Я старательно принюхалась, но благодаря аромату благовоний не учуяла трупной вони. Перед глазами до странного ярко возник образ умирающего Амира и тот смрад, что исходил от его раны. Я сжала руки в кулаки, ногти впились в ладони, и боль вернула мне трезвый рассудок. Можно было бы попросить у Мауры успокаивающие капли, но сегодня я должна убить Салара, ведомая яростью и ненавистью. Ни к чему сковывать их травами.

– Это Илмар – самый молодой волхат из всех, что живут в Нараме, – представил выродка Эрдэнэ и с ухмылкой добавил: – И самый азартный.

– Твои шлюхи просто умеют уговаривать сыграть еще. А после подглядывают в мои карты, – фыркнул кадар, но при слове «шлюхи» расплылся в сальной усмешке.

Эрдэнэ не стал опровергать его слова и деловито подтолкнул малолетнего балсака ко мне.

– Амаль, ты сможешь направить нас? Тогда мы переместимся прямо в твою спальню. Время сейчас позднее. Уверен, новый наместник спит в своей… прости, в твоей постели.

Тело прошила нервная дрожь, стоило представить, что моя спальня теперь принадлежит мерзкой твари. В тех стенах, что раньше служили мне крепостью, отныне царствует вонючий ибнар.

– Я проведу вас, – кивнула я и протянула руку кадару, подавив рвотный позыв. Тот с интересом оглядел меня с ног до головы и, видимо, остался доволен увиденным.

– Пусть ублюдок умрет болезненной смертью, – попросил кадара Эрдэнэ, и тот с готовностью кивнул.

– Мои демоны заставят его страдать, а Амаль Мансур посмотрит. Они могут даже подчинить его и заставить, к примеру, прыгнуть с крыши или вспороть себе горло.

– Нет! – отрезала я. – Его жизнь принадлежит мне. Наместника убью я. Пусть твои демоны его только удержат… и немного помучают.

– Как же я люблю кровожадных женщин. – Кадар мерзко облизнулся, пожирая меня похотливым взглядом, но тут же опустил глаза, получив ощутимую затрещину от Эрдэнэ.

– Перед тобой будущий каан Нарама, а ты смеешь сыпать сальными шуточками, будто говоришь со шлюхой из моего трактира! Не забывайся!

– Я – вольный человек. Надо мной не властны правители, – выпятил грудь кадар.

– Еще раз повторю: не забывайся, щенок. – Что-то переменилось в голосе Эрдэнэ. Он вдруг зазвучал ниже, заставив меня содрогнуться. Я не видела, что мелькнуло в его глазах, но кадар скуксился и расплылся в заискивающей улыбке.

– Зачем злишься, Эрдэнэ? Я уважаю каана, уважаю. Видишь?

С этими словами он поспешно поклонился и почтительно припал к моей руке с поцелуем. Я с трудом скрыла гримасу омерзения. Эрдэнэ ободряюще улыбнулся мне и сжал вторую руку кадара, при этом не забыв окинуть его красноречивым взглядом. Я в который раз забыла, что передо мной полудемон, наверняка проживший много десятков лет. Ему ли кланяться в ноги сопляку-кадару, возомнившему себя повелителем недр?

Вокруг нас вздыбилась тьма и поглотила весь мир либо же выдернула нас из этого мира. Меня затошнило, да так сильно, что я едва удержала в горле желчь из пустого желудка. Чудилось, после смерти Беркута прошла всего минута, и демоны кадара вновь несут меня навстречу погибели. Я ощущала потную ладонь выродка и искренне жалела, что не могу держать за руку Эрдэнэ.

Не прошло и минуты, как демоны отпрянули и зависли неподалеку, а мы сами оказались в месте, разительно отличавшемся от моих воспоминаний. Здесь стояла другая кровать – вдвое больше моей, да еще и с пышным алым балдахином. С огромного портрета в золоченой раме снисходительно ухмылялся новый наместник Вароссы. А еще здесь обнаружилась… пара стонущих людей на сбитой постели. Мне хватило мига в полутьме, чтобы узнать в скачущей на Саларе девице служанку, которая заплетала мои волосы, когда я в который раз сожгла кожу на руках. Помнится, это произошло как раз в ту ночь, когда ко двору попросился перебежчик.

Служанка приоткрыла замутненные страстью глаза и взвизгнула, увидев незваных гостей. Я холодно усмехнулась и кивнула Илмару. Тот картинно щелкнул пальцами, и демоны ринулись к своим жертвам. Новый наместник задыхался и хрипел, силясь что-то сказать. Девица же плакала и молила пощадить ее, пока не начала задыхаться и сипеть вслед за любовником.

