— Я точно не помню, да и сложновато это было для моего понимания, но, если рассматривать ситуацию в общем, то получается, что это не фонари в чистом виде, а точки стабилизации пространства. Этакие штыри, удерживающие ткань реальности в статичном положение. И, вроде бы под ними, то есть в точке максимального влияния, статично даже время, поэтому-то объекты не отбрасывают тень, так как находятся как бы между секундами…

— И свет просто не успевает преломиться должным образом, — Грубер почесал маковку. — Даже, если бы это было возможно, чтобы создать стаб вот так искусственно, потребуется невероятное количество энергии. Электростанция! — воскликнули они одновременно. — И слова того ненормального ксера о том, что людьми могут печки топить, внезапно приобретает очень хреновый смысл. — Добавил Грубер. — Пошли, нужно посмотреть, не оставили ли те твари что-нибудь, что могло бы нам помочь попасть на эту чертову станцию. Потому что, что бы эти дятлы не делали, это что-то пошло не так. Не зря же людей стало больше пропадать, да еще и энергетически более емких. Стикс долго терпеть подобный произвол не будет.

— Вот поэтому мы здесь и оказались, — Снегирь вздохнул. — Чтобы помочь снять статичность. И чем быстрее кластер пойдет на перезагрузку, тем быстрее все устаканется.

— Все это классно, вот только, Снегирь, есть одна маленькая деталька, — Грубер остановился и с ненавистью посмотрел на фонари. — Нас всего, Снегирь, двое. А этих мудозвонов гораздо больше.

— Да не паникуй раньше времени, — отмахнулся Снегирь. — Может быть, там и нужно-то какой-нибудь узловой генератор взорвать. Нужно думать, как вообще попасть на станцию, чтобы нас на подходе не приняли.

Дальше шли молча. Каждый думал о чем-то своем, и если мысли Снегиря постоянно сворачивали к Зине, то Грубер размышлял о том, что, в общем-то, все как раз и складывается: его не мучит трясучка по вполне объяснимой причине — фактически они не в стабе находятся, поэтому правила стабов на него не распространяются.

Дом встретил их обычным мрачным молчанием. Нигде не было слышно ни звука, что только усугубляло общее гадостное ощущение от происходящего.

— Грубер, ты, когда сюда приходил в первый раз, ничего не заметил? — Снегирь разглядывал открывшуюся перед ним картину.

— Ты про то, что эти блоки дома словно из разных кластеров понадерганы? — Грубер усмехнулся. — Я тебе это в качестве сюрприза приготовил. Здорово, правда?

— Сколько всего здесь кластеров, запертых в этой отдельно взятой пещере? — тихо спросил Снегирь, не обращаясь к Груберу, но тот все равно решил ответить.

— Понятия не имею. Наверное, много.

— Грубер, каждый кластер грузится на своей частоте, синхронных кластеров не существует, — еще тише пробормотал Снегирь.

— А-а-а, то есть, ты, наконец, прочувствовал весь смак? Ну и каково тебе? — Грубер, направился ко второму блоку.

— А с тобой что происходит? Ты какой-то слишком уж дерганный стал, слишком агрессивный.

— Не знаю, — Грубер потер шею. — Но мне эти изменения самому не нравятся. К тому же они накатывают как волны все чаще и чаще.

Во втором блоке было все так же, как Грубер запомнил: страшно, как в фильмах ужасов из того, другого мира, по одной лампочке на крыло, и ничем не истребимый запах кошек и застарелой мочи.

Снегирь шел за Грубером, который поднялся прямиком на третий этаж. Пройдя мимо двери комнаты, которую занимала Анна, Грубер сразу же подошел к той, из которой накануне забрали людей, предварительно надругавшись над женщиной.

Квартирка практически не отличалась от той, в которой не так давно Грубер сидел на полу, прижимая к себе перепуганную Анну, и не позволяя ей выдать их ни звуком. Единственным существенным отличием была широкая кровать, находящаяся в беспорядке. На разорванной простыне бурели засохшие пятна крови, а на подушке лежала безжалостно вырванная прядь светлых длинных волос.

— М-да, повеселились на славу, твари, — Снегирь сплюнул. — Что мы ищем?

— Не знаю, что-нибудь, — Грубер стянул простыню с кровати и встряхнул ее. Снегирь только поморщился.

— Фу, как тебе охота прикасаться к этому?

— Мне не охота, Снегирь, просто надо, разница чувствуется?

Пока Грубер перетрясал постель, Снегирь обшарил комнату. Он нашел тайник за плинтусом: в нем лежал кошель со споранами, которые Снегирь без зазрения совести сунул себе в карман. Обыскав комод, он повернулся к Груберу, который не мигая смотрел на подушку. Наволочка была то ли в крови, то ли в помаде, хотя, более вероятно, что и в том и в другом. Но кроме безнадежно испорченного постельного белья в кровати ничего не нашлось.

— Может быть, я чего-то не понимаю, но у тех, кто здесь жил, не было оружия, — Снегирь захлопнул ящик комода и подошел к другу. — Ты что-нибудь нашел?

— Ничего, — Грубер не удержался и стукнул кулаком о стену. — Здесь ничего нет. Эти твари слишком осторожные что ли? Прямо таки не за что зацепиться. Только зря сюда приперлись.

— Не скажи, — Снегирь покачал головой. — Мы нашли здесь очень многое, например, то, что эти ублюдочные муры не оставляют следов своего пребывания, кроме биологических. Но в Улье если только у Института есть оборудование, да и желание копаться в человеческих отходах. Так что можно с уверенностью сказать, что никаких следов они не оставляют, а это может означать что?

— И что же это может означать? — Грубер протер лицо. Он понятия не имел, что делать дальше. Вообще в голове вертелась мысль о том, чтобы просто прийти на электростанцию и прижать главного и весь совет к стенке. Правда, в этом случае они вряд остались бы живы, но в остальном план был хорош, что ни говори.

— Это означает, что они вовсе не чувствуют себя здесь полностью защищенными. Заметь, они пришли в бомжатник, давай называть вещи своими именами, где у жителей нет ни оружия, ни особого достатка — так, горстка соранов за плинтусом, чтобы на живчик хватило. И тем не менее, они убрали почти все следы своего пребывания здесь, словно опасаются, что если их начнут искать, чтобы отомстить, то мало им не покажется. А это в свою очередь означает…

— Их мало. Этой сучей охранки слишком мало, чтобы выеживаться, выставляя собственную значимость на всеобщее обозрение. И, скорее всего, те ребята, что охраняют подъезды к этому месту, не имеют никакого отношения к охране совета, — протянул Грубер. — Ты прав, скорее всего, так оно и есть, а это уже неплохой результат нашей вылазки.

— Вот видишь, — Снегирь хлопнул Грубера по плечу и пошел к двери. Делать им здесь было больше нечего. Искать комнату, з которой вытащили торчков не было смысла, если уж они здесь ничего не нашли, то там тем более ничего не найдут. Но сделанный вывод помогал Груберу с усмешкой думать о том, что его план захвата электростанции лобовой атакой, не так уж и плох на самом деле. Только бы поточнее узнать о количестве охраны, и можно выдвигаться.

Обратно до бара дошли быстро. Груберу не терпелось поделиться их со Снегирем наблюдениями с Зиной. Все-таки способность ее процессоров, или что там у нее было в мозгах, обрабатывать гигантское количество информации, превышала все возможности известных ему компьютеров. Да что уж там, если уж его мозг не справился с таким потоком обрабатываемых данных, хотя до того момента, пока едва не свихнулся, Грубер думал, что именно человеческий мозг по возможностям не слишком уступает ей. По скорости, скорее всего, уступает, а вот по возможностям. Но, оказалось, что это не так. Хотя, как Зина мыслит, до сих пор оставалось для Грубера загадкой. Снегиря же подобные нюансы интересовали мало. Он вообще в последнее время не мог воспринимать природу Зины, как нечто искусственное. Слишком уж сильными эмоциями она обладала, чтобы быть обычной бездушной машиной.

Еще на подходе к бару, рейдеры почувствовали, что что-то не так. Дверь была распахнута, и болталась на одной петле, словно ее выбили, причем изнутри. Одно из окон разбито, и в свете стоящего совсем рядом с баром фонаря, осколки на земле блестели как драгоценные камни.