Рассвет уже давно разогнал мглу, над горизонтом показалось солнце, но я не замечала красоты нового дня. Вернее, не желала замечать. Меня вел долг перед Беркутом. Я обязана лично зажечь его погребальный костер, а после… будь что будет. От меня и так уже мало что осталось.

Внезапно щеку обожгло хлесткой болью. Задумавшись о похоронах Михеля, я неосторожно наткнулась на торчащую ветку, чудом не выколов себе глаз. Ладонь неосознанно метнулась к лицу и накрыла царапину, отчего каждый из волдырей пронзила вспышка боли. Я бессильно вскрикнула, отдернув руку и не смогла остановиться. Из нутра вырвался животный рык, разнесшийся по безлюдной местности раскатом летнего грома. Я кричала и кричала, выплескивая весь ужас пережитой ночи, но не проронила ни слезинки. Они высохли внутри, как знойным летом пересыхают некогда полноводные водопады. Мертвые не плачут.

– Амаль! – звук моего имени заставил захлопнуть рот и затравленно оглядеться. Неужели светлячки и вправду были для меня?

Взгляд блуждал по зарослям деревьев и кустарников, но вдруг замер, наткнувшись на знакомую статную фигуру, застывшую чуть выше, за одним из валунов. Ингар, облаченный в непривычную черную одежду, вглядывался в меня, будто видел перед собой неупокоенный дух. По правде говоря, я не сомневалась, что передо мной предстало видение, принявшее его облик. Откуда мирейцу взяться здесь, посреди Даирской гряды? Что за шутки угасающего сознания?!

– Амаль! – вновь выкрикнул он и бросился ко мне.

Я застыла на месте, наблюдая, как Ингар мчится навстречу, и смиренно ждала, когда же он исчезнет. Вот-вот милый сердцу образ рассеется в лучах утреннего солнца, и восхитительная магия взметнется в воздух пеплом истлевшей надежды. Видение слишком затянулось.

Лишь когда Ингар оказался рядом и заключил меня в крепкие объятия, я позволила себе поверить. Это и вправду он – пахнущий потом и лошадьми, но такой… мой. Сердце бешено забилось в груди, будто очнувшись от долгого забытья. И душа… душа вдруг отозвалась и потянулась к нему. Она все еще жила во мне, не покинув обессиленный мешок костей и мяса. Я вновь обрела надежду, и эта надежда обожгла мое лицо неровным дыханием и пылающим взглядом…

Я несмело обняла Ингара, дрожа и все еще не смея поверить, что вижу его вновь. Жесткая щетина безжалостно царапала щеку, и без того горящую от подошвы Арлана, но мне не было дела до боли. Даже пылающие волдыри на коже не могли помешать мне ощутить себя в долгожданной безопасности, пока эти сильные руки укрывали меня от произошедших бед, от всего сотворенного этой кровавой ночью. По щеке скатилась одинокая слезинка. Наверное, единственная, которой удалось уцелеть в пожаре, поглотившем мое тело.

Ингар отстранился, отчего я потянулась было к нему вновь, но вовремя одернула себя. Он придирчиво осмотрел меня своими невозможно пронзительными карими глазами и вновь прижал к себе, но уже нежнее и трепетнее.

– Я искал тебя. И нашел, – отчаянный шепот Ингара заставил вторую слезинку предательски прочертить дорожку к подбородку.

Я так много хотела у него спросить, но не успела вымолвить и слова, вдруг заметив среди деревьев мужчин в темно-зеленых походных плащах и лохматого оборванца в красных одеждах. Навиры! Они схватят Ингара!

– Тебе нужно бежать, – зашептала я, не отводя от врагов цепкого взгляда. – Я постараюсь их задержать. Беги так быстро, как только сможешь.

– Нет нужды бежать, – покачал головой Ингар и вышел из-за моей спины, которой я безуспешно пыталась прикрыть его от проклятых падальщиков.

– Я сделаю все, чтобы дать тебе время уйти! Беги, умоляю! Я не могу потерять еще и тебя! – мой охрипший голос сорвался от ужаса. Навиры приближались! Они окружали нас! Творец, как же их много! Откуда к ним пришло подкрепление? Мне не выстоять…

Я зажгла пламя на ладони и застонала от боли. Секунда, и тени, призванные Ингаром, погасили его. Он осторожно взял мою руку в свою и с исступленной нежностью поцеловал обожженные пальцы. Я замерла, пораженная его несокрушимым спокойствием. Ингар заключил меня в ласковые объятия и легонько коснулся губами макушки, будто прощаясь.

– Прости меня, Амаль.

Я хотела недоуменно спросить, за что. Открыла рот и почти произнесла эти два проклятых слова, когда совсем рядом раздался зычный мужской голос:

– Амир, отстань от Амаль Кахир! Нам нужно вернуться в лагерь! Для нежностей еще будет время!

Я обернулась, задержав взгляд на холеном блондине, облаченном в форму навиров, и несмело отступила на шаг, чтобы внимательней рассмотреть странно знакомое обмундирование Ингара. Черные штаны, дублет, портупея и… металлическая рукоятка кинжала… Темно-серая, как и у особого оружия императорских псов!

– Ты… – вместе с этим коротким словом из моего горла вырвалось невнятное бульканье.

Я отшатнулась от Ингара, будто от больного проказой. Словно и не было этих искренних объятий, моих чувств и его нежности…

– Вы все верно истолковали, Амаль Кахир, – со вздохом пробормотал миреец, сверля меня тяжелым взглядом.

Я затравленно вертела головой, прижав к груди обожженные руки. Навиры окружили меня, будто охотники, загнавшие в ловушку волка… Волчицу… Ингар… Он…

– Кому ты служишь?! – выкрикнула я, заставив императорских шавок замереть в нерешительности. – Кто подослал тебя в мой дом?! Отец?!

Миреец не отводил взгляда, но упрямо молчал. Он сжал кулаки и завел их за спину. Тонкая линия губ, сжатые челюсти, желваки на скулах кричали о его напряжении. Ингар выжидал… Ингар или же Амир? Похоже, Маура, так некстати повстречавшаяся предателю в Нечистом лесу, вынудила его открыть частицу неприглядной истины. Но он умолчал о главном!

– Отвечай, ибнар! – завопила я, сжимая кулаки, взорвавшиеся пылающей болью. – Кому ты служишь?!

– Амаль Кахир, нам лучше вернуться в лагерь, – заносчивый светловолосый навир коснулся моего локтя кончиками пальцев, но секунду спустя порыв грозового ветра разметал каждого из хваленых императорских колдунов, будто пожухлые листья в месяц листобой.

Остались лишь мы с Ингаром и черная, смертоносная ