– Но вашему навиру плохо. Очень плохо. Его жестоко пытали. В его сознание залезли, но Реф не знает, что там увидели.

Грудь сдавила тревога. Возможно, они увидели там меня. Неужели вскоре Первая стража явится и по мою душу?

– Никаких действий они пока не предпринимают, но Амира заперли в корпусе Первой стражи, куда Реф не может проникнуть. Корпус защищен от всего, от чего только возможно. В том числе и от духов. Он построен на территории императорского дворца. Что в империи может быть защищено лучше? – словно прочтя мои мысли, добавил Эрдэнэ. – Реф говорит, что ты, Амаль, заслужила томиться в лапах Первой стражи вместо Амира.

– Знаю, что заслужила. Я готова поменяться с ним местами, но как? – сквозь слезы прошептала я.

– Реф говорит, что Первая стража не собирается передавать Амира суду. Они убьют его, если мы не поторопимся. Но мы не поторопимся, пока не исполним свои планы здесь, – последние слова Эрдэнэ были обращены уже к Рефу. – Уж прости, твой подопечный не важнее Аждархи, с помощью которого Амаль станет куда сильнее и Первой стражи, и навиров.

Сердце умоляло плюнуть на все и броситься в Белояров сию же секунду, повиниться перед Тиром и умолять его о помощи, но разум понимал, что такая горячность не приведет ни к чему, кроме того, что меня саму заточат в соседней с Амиром темнице. Я должна быть осмотрительней и наконец учиться на собственных ошибках.

– Скажи, как вернуть тебя в наш мир? – спросил Эрдэнэ и надолго замолчал. – Реф говорит, что Дания сможет создать мираж, и он расскажет как. Но нужно дождаться дня зимнего солнцестояния. Это будет самая длинная ночь, магия теней в эту ночь сильнее всего. Дания должна вернуться сюда и выпить снотворный отвар, чтобы крепко заснуть. Тогда Реф придет к ней во сне, и вместе они попробуют сотворить чудо вновь. Теперь он снова ругается и говорит, что будь на месте Дании его великолепная Самира, ждать длинной ночи не пришлось бы. Дания унаследовала крохи ее дара, как и Амир. Вот и мучается Реф теперь с ними. В общем и целом, я с ним согласен. Мучений с этими двумя хватает. Я обучал Данию семь лет, и это были не самые лучшие времена.

– Ибнар[20], – пробормотала Игла и гордо отвернулась.

– Для Амаль у Рефа особые слова. Он передал, что она обязана Амиру жизнью и не имеет права бросить его на растерзание.

Я подняла глаза к небу, совершенно не представляя, где сейчас Реф. Но знала, что он где-то рядом. Возможно, прямо у кончика моего носа.

– Я люблю его, Реф. Это так глупо, но я люблю его всем сердцем. Клянусь тебе сделать все, чтобы помочь ему. А если не смогу, то клянусь, что убью каждого, кто причинит ему боль. И их смерть не будет легкой.

Реф должен был услышать мой тихий шепот. Он же дух. Надеюсь, старик поверил, потому что сейчас я была искренна, как никогда.

Илмар перенес нас с Иглой в одну из подворотен Адрама. Эрдэнэ вернулся в пещеру, пообещав завтра же отправить Данира по огненному коридору в имение Тира. А еще, едва ощутимо мазнув губами по моему уху, шепнул, что я должна собрать как можно больше союзников. Он же пока проследит, чтобы обитатели пещеры не стали моими врагами. Неужели Эрдэнэ наивно полагал, что кто-то из них выберет меня, а не Мансура? Все они – будущие враги, которые слепо пойдут за давним вожаком.

Мы прошли по мосту на Правый берег, и в ночной тиши до моих ушей донесся едва слышимый перезвон колокольчиков. Русалка на дне Звонкой веселилась в столь тихую ночь. Как будто затишье перед бурей. Я усмехнулась уголком губ, представив, как обычные прохожие припустили бы вприпрыжку прочь, едва услыхав баловство русалки.

Солдаты на страже ворот в обитель дворянства, как мы с Беркутами называли Правый берег, почтительно расступились, но прожгли безмерно любопытными взглядами. По сравнению со мной и Иглой кадар казался пышущим красотой цветком. Мы же, осунувшиеся, изможденные и уставшие, двигались из последних сил и держались только на упрямстве. Игла еле волокла ноги, я тоже. Плен в доме Айдана и все, что случилось после, выжали последние крупицы сил из моего тела.

