И вновь передо мной предстал зал совета, но в этот раз он ломился от людей. За столом величественно восседали Мансур со мной по правую руку, оба его советника, Маура, главарь кадаров, глава повстанцев Фадаята и облаченная в изумрудное шелковое платье Ювха. За нашими спинами толпились волхаты, кадары и колдуны, приближенные к Мансуру. Некоторые лица я видела впервые и, возможно, не увижу больше никогда.

– Выдвигаемся сегодня ночью, – заявил Мансур. – Ваиль перенесет меня как можно ближе к руднику жгучего металла, и там мы разожжем костер, с помощью которого откроем огненный коридор. Туда отправятся наши друзья из Фадаята, оставшиеся кадары, Исар и еще несколько человек, которых я определю за этот день. Тем временем госпожа Ювха обратится в дракона и уничтожит рудник. Мы же должны перебить как можно больше надзирателей.

– А что станет с рабочими, которые окажутся под завалами? – спросила я.

– Там работают отбросы, которых сослали на рудники за преступления. Думаю, мы можем пожертвовать парой десятков ради благого дела.

Я хмыкнула, но малодушно промолчала. Благое дело, ничего не скажешь… Но спорить с Мансуром означало привлекать к себе лишнее внимание. Нам и без того сказочно повезло, что Илмару удалось соскочить с готовящейся бойни. На стороне Мансура всего пять кадаров, и каждому предусмотрена работенка сегодняшней ночью. Паршивец весьма правдоподобно отравился и блевал уже второй день. Уж не знаю, что ему пришлось сожрать для этого. Надеюсь, оно не воняло дохлятиной сильнее, чем он сам.

– Мы убьем всех надзирателей и убедимся, что рудник разрушен. Защита нового императора пошатнется, если мы лишим навиров нового оружия, – вдохновенно продолжил Мансур. – После этого наши братья из Фадаята отправятся к своим друзьям, что скрываются в Лируме. Мы же вернемся домой. Госпожа Ювха уничтожит корпус навиров Фадаята, а после – Нарама. Мы же своими силами нападем на солдат империи, чтобы ослабить влияние армии в двух наших провинциях. Тогда я отправлю шаху Нашада прошение о помощи и предложение брака с моей дочерью.

Я равнодушно кивнула, сдерживаясь из последних сил, чтобы не расплыться в коварной улыбке. Ювха уничтожит рудник только потому, что я и вправду сочла это нужным. Жгучее оружие – худшее, что могли изобрести навиры. От него нужно избавиться, и это станет жертвой империи, на которую я ее обрекла. Разрушать корпусы навиров Ювха не станет. Вместо этого она отправится за мной…

В Белояров. И покажет Златояру, каким мощным союзником он вот-вот обзаведется. А еще, я искренне надеюсь, заставит обделаться от страха всю столичную знать.

– Омран, я прошу тебя отобрать тех, кого бы ты хотел взять сегодня с собой, – обратился Мансур к главе повстанцев Фадаята, и тот коротко кивнул. – Это должны быть надежные люди, самые близкие к тебе.

Всеобщее возбуждение охватило зал совета. Кадары переговаривались, приближенные Мансура наперебой вызывались отправиться на рудники, два его советника прожигали друг друга ненавидящими взглядами, а Ювха грациозно поднялась на ноги и возвестила:

– Мансур, вели подать мне обед. А еще я хочу вина. Нужно набраться сил перед тяжелой ночью.

Мансур тут же почтительно кивнул и что-то шепотом приказал Мауре. Та скрипнула зубами и метнула в демоницу колкий взгляд. Неужели матери досталась незавидная роль служанки? Судя по ехидному выражению лица Ювхи, этого она и добивалась. Она видела все мои воспоминания и переняла отношение к каждому в этой пещере.

Маура нехотя коротко поклонилась Ювхе и заверила, что непременно принесет обед в ее комнату. Кстати говоря, демонице выделили покои Эрдэнэ, выселив оттуда их хозяина. За жалкие несколько часов Мансур не сменил гнев на милость, но вредить Эрдэнэ не решался – Ювха пристально следила, чтобы все ее приказы исполнялись. За полдня демоница едва не довела до истерики и Мауру, и Мансура, бесконечно что-то требуя – начиная с платья и заканчивая парвардой, которую оказалось не так-то просто отыскать в полупустых закромах. Я только посмеивалась, наблюдая за представлением и отвлекаясь от собственных трясущихся поджилок.

Грядущая ночь вселяла ужас и надежду одновременно. Если я лишу Мансура главного оружия и части соратников, он разозлится. Творец, как же он разозлится, но без Аждархи ему меня не победить. Единственные, кого я опасалась, – это кадары. Если любящий папенька отправит их за нами, придется дать серьезный бой. Благо рядом с нами будет Илмар. Его демоны встанут на защиту имения, как и ритуал, который я проведу уже следующей ночью. Благодаря цепким ручонкам Диши в моем распоряжении оказались нужные засушенные травы, а еще десяток склянок с кровью Мансура. Девчонка стащила все это богатство у Мауры. Не зря она промышляла воровством в Мореславе – умения пригодились в самый нужный момент.

– Отец, я хотела бы с вами поговорить. Уделите мне минутку, – скрипнув зубами на слове «отец», попросила я, когда зал совета почти опустел.

Мансур окинул меня изумленным взглядом, но благодушно остался. Маура с сомнением обернулась, но встревать не посмела. У меня уже не впервые возникал вопрос: осмеливалась ли она когда-нибудь перечить Мансуру? Я знала всего про один такой случай: когда мать, поддавшись душевному порыву, привела Амира в Даир по огненному коридору.

– О чем ты хотела поговорить, Амаль?

Мансур устало опустил подбородок на сцепленные пальцы и выжидающе замолчал.

Давай же, Амаль, заставь его потерять бдительность.

– Я много думала этой ночью и поняла, что вела себя недостойно. Вы столько сделали для меня, столько усилий приложили, чтобы возвысить меня.

Ага, например подослал кадара к моему брату. Стал виновником смерти Беркута. Окутал мою жизнь паутиной коварства.

– Я – просто глупая девка, которая пытается удержать власть, полученную не своими силами. Возможно, всему виной моя закалка в семье воеводы. Я жила, не доверяя ни отцу, ни братьям, поэтому сейчас мне так тяжело довериться вам.

– Ты отстранилась от матери. Она страдает, но не подает виду, – буркнул Мансур, не глядя на меня.

– Я – плохая дочь. Бесспорно. Но я постараюсь не подвести вас. Примите мою помощь сегодня ночью. Вместе мы сожжем все, как сожгли имение воеводы. Позвольте разделить с вами эту победу. Я встану подле вас и помогу всеми силами, потому что вы – мой отец, а я – ваша дочь.

Мансур перевел на меня задумчивый взгляд, и на миг там отразилось торжество победителя. Он сломал строптивую дочь, она первой пришла за примирением. Паук ликовал, наблюдая за жертвой, что сама затянула на своей шее паутину.

– Я не могу рисковать тобой, Амаль, – наконец сказал он. – Я ценю, что ты решила примириться, и действительно счастлив, когда называешь меня своим отцом. Я сделаю грязную работу сам, от тебя прошу лишь покорности. Революция – сложная задача, и не во всем ты разбираешься так хорошо, как думаешь. Твои упрямство и строптивость только вредят общей цели. Не рушь мои мечты и позволь посадить тебя на трон Нарама. Ты рождена для этого. Каждый шаг, который делали мы с тобой, вел тебя на вершину мира. Не сбивайся с пути.

– Но, отец… Я хочу помочь, – проникновенно заверила я, от переизбытка фальшивых чувств схватив Мансура за горячую руку. Под его кожей бушевал тот же огонь, что и у меня. И то же лицемерие.

– Не спорь, Амаль. Мы же договорились, что ты научишься покорности. – Вторая рука Мансура накрыла мою. – Я знал, что однажды ты поймешь мотивы моих поступков и доверишься мне. Рад, что это наконец произошло. Сегодняшней ночью я приближу победу Нарама с легким сердцем, зная, что здесь меня ждут не только любимая женщина, но и любимая дочь.

Я скромно потупила взгляд, едва удерживая язык за зубами, чтобы не спросить о кадаре, чтобы не бросить ему в лицо очередное обвинение. До чего же проникновенны и до чего лживы его красивые речи! Я добилась главного: Мансур ослабит бдительность…

А еще свершила маленькую месть: он бессовестно лгал и манипулировал мной. Я поступила так же, сыграв на его извращенной отцовской любви, если она и вовсе жила в его черством сердце. Мансур породил лицемерную тварь, которая овладела его же оружием. Это больно и унизительно. Кровь за кровь, папенька.