– Убить Айдана.

Воцарилось молчание. Долгое напряженное молчание. Игла испытующе смотрела на меня карими глазами и о чем-то размышляла.

– Убить Айдана и пустить весь план Мансура под откос… – наконец выдавила она.

– Именно.

– Император отзовет согласие на ваш брак с Тиром…

– И я встану во главе Нарама… как воевода.

Игла открыла рот в изумлении.

– Ты… как давно ты это решила?

– Как перестала пить капли, которые заботливо подсунул мне папенька. Да, они дарят спокойствие, но мешают сочувствовать. Из-за них я отнеслась к грядущей войне совершенно равнодушно, и даже реки крови простых людей, которые обязательно прольются, не трогали меня. Но стоило перестать их принимать, стоило вернуть себе себя и встретить одно мудрое существо… тогда я столкнулась с грядущими последствиями своих решений…

– Ты хочешь обмануть Мансура?

– Я хочу переиначить его план. Мансуру нужны смерти и кровь, которые омоют возрождение Нарама. Мне же нужны мир и покой. Разве ты жаждешь стать виновницей сотен и даже тысяч смертей? Да, я ненавижу навиров, но не все из них достойны смерти. Жаль, что я поняла это слишком поздно. За нашими спинами возвысится Аждарха, и уже никто не посмеет покушаться на волхатов. Император будет вынужден считаться с мнением Нарама.

Игла задумчиво почесала голову и чуть слышно пробормотала:

– Я боюсь будущего восстания. Не хочу гореть в преисподней еще и за новые грехи. Мне бы старые искупить. Ни Творец, ни Владыка, ни другие боги меня не простят.

Я непонимающе уставилась на Иглу, но она истолковала мой взгляд по-своему.

– Даже не пялься на меня. Все равно ничего не расскажу. – Она задумчиво помолчала, покусывая губу, и вновь заговорила, словно на что-то решившись: – Я… только не смейся. Я тоже не желаю смерти всем навирам без исключения, но мое мнение мало что значит для Мансура, как и мнение всех остальных. Он слишком погряз в своих стремлениях. Мансур – кукловод, и меня он тоже решил подергать за ниточки. Я этого не прощу, хоть и безмерно ему благодарна за крышу над головой и науку.

– Что он сделал?

Игла замотала головой и отвернулась, пряча покрасневшие глаза. Я же сделала вид, что ничего не заметила.

– Умом я понимаю, для чего ему нужны смерти навиров, но все равно не могу смириться с тем, что мы теперь не лучше их, – добавила она. – Завтра многих из здешней роты отправят в Даир для подкрепления. В их число попали Амир и Ратнар…

Сердце тревожно кольнуло. Воспоминание о руке Амира, бережно сжимавшей мою ладонь, всплыло слишком нежданно. Его присутствие рядом дарило ощущение твердой опоры. В агонии огня и смерти у меня не было времени думать о чувствах, которые вызывали эти прикосновения, но его защита – это именно то, в чем я нуждалась в те страшные минуты.

– Откуда ты знаешь? – пробормотала я.

Игла зарделась и отвернулась, но ответила:

– Я… подслушала в тени. Амир приходил к тебе, но его перехватила Лира. Между ними… развернулась драматичная сцена.

Я незаметно для самой себя подалась вперед, прислушиваясь к каждому слову. От Иглы не укрылось мое любопытство, и она понимающе усмехнулась.

– Амир признался Лире, что не любит ее. Завтра он уезжает в Даир и больше не вернется в Мирею.

Амир едет в Даир, где убивают навиров! В самое сердце бойни! Я… я никогда не желала ему смерти, хоть и убеждала всех и саму себя в обратном. Да, мои глупые чувства разбились об его ложь, но в груди не перестало болеть. И не перестанет, если Амир погибнет или пострадает.

– Я хочу его увидеть… – прошептала я и торопливо натянула сапоги. Тело все еще подрагивало. Плевать! Если ноги идут, значит, дойду до роты навиров. Откажутся идти – доползу.

– Кудрет сидит в гостиной, совсем рядом. Напивается, – проскрипел голос бичуры от камина.

Игла подскочила и с выпученными глазами уставилась на нежданную гостью.

– Чего вылупилась? Живу я тут, – буркнула та.

– Откуда здесь это? – выдавила Игла.

– Помнишь, я говорила о мудром существе? Знакомься. Позже я все тебе объясню. Сейчас не до того.

