Насладиться этой картиной вдоволь не вышло, ведь в нас со свистом полетели мелкие куски металла, похожие на звезды. Я торопливо поднял стену теней, и метательные штуки со звоном осыпались к нашим ногам, но едва не пробили надежную защиту. Их метнули с нечеловеческой силой.

Не успели мы перевести дух, а бурлящие тени Иглы взметнуться ввысь, как в нас полетела новая порция смертоносных малюток, оказавшихся крестовидными клинками, заточенными со всех сторон.

Пока я усилием воли собирал вокруг нас мощную стену теней, Ратнар сгустил воздух в небольшой комнатке, куда мы попали. Двое вусмерть пьяных мужчин, лежавших вповалку на старом матрасе, задыхались, как и Иссур. Ему нечего было противопоставить силе командира сыскарей.

– А вот и сам ибнар к нам пожаловал. Готов пожертвовать башкой? – прорычал тот, что метнул в нас клинки.

– Попробуйте отрубить! – рявкнул я.

– Не хвалился бы ты, сосунок! – пригрозил картавый, и без предупреждения ко мне устремилась самая настоящая молния. Густой воздух замедлил ее, но от жара накалился так, что обжег ноздри.

Игла взмахнула руками, и ее склизкие тени поглотили молнию, наполнив комнату едким дымом. Картавый развел руки, но не успел призвать еще одну, как мгла окружила троих задыхающихся колдунов. Бурлящая тьма превратилась в темницу для их магии и для них самих.

Ратнар повел руками и с силой сдавил нечто незримое, отчего Иссур и двое мужиков на матрасе схватились за шеи и открыли рты, судорожно глотая воздух, которого им так не хватало. Младший Ак-Сарин хрипел угрозы, но заработал лишь весомую оплеуху от меня. Когда глаза Иссура закатились, друг смилостивился и разрешил им снова вдохнуть полной грудью.

– Я вас уничтожу, клянусь, – просипел Иссур, кое-как поднимаясь на ноги и кашляя.

– Конечно же, уничтожишь. Только руки марать придется самому, а не тупицам-подельникам или головорезам воеводы Нарама, – фыркнул Ратнар. – Впрочем, зачем я даю ложную надежду? Чтобы нас уничтожить, тебе не помешало бы выбраться из этого подвала.

В тот же миг крысеныш молниеносно выхватил из ножен кинжал и одним ловким движением метнул его мне в грудь. Я среагировал мгновенно, почти на уровне инстинктов: тени отбили оружие, а после взметнулись к низкому потолку и смешались с огнем из ламп, увеличившимся во сто крат. Окутанное сумраком пламя, совсем как в тот злополучный вечер, когда я чуть не сжег родительский дом, метнулось к Иссуру. Огненная ловушка замкнулась вокруг Ак-Сарина и обожгла кожу, отчего тот взревел. Я заставил себя выдохнуть. Не стоило убивать Иссура. Мерзкая внутренняя тьма чуяла добычу и кровь, но не получила выхода. Кольцо пламени вокруг Иссура расширилось, и из его поганого рта посыпались проклятия.

Тем временем Ратнар влил в двух протрезвевших от удушья мужиков зелье навиров. В эти минуты не было времени выяснять, кто колдун, а кто простой человек. Силу Иссура мы знали, и потому зелье на него тратить не стали. Ратнар равнодушно кивнул на Ак-Сарина и рявкнул:

– Снимай ремень, недовоевода!

Иссур покорно стащил с себя добротный кожаный ремень, а после бросил его к ногам Ратнара. Во взгляде ублюдка бушевали те же проклятия, которые он только что изрыгал.

– Погаси-ка огонек, дружище. Моя кожа дорога мне как память, – с ухмылкой попросил друг и, стоило тени поглотить пламя, с силой стянул руки Иссура за спиной. – Подозреваю, что вам неудобно, достопочтенный недовоевода, но мне плевать. Уничтожите меня как-нибудь за это.

Злобный взгляд Иссура прожигал лицо Ратнара, но тот видел на своем веку слишком много мразей, чтобы впечатлиться. Не могло быть жалости к тому, кто выпил столько крови у собственной семьи.

– Скоро вернутся остальные и не оставят от вас даже мокрых пятен, – прошипел Иссур.

– Знаешь, сколько этих остальных? Трое. Так что не смеши меня, – процедил я, приблизив лицо к лицу Иссура. Мне хотелось рассмотреть там хотя бы каплю раскаяния, но кроме бессильной ярости там ни для чего другого не осталось места.

– Амир… помоги мне… – донесся из-за спины слабый голос Иглы.

Мое имя из этих уст царапнуло слух, но мы с Рат-наром сию же секунду обернулись и с ужасом уставились на нее. За какую-то пару минут из Иглы почти утекла жизнь, превратив пышущую здоровьем девушку в подобие живого мертвеца. Со смуглого лица пропали краски, в глазах блестели слезы напряжения, на руках проступили вены, а зубы скрипели так, будто вот-вот сотрутся в порошок. Игла едва удерживала барьер между нами и колдунами.

Она с надеждой протянула ко мне дрожащую руку, и я бездумно ее сжал. Ладонь Иглы взмокла, а пальцы свела судорога, но стоило нам коснуться друг друга, как мою грудь расперло. Из горла вырвался судорожный вздох, а тело охватила слабость. Игла словно вытянула из меня половину сил, но при этом я готов был отдать даже больше. Опустошение быстро сменилось чувством… правильности. Мы словно… дополняли друг друга своей магией, и это ощущалось невероятным. Я никогда не встречал других лихоморов и не догадывался, что наш дар способен на такое.

Игла цеплялась за мою ладонь, и ее дыхание выравнивалось. Она гордо расправила плечи и с новой силой поднажала, сдавливая пленников в ловушке из мглы.

– Не убивай их. Они нужны для допроса, – попросил я. – Достаточно, если они просто потеряют сознание. Как раз успеем надеть кандалы и залить в них зелье.

Игла метнула в меня благодарный взгляд и кивнула. Она повела свободной рукой, теневая ловушка сжалась и забурлила, но тела… рухнули на пол слишком рано. Люди не задыхаются так быстро.

– Что с ними? – процедил Ратнар.

Игла с осторожностью рассеяла тени, и мы с ужасом поняли, что все трое колдунов мертвы. Их лица посинели, а распахнутые глаза невидяще уставились в потолок.

– Ты их удавила! – возмутился друг. – И как нам теперь доказать их связь с Айданом? Трупы при всем желании не допросишь!

– Шайзар просил не убивать, и я не убивала.

Я отпустил руку Иглы, и та вновь пошатнулась, но отпрянула, стоило мне потянуться к ней.

– Хватит меня лапать, – фыркнула она и присела перед трупами.

Игла деловито осмотрела кожу одного из них, веки и зрачки, а после приподняла губу. На зубах колдуна осталась кровь. Служанка Амаль внимательно изучила тело и обнаружила окровавленную рану на левом запястье. Он… кусал себя? В руке Иглы мелькнул тонюсенький стилет, который она жестом фокусника достала из ножен на предплечье. Острое лезвие вспороло рану, и служанка Амаль, не брезгуя, запустила пальцы в плоть мертвеца. Уже через несколько мгновений она издала победный клич. В ее окровавленных пальцах поблескивала серебром пилюля.

– Эта дрянь была вшита под кожу. Когда-то я читала, что нашадские воины вшивают в свои тела яд, чтобы при попадании в плен покончить с собой, не дожидаясь пыток и допросов. Похоже, воевода Нарама поклонник военной доктрины Нашада.

– Какие слова, барышня! Военная доктрина! Я впечатлен и сражен наповал, – фыркнул Ратнар и даже отвлекся от изучения трупов, одарив Иглу полным нескрываемого ехидства взглядом.

– Представь себе, великий сыскарь. Я умею не только спасать неумех-навиров.

Ратнар наверняка швырнул бы в Иглу остроумный ответ, но его перебил смешок Иссура, переросший в истеричный хохот.

– Обставили они вас по всем фронтам, неудачники, – задыхаясь от смеха, выдавил он.

– Может, мне и тебя убить, тварь? – зарычал Ратнар, грубо толкнул Ак-Сарина к каменной стене и вцепился ему в глотку. – Ты и твои дружки опоили людей, и те превратились в диких зверей. Они превратили Правый берег в кровавое месиво. Ты хоть представляешь, сколько смертей на твоей совести, завистливый ублюдок? Так хотел звание воеводы, что позабыл, как это – быть человеком?!

Иссур хрипел в хватке Ратнара, открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег селедка, и отчаянно цеплялся за своего обидчика связанными руками. Голыми руками. Вдруг он замер и даже обмяк. Ратнар ослабил захват, и Иссур пробурчал:

– Ты не врешь. Он одурманил людей. Он и правда сделал это…