота цеха были опущены, а ручку двери провернуть Хаген не смог. Хотя жутко хотел. Вот прям желал больше всего, но где-то в глубине души понимал, что стоит ему это сделать, и всё — пропал.

Но он с собой справился, и людей своих увёл. Хоть и пришлось для этого особо ретивым прописать прикладом пару раз до потери сознания. Уж больно им хотелось посмотреть одним глазком, что же внутри.

Каюсь, после личного разговора с Хагеном, я и сам решил взглянуть, что же там такое. Да и, с другой стороны, как ни крути, я — владелец этих земель, пусть и сданных в аренду, так что разобраться было необходимо.

Бравый, никогда не унывающий офицер дошёл до двери и остановился, я же смог её открыть и ровно тридцать одну секунду лицезреть внутренности цеха. По истечении тридцать второй аккуратно закрыл дверь и, подняв валявшуюся без чувств Агаши, которую пришлось оглушить, понёс девушку прочь из двухсотметровой зоны влияния.

Вернувшись к машинам, приказал ближе, чем на полкилометра не приближаться, не по воздуху, ни по пеплу, ни под водой. Дожидавшийся нас Фреберг попробовал пристать с расспросами, но я лишь посмотрел в его сторону и порекомендовал сходить самому. Правда, перед этим ему бы стоило написать завещание. Мужчина проникся, а Хаген и сам бы туда не сунулся после пережитого.

Так или иначе, за раз мы потеряли тридцать два человека, что изрядно подпортило настроение мне и окружающим. А ещё обзавелись «хрустальной» горой, растущей из озера и бережно укрытой стенами и крышей цеха. Прозрачной горой, из которой на меня все тридцать две секунды смотрели тридцать две пары фиолетовых глаз мёртвых людей.

Желание расстрелять всю эту дрянь из артиллерии я подавил по возвращению в город. Чёрт его знает, как эта дрянь среагирует на атаку, так что лишь предупредил Хагена, что не стоит им соваться в глубь озера и ограничится добычей только в разведанных местах.

У Фриберга и товарищей чувство жадности, может, со временем и пересилит, но вот у вояки вряд ли. А уж разъяснительную работу среди рыбаков он провести сможет.

Следующей неприятной новостью стало шевеление старухи Син в своём гнезде. Несмотря на напряжённость в наших отношениях, связь мы периодически поддерживали. Хотя в свете последних успехов нашего тройственного союза, нужда в проблемном соседе становилась всё меньше, а последние пару недель я фактически за просто так слал им продовольствие.

Дугальду и его бабуле это явно не нравилось, но выхода у них особого не было. С момента захвата власти и выпадения пепла у некогда перспективного рода начались проблемы. В горах земель для фермерства было негусто изначально, а то, что успели возвести, порушили во время налёта бандитов.

Я же любую помощь, направленную Кембеллу, старался обставить с намёком, что без благородного Исаева и его союзников простому люду было бы ой как тяжело. Делалось это неявно, но кому нужно было, определённо, слышали.

К сожалению, у Старухи оставались её «паучки», служащие одновременно и охранной, и полицией, державшей люд в железном кулаке.

Главный же козырь, заставлявший принимать в расчёт соседа, а именно единственный выход к другим соседям, исчез из их колоды вместе с умершим лесом. Нет, деревья всё ещё стояли, но теперь больше походили на похоронные кресты, а всяческая живность, враждебная и не очень, совершенно исчезла.

Так что в ближайшее время от Старухи с её внучком, определённо, стоило ожидать каких-то действий. Возможно, и хороших, например, вассальной клятвы. Но что-то я сильно в этом сомневаюсь. Так что будем готовиться к плохому. Но не в ближайшее время, недели через три, не раньше.

— Ну а сейчас мне бы хотелось хороших новостей и кружку горячего кофе, — пробормотал я, отодвигая сторону кипу бумаг и потягиваясь.

— Игорь Владиславович! — без предупреждения ввалилась ко мне в кабинет Чакравати, а за её спиной замаячила Агаши. — Там это… Это…

— П-о-н-я-т-н-о, — по буквам произнёс я, — хороших новостей не будет. Ну тогда хотя бы кружку кофе можно?

— Да нет же! Там это… Пепел перестал идти! — выпалила девушка.

— Серьёзно? — я потянулся к пульту и нажал на кнопку, включая экран с изображением с внешних камер куполов. Небо было по-прежнему фиолетово-розовым, но теперь воздух был кристально чист, словно кто-то разом убрал помехи с экрана. — Действительно, прекратился. Блин, надо было что-то покруче загадывать… Но и так сойдёт. А теперь отомри и, будь лапочкой, принеси кофе. Я, между прочим, два желания загадывал.