– Похоже на то. Как стало темнеть, она спустилась с печи, зажгла свечу и предложила попить чаю. Хвалилась вкусным травяным сбором. Он и вправду был очень вкусным. А дальше… ничего не помню.

Я переглянулся с запыхавшимся Ратнаром.

– Мне эта девка с первого взгляда не понравилась! – рявкнул Гай и выскочил прочь.

За ним последовали остальные, кто успел набиться в избу. Гойн, пошатываясь, направился с нами. Я поддерживал его под локоть, но с каждым шагом с него спадал сонный дурман.

Деревня полыхала, и чем ближе мы подходили, тем невыносимее становился запах дыма, тем глубже он забирался в нос и рот. Люди с криками и завываниями таскали воду из колодцев в отчаянных попытках потушить свои жилища. Выяснилось, что горели не все. Ведьма выбрала для своей мести только половину. Самое красивое подворье полыхало вместе со всеми постройками. В отчаянии мычала, ржала и визжала сгорающая в сараях скотина. От дома почти ничего не осталось – плотоядный ведьмовской огонь постарался на славу. Его даже никто не тушил. Неужели вся семья головы сгорела внутри?

– Нужно разделиться и найти ведьму. Ищите в каждом закоулке! – приказал Ратнар, перекрикивая людские причитания и треск огня. – Ведьмаки, помогите жителям тушить дома!

Три человека отделились от общего строя и поспешили к колодцам. Их сила была несопоставима с силой разгулявшегося огня, но оставить людей совсем без помощи казалось недостойно навиров.

На этот раз мы с Ратнаром отправились на поиски вместе.

– Она явно мстила не всем, – протянул друг, осматривая горящие дома, что встречались невпопад.

– Запомнила обидчиков, – подтвердил я.

– Многовато обидчиков. Ведьма сожгла полдеревни!

– Мы никогда не были на ее месте и не знаем, как девчонке жилось здесь все это время. Заметь, Гойна она всего лишь усыпила и оставила невредимым, хотя могла бы и убить.

– Ты же понимаешь, что это ее не оправдывает? – Ратнар замер и серьезно посмотрел на меня. – Ты жалеешь ведьму, и я понимаю почему. В детские годы ты сам был на ее месте. Но сейчас ты навир. Наша обязанность – наказать преступницу. Не позволяй жалости застить глаза.

Я отвел взгляд и промолчал. За годы дружбы Ратнар хорошо меня изучил и потому видел насквозь.

Мы двигались от дома к дому, расспрашивая жителей. Все как один проклинали ведьму и обвиняли в подлом поджоге. Кто-то заметил, как она насылала огонь на дома. Кто-то даже клялся именем Владыки, что Нава хохотала и пританцовывала, когда поджигала усадьбу головы. Куда она делась потом, никто не знал.

Мы обыскали все сарайчики и обгоревшие дома, что попались по пути, иногда пересекаясь с сыскарями и разведчиками. Штурмовики успокаивали погорельцев и осаживали особо рьяных мстителей, собравшихся искать ведьму и четвертовать ее. Конечно же, Нава была не столь глупа, чтобы прятаться в деревне. Наверняка ведьма укрылась в лесу. Быть может, как и мы всего пару часов назад, она бродила в ловушке бесов.

Когда огонь все же удалось потушить, мужики принялись разгребать завалы и вытаскивать мертвые тела. Мы помогали им, не забывая осматривать обугленные трупы. Вся семья головы сгорела заживо. Огонь бушевал в их усадьбе особенно бурно, будто Нава выплеснула на них всю силу своей ненависти.

В конце концов Ратнар принял решение отправиться в лес. Гулять ночью по чаще было не самой лучшей идеей, но ничего другого не оставалось. Жаждущие изловить ведьму жители деревни помогли нам соорудить факелы, поскольку тратить магическую силу на поддержание огней мы не могли. Я и без того держался на честном слове и упрямстве – тело молило об отдыхе.

– Ищем ведьму до утра. Если не найдем, возвращаемся в ее избу и думаем, что делать дальше, – распорядился Ратнар, едва мы вошли в лес. – Глядите в оба и будьте аккуратны. Сегодня мы имеем дело с могущественной ведьмой. Она не тронула Гойна, но это не значит, что пощадит вас, когда поймет, что вы пришли схватить ее.