Илмар беззаботно оглядывался по сторонам и иногда присвистывал при виде особенно помпезных имений.

– Красиво почти так же, как в Белоярове, – выпалил он.

– Ты бывал в Белоярове? – изумилась я.

– Конечно, бывал. Кто не захотел бы посмотреть столицу, когда верные слуги могут перенести в любую точку на карте? Я, хоть и вырос в горах, никогда не хотел жить особняком. Мне нравятся сборища людей, шумные улицы, рынки, кабаки, дома удовольствий. Люблю, когда вокруг кипит жизнь.

– Как хорошо живется, должно быть, когда убил своего учителя, – чуть слышно фыркнула Игла.

Илмар остался непоколебим и даже не повернул головы в ее сторону.

– Это древняя традиция. Не я ее придумал, не мне ее и нарушать. Когда-то я тоже добровольно позволю ученику убить меня и перенять мою силу. Так повелось. Женщины в муках рожают детей, а кадары в муках передают магию ученикам. Колесо жизни.

– Это не одно и то же, – вырвалось у меня.

– Смотрите на это как на традиционный ритуал посвящения, Амаль Мансур, и тогда перестанете считать кадаров чудовищами.

– У меня есть свои причины так считать и без ваших традиций, – огрызнулась я.

– Понимаю, о чем вы говорите. Я знал Мирека недолго, ведь кадары живут обособленно, но он казался мне не таким мерзавцем, чтобы своими руками лишить жизни стольких людей ради… не знаю даже, ради чего он мог это сделать!

– Был ли он знаком с Мансуром? – прямо в лоб спросила я, но Илмар ожидаемо отмолчался, не осмелившись повернуть головы.

– Я испепелила его, – вспомнила Игла будто бы между прочим. – И такая участь ждет каждого, кто осмелится повторить его зверство.

– Я не убиваю людей ради их дара, если ты об этом, – не впечатлился Илмар. – Я – человек мирный, и предпочитаю не убивать девушек, а заниматься с ними любовью.

Больше мы не проронили ни слова, пока перед нами не возникло монументальное имение Тира. Я покинула его недавно, чуть больше десяти дней назад, но с тех пор, как будто бы, утекли десятилетия. Айдан мертв. Я получила что хотела. Подавись теперь, Амаль, тем, что получила.

Привратники, несущие караул этой ночью, не поверили своим глазам. Они вглядывались в нас так пристально и подозрительно, будто видели перед собой неупокоенных духов, а после с громким улюлюканьем заключили меня и Иглу в крепкие объятия. Я чуть не отшатнулась, с непривычки испугавшись поднятой солдатами бури, но сдалась на милость их радости и послушно замерла. Мои Беркуты, моя огромная семья. Одинокая слезинка скатилась по щеке непрошеной ночной гостьей, но я поспешно вытерла ее. С отрядом не так страшно.

– Амаль Кахир, мы так вас ждали! Где же вы были? Что с вами стряслось? Где Данир? Он нашел вас? – тараторили они, перебивая друг друга.

– Я обязательно расскажу, во что ввязалась на этот раз. Обещаю. Но сначала мне нужно отдохнуть и прочистить голову. Завтра мы обо всем поговорим, – заверила я их так мягко, как только могла. – Ансар не объявлялся?

– Он приходил по огненному коридору, но хороших новостей пока нет. Они ищут, но Мореслав слишком велик, чтобы десять человек прочесали его за несколько дней.

Я мрачно кивнула, решив подумать об этом на свежую голову. Имение Тира вдруг показалось крепостью, за стенами которой можно отдышаться и набраться сил перед прыжком в неизвестность. Оставалось лишь уповать на милость Творца и надеяться, что в неизвестности не спряталась преисподняя.

По пути к дому мы с Иглой успели побывать в объятиях пятерых Беркутов, которые с опаской поглядывали на Илмара. Мои солдаты радовались, как дети. Туган даже прослезился. Встреча с отрядом стала для меня отдушиной. Они спасли меня после смерти Михеля, спасут и сейчас.

Имение уже заснуло. Не сновали из угла в угол служанки, одни только Беркуты и пара десятков новых людей, которых они обучали, рассыпались по дому и саду. Новость о моем возвращении разнеслась быстрее стрелы. Меня встретили все, кто дежурил этой ночью.