Я с благодарностью поклонилась бичуре, отчего та заметно стушевалась, и бросилась к двери. Амир совсем рядом… Только бы он никуда не ушел!

– Ты же не хочешь оказаться с ним по разные стороны поля боя? Придумай хоть что-нибудь, чтобы он не ехал, – бросила мне в спину Игла, и эти слова больно кольнули под ребрами, а следующие заставили залиться краской: – Я уйду к себе, а ты лучше отпусти солдат. Прощание влюбленных и все такое. Ни к чему им видеть тебя с врагом. И ты, существо, исчезни отсюда.

Я совсем перестала понимать, что творится на душе у Иглы и что за чувства она испытывает к Амиру. Но в эти минуты меня не волновал никто, кроме него.

Солдаты торопливо отскочили, когда я распахнула дверь покоев и бросилась к гостиной. Из-под неплотно прикрытой резной двери просачивался тусклый свет. Ощущая, как сердце подскочило к горлу, я потянула за ручку и шагнула внутрь. Амир сидел в кресле, спрятав лицо в ладонях. Рядом с ним на приземистом столике с толстыми ножками гордо стояли ополовиненная бутылка с зеленоватой жидкостью и два пустых хрустальных стакана. Неужто нарамская настойка? И они с Лирой пили ее вдвоем?

Все слова, что толпились в голове, вдруг исчезли, оставив после себя топкую пустоту. Амир услышал, как дверь открылась, и поднял на меня слегка затуманенный взгляд. За дни, проведенные в карцере, черты его осунувшегося лица заострились еще сильнее, под глазами залегли тени, а кожа как будто посерела. Взъерошенные темные волосы смешно топорщились. Мне вдруг захотелось запустить пальцы в эти мягкие пряди и пригладить их. Как в ту ночь, когда он впервые поцеловал меня. В ту ночь, которую я не смогла позабыть.

Зеленая шинель вместе с мундиром валялись на соседнем кресле, как и портупея. В простой белой рубашке и наспех заправленных в сапоги черных форменных брюках Амир словно бы вновь превратился в Ингара, которому я доверяла и в которого по-идиотски быстро влюбилась.

Что мне сказать? Как отговорить? Как спросить о Лире?

Во рту пересохло, как в самый знойный день нарам-ского лета.

– Я рад, что повидаю вас перед отъездом, – тем временем признался Амир. – Я искал вас для важного разговора, но уж простите, постеснялся врываться в спальню к Тиру.

– С чего ты взял, что я была в его спальне? – фыркнула я.

– Вы его невеста, – пожал плечами Амир. – Никто вас не осудит. Нет, вру. Осудят. Народ здесь такой, сами понимаете. Они осуждают всех и за все. Вы еще не женаты, но уже проводите ночи в его постели.

– А ты осудишь? – В моем голосе послышался вызов.

– А я не имею права осуждать. Я всего лишь навир, который пришел поговорить о ведьме по имени Нава. Знаете такую?

Я замерла, словно ошпаренная кипятком. Нава?! Что…

– Сегодня она явилась в корпус навиров и кричала о чудовище, живущем в озере, и об убийствах в лесу. И знаете, что я подумал? Почему же в том лесу я встретил именно вас?

С этими словами Амир грациозно, словно лев, поднялся на ноги и приблизился ко мне почти вплотную. Я тихонько сглотнула, ощущая себя глупой мышью, угодившей в мышеловку. Сама пришла сюда. И снова совру, как он без зазрения совести врал мне.

Тихие шаги Амира набатом отдавались у меня в груди. Чем ближе он подходил, тем сложнее мне давались вдохи и выдохи.

– Я уже говорила тебе, что не было меня ни в каком лесу.

Конечно же, он не поверил.

– Вы что-то замышляете. Указ Тира, который так взволновал народ, тоже ваших рук дело. Лес, живущие там люди, похищения, чудовище в озере. Что вы задумали? Решили свергнуть Тира?

Я отчаянно замотала головой, задохнувшись от возмущения. Свергнуть Тира? Да если бы не я, этот незадачливый воевода уже встретился бы с Владыкой!

– Клянусь, ничего подобного я не замышляю.

– Тогда объясните мне, как все это связано с вами! – рявкнул Амир, сделав еще шаг навстречу. Мы оказались так близко, что наше учащенное дыхание смешалось. Я улавливала запах травяной настойки, но впервые он чувствовался упоительным. Потому что это дыхание принадлежало Амиру.