Айдан зажал рану на груди, но хрипы в его горле не предвещали ничего хорошего. Я желала ему смерти, но сейчас, когда он умирал на моих руках, чувствовала, насколько неправильно все сложилось. Не так, как должно было сложиться.

Айдан окровавленной рукой нырнул под рубашку и сорвал с шеи черный шнурок с маленькой баночкой, закупоренной пробкой. Внутри клубился туман, в котором то тут, то там мерцали радужные искорки.

– Что… зачем? – выдавила я.

Айдан не ответил. За стенкой слышался грохот – похоже, девочки вломились к Игле. Амир в несколько шагов оказался рядом и упал на колени, и в то же мгновение Айдан дрожащими пальцами, перемазанными кровью, вложил баночку мне в ладонь и с силой сжал их, заставляя раздавить стекло. Мелкие осколки впились в кожу, но этого я уже почти не почувствовала.

– Посмотри… я хотел показать… ненавижу тебя…

Почти не слыша слов Айдана, я нырнула в белесый туман. Перистым облаком он клубился перед глазами, но совсем скоро рассеялся, явив мне солнечный летний день и ту самую улицу Даира, по которой мы с Иглой пришли в имение воеводы. Сейчас же она была забита горожанами, которые кричали и улюлюкали, хлопали в ладоши и счастливо улыбались. Дети выскакивали из толпы прямо на дорогу и подбирали рассыпанные под ногами золотые легеры. На ветвях тенистых каштанов покачивались белые и желтые фонарики, оркестр возле имения играл веселую, праздничную мелодию, а распахнутые настежь ворота украшало множество роз.

По дороге торжественно и величественно шла пара – жених и невеста. Они держались за руки и бросали друг на друга неприлично пылкие взгляды. С ужасом я узнала в них Айдана и… себя! Он не врал. Он и вправду это видел. В неслучившейся жизни я была одета в национальный свадебный костюм Нарама – белоснежную шелковую тунику и такое же белое верхнее платье, расшитое золотистыми нитями. Пояс с неимоверным количеством драгоценностей сверкал в солнечных лучах, а голову венчал тяжелый драгоценный венец. Парадная форма Айдана оттеняла это искрящееся великолепие черным цветом, и вместе мы смотрелись… на удивление красиво.

Лицо Айдана, обычно угрюмое и надменное, светилось искренней улыбкой. Он держал мою ладонь так бережно, словно заполучил сокровище. Даже черты его лица, казалось, смягчились. Айдан выглядел… умиротворенным и по-настоящему счастливым.

Горожане выкрикивали наши имена, наперебой желали счастливой жизни и множества наследников, а я плакала от счастья. Лица почетных гостей, как и простого люда, смазались. В смутных фигурах я различила воеводу и Малику, а еще Арлана и Фариду. Неужели в этом странном видении они наконец обрели друг друга? На руках Фариды проступали очертания ребенка. Они и вправду были счастливы? Как и мы с Айданом?

Я следовала за нами, будто завороженная, и слышала, как Айдан взволнованно сказал мне на ухо:

– Сегодня я счастлив как никогда, моя дорогая Саяра. Клянусь тебе, что отныне каждый наш день будет таким же счастливым.

– Я верю тебе, мой будущий воевода, – ответила я и крепче сжала его руку. – Скажи мне еще раз, что любишь.

– Люблю тебя больше жизни. И так же буду любить наших будущих детей.

С этими словами Айдан поднес мою руку к губам и припал к ней нежным поцелуем, а я с криком вырвалась из видения. Темница кружилась перед глазами, но крепкие руки Амира обнимали меня, превратившись в нерушимую крепость. Он уже разжал кулак Айдана и оттащил меня подальше от трупа, а я… я глотала воздух и чувствовала, что скоро разорвусь на кровавые ошметки от всего, что увидела и пережила за последние дни. Мертвое тело Айдана покоилось рядом, навеки заплутавшее в своем безумии, а у меня в ушах все еще отдавались слова: «Люблю тебя больше жизни». Неслучившаяся жизнь окончательно свела его с ума.

Я прикусила губу до крови, подползла к телу Айдана, под которым уже натекла внушительная лужа крови, и пробормотала:

– Я ненавижу тебя. У нас была только эта жизнь. Той, что ты видел, не случилось бы никогда. Гори в преисподней за то, что совершил. Когда-нибудь я там к тебе присоединюсь.

– Что ты… что это было? – выдавил Амир, но я не нашла слов, чтобы ответить.

Девочки тревожно зашептались, переглядываясь, и в это же мгновение в темницу вбежал пыльный и растрепанный Эрдэнэ, таща за собой шатающуюся Иглу, с рук которой наконец исчезли кандалы. Его пронзительный взгляд прощупал меня с ног до головы. Эрдэнэ скривился, увидев труп Айдана, и неодобрительно покачал головой. А я же застыла в страхе… Амир с Эрдэнэ пришли порознь или вместе? Как они вообще умудрились попасть сюда?

– Хозяин, наверху что-то творится. Там чужаки, – прошипела одна из девочек, и ее словам вторил отдаленный грохот.

Амир вновь оттащил меня от Айдана и прижал к себе. Он едва заметно дрожал. Я на миг зажмурилась, желая навсегда остаться в его пахнущих гарью и пылью объятиях, но Эрдэнэ не позволил мне забыться.

– Чего расселись? Ты! – Он ткнул пальцем в Ами-ра. – Принеси хоть немного пользы и выведи их отсюда!

Значит, они пришли вместе. Лихомор и полудемон, едва не убившие друг друга. Почему они объединились? Неужели ради меня?

Новый громоподобный взрыв раздался ближе, и по подвальным ступенькам кто-то скатился кубарем. У меня не осталось времени на раздумья, как и у остальных. Эрдэнэ подхватил на руки ослабевшую Иглу и шагнул к двери, но дорогу ему преградил подоспевший Ратнар. Он с силой пихнул его обратно в темницу и с ужасом процедил:

– Здесь Первая стража. Они знают, что мы вломились в дом воеводы. Адима и Гойна схватили и увели в кандалах. Мы все в ловушке.

Сердце забилось, словно обезумевшее. Первая стража? Они прибыли с цесаревичем… это не навиры…

– Откуда они узнали? – воскликнул Амир.

– Нас сдал кто-то из своих. Больше никто не знал.

– Потому что все вы ублюдки, – фыркнул Эрдэнэ и, поставив Иглу на ноги, обратился к ней: – Ты сможешь укрыть нас миражом?

Та кивнула, пошатнулась, но крепко схватилась за его руку. Вторую же протянула мне, но смотрела не на меня. Взгляд ее был прикован к Амиру, и в карих глазах плескался ужас. Тот ужас, что делает из людей животных.

– Идем с нами, – прошептала она с мольбой.

Амир покачал головой.

– Они и так узнают, как погиб воевода. Не хочу скрываться до конца своих дней. Прячьтесь. Мы с Ратнаром вас прикроем.

На лестнице слышались приближающиеся шаги. Эрдэнэ кивнул девочкам на дверь, и те отправились навстречу своей гибели. Едва полутрупы ступили в коридор, как его озарила яркая вспышка чистой силы, и они с воем рухнули на пол, словно мешки с залежалой крупой. У нас осталось всего несколько мгновений, чтобы спрятаться. Я рвалась к Амиру, но Игла вцепилась в мою руку и, крепко зажмурившись, опустила на нас теневой мираж.

– Успокойся и сиди тихо. Если тебя поймают, раскроют всех нас, – прошипел мне на ухо Эрдэнэ. Я закрыла рот ладонью, подавляя рвущиеся из груди рыдания. Вокруг клубилась плотная мгла. Я почти ослепла не только из-за нее, но и из-за слез.

Мы затаились в углу и с болью наблюдали, как смутные черные фигуры повалили на пол Амира и Ратнара, как сковали кандалами руки и влили в них зелье. Я боролась со слезами, пока их грубо выводили из темницы, ругаясь и насмехаясь. Творец, почему моя магия была скована зельем? Я бы сожгла всех шакалов императора до единого! Сожгла только за то, что посмели так грубо прикоснуться к Амиру. Он защищал меня, а Айдан, как никто, заслуживал смерти за содеянное. Так почему же сейчас моего Амира уводила в кандалах Первая стража, словно он был злодеем?

Игла цеплялась за мою руку и безмолвно плакала, повторяя лишь одно слово: «брат». Я впилась взглядом в ее алеющее ожогом запястье и не смела поднять глаз, пока неясные фигуры императорских шакалов выносили тело Айдана. Если ее слова значили то, что значили… нет, как такое возможно? Но… Амир упоминал, что у него была сестра. Разве ею могла оказаться Игла? Они же были абсолютно разными… и они оба были лихоморами.

Все внутри смешалось. Мансур, смерть Айдана, мое видение, Амир и Игла. Всего стало слишком много. Слишком! Мне хотелось закрыть руками уши и кричать так громко, чтобы перекричать внутренний голос, твердящий, что теперь и Амир умрет из-за меня.