Я подошла к ней вплотную, ощущая нотки трупного смрада, что исходили от клубящихся демонов, и процедила:

– Если не хочешь сдохнуть прямо здесь и сейчас, убирайся из поместья немедленно. И только попробуй ляпнуть хоть одной душе, что видела меня здесь. Откроешь рот – эти демоны найдут тебя в любой норе, достанут из-под земли и заставят страдать так, что взмолишься о быстрой смерти. Ты же знаешь, нечисть слушается меня. И я прикажу своим слугам следить за тобой неусыпно.

С этими словами я брезгливо выудила из кучи сброшенного в страсти тряпья серую рубаху и швырнула ее служанке. Демоны отступили как раз за мгновение до того, как дешевая тряпка врезалась в лицо девицы.

– Я никому не расскажу о вас, клянусь. Амаль Кахир, прошу, не убивайте меня, – лепетала она сквозь слезы, торопливо натягивая рубаху на голое тело.

Девка несмело потянулась к куче своей одежды, но я пинком отшвырнула ее туфли, а следом оттолкнула шлюху, отчего та с визгом рухнула на задницу.

– Пошла вон отсюда, – едва сдерживая гнев, прорычала я. – Этот кутарашым убил половину прислуги, а ты с удовольствием легла под него, как дешевая подстилка. Беги отсюда босиком, пока я не передумала отпускать тебя, шлюха.

– Прошу… я не… я только хотела… чуть лучшей жизни… – сквозь слезы лепетала служанка, пятясь к двери.

– Ты ее получишь. Саму жизнь. Больше не проси.

Я устало махнула рукой, и кадар вновь щелкнул пальцами. Демоны устремились в погоню за девкой, отчего та с визгом бросилась наутек.

– Мы сейчас разбудим все поместье, – буркнул Эрдэнэ. – Режь его, и дело с концом. Ты же для этого тянешься к кинжалу?

Я кивнула и выхватила из ножен подарок Беркута, не обращая внимания на боль в ладони, которую после лечения Иглы покрыла чувствительная розовая кожа.

Салар все еще задыхался, а демоны веселились. Если бы не клокочущая ненависть, я бы смутилась от вида обнаженного мужчины. Сейчас же это тело вызывало во мне брезгливость и давние воспоминания о цепких руках, сминавших юбку моего платья.

Я склонилась к Салару, и демоны отпрянули, сковав его по рукам и ногам. Лицо наместника застыло в гримасе ужаса.

– Ты же знаешь, почему я здесь? – обманчиво ласково поинтересовалась я, проводя лезвием по щеке Салара.

– Тебя схватят, – прохрипел ибнар, всё еще хватая ртом воздух.

– Если я смогла войти так тихонько, что меня не заметил никто из твоей хваленой дружины, то сумею и выйти, – ухмыльнулась я, углубляя порез. Из раны все быстрее и быстрее текла кровь, а я вновь видела себя в подвальной каморке, где мы когда-то пытали разбойников. Я допрашивала их так же: неторопливо резала, а после прижигала раны огнем. Но сейчас нельзя было оставлять за собой следов колдовства.

– Тебе служат демоны… ты сама демон, – не сдавался Салар и даже пытался дергаться. Конечно же, демонам кадара это не понравилось. Они сдавили сильнее, отчего из-под клубящейся мглы послышался треск, а после – вопль Салара. Мне пришлось накрыть его лицо подушкой, чтобы заглушить крик боли. Запястья наместника оказались сломаны.

– Амаль, хватит церемониться, – рыкнул Эрдэнэ. Он неторопливо взял с камина масляную лампу и разбил ее о столбик кровати наместника, окропив балдахин то ли маслом, то ли жиром. Та же судьба постигла и висевшую на стене лампу. Ее Эрдэнэ разбил о подоконник, перемазав тяжелые бордовые шторы.

Я наблюдала за ним, все еще удерживая подушку на лице Салара. Эрдэнэ невозмутимо зажег серник о трут и поднес его к испачканной шторе. Языки огня весело заплясали на материи. Он решил поджечь комнату без моего пламени. Мы не оставим навирам не то что колдовских следов, но и самого места убийства.

Следовало поторопиться.

Я уперла лезвие камы в выемку за ухом Салара и застыла. Свободной рукой оттянула его голову за волосы, открывая шею. Лишь одно резкое движение, и крупная артерия будет перерезана, а сам балсак сдохнет в муках от потери крови. Но я медлила. Почему я это делала?