Дружный строй рассыпался по лесу, словно муравьи. Даже Гай засунул язык себе в задницу и больше не смел пререкаться с Ратнаром. Мы с другом вновь отправились на поиски вдвоем. Факелы трепетали и чадили в руках, поднялся ветер. Он угрожающе гулял в ветвях, наполнял лес громкими шорохами и завываниями. Мы с Ратнаром двигались в тишине, опасаясь за разговорами проворонить ведьму.

– Если Нава сбежала в лес, то заплутает, как и мы, – предположил я, освещая факелом густой валежник.

– Или спрячется в заготовленную заранее нору, – отмахнулся Ратнар. Он напоминал охотничью собаку, разве что не принюхивался в поисках следа.

– Почему-то я уверен, что она не готовила месть заранее.

Друг фыркнул, но промолчал. Ему, как сыскарю, полагалось никому не доверять. Мне же, как разведчику, полагалось выслеживать и наблюдать.

Мы проплутали по лесу не меньше часа, больше ни разу не вернувшись в то место, где разделились. Бесы водили нас по новым тропкам, изредка дразня отдаленными голосами, которые звали на помощь. Иногда слышались разговоры сослуживцев, но очень быстро удалялись.

Наши шаги скрадывал шелест ночного леса, и только факелы разрывали кромешную тьму. От долгой ходьбы и холода ныли не только ноги, но и все тело. Не успел я в который раз помечтать о кровати, как Ратнар замер и уставился вдаль.

– Там что-то есть. Жди меня здесь. Я проверю, – велел он и умчался налево, ловко перескочив через толстый ствол поваленного дерева.

Я вгляделся ему вслед и вдруг уловил едва заметный шорох справа. Мне не требовалось оборачиваться, чтобы создать поток воздуха, подхвативший опавшие листья, и направить его ударной волной в сторону шелеста. Так я и думал! Тихий женский писк стал доказательством, что ошибки быть не могло. Ведьма!

Я бросился на звук, чувствуя крупную дрожь от мощного выброса магии. Ведьма пряталась за лысым кустарником, в груде опавшей сырой листвы. В свете факела я различил царапины, оставленные листьями в мощном потоке ветра. Нава хныкала, вытирая сочащуюся кровь. Синяк под ее глазом уже побледнел, да и губа вернула себе положенную форму – заживляющая мазь подействовала на славу. Ведьма завернулась в тулуп, из-под которого виднелась вышитая сорочка с грязным подолом.

Я выхватил из ножен особый кинжал и наставил его на плачущую Наву.

– Прошу, не убивай, – пролепетала она. Испуганный, блестящий влагой взгляд загнанного зверька прилип к лезвию.

– Ты сожгла полдеревни. Тебя будут судить, – процедил я сквозь зубы, грубо хватая ведьму за локоть и дергая вверх. Она оказалась легкой и хрупкой. Ноги почти не держали Наву, разъезжаясь, как на льду. Я встряхнул ее и приставил к шее особый кинжал. – Рыпнешься, и не доживешь до суда.

– Умоляю, отпусти меня, – взмолилась Нава, и из глаз ее вновь покатились слезы. – Они годами донимали меня, как и в прошлой деревне, где я жила. Мне подкидывали дохлых зверей, воровали кур, подбрасывали крыс и змей, отравили единственную лошадь. А год назад этот ублюдок, сын головы, принялся обивать мой порог. Ты расспроси у деревенских, скольких девок он обесчестил, а потом бросил, так и не женившись! Одна даже повесилась – не вынесла позора. И меня он взял силой в тот вечер, когда поймал у леса. Я задушила гаденыша, там же и схоронила. А потом пришли его дружки, чтобы отомстить! Я не могла простить! Понимаешь? Не могла!

В груди завозилось и заворчало сострадание. Воровато осмотревшись по сторонам, я покрыл нас тенью, чтобы не попасться Ратнару, если тот надумает вернуться. Ведьма вытаращилась на меня со страхом и безумной надеждой.

– Лихомор, – пролепетала она. – Вам ведь тоже непросто живется, вас тоже боятся. Ты должен меня понять. Должен! Он взял меня силой… я не стерпела этого… все могла бы простить, но не это. Неужели ваша проклятая справедливость придумана только для таких, как голова и его сынок? Почему вы не защищаете таких, как я?

Нава разрыдалась и, наплевав на лезвие кинжала у своей шеи, уткнулась лбом мне в плечо – выше не доставала. Ее ноги вновь задрожали. Пришлось схватить девицу в охапку, с трудом обхватив огромный тулуп там, где полагалось быть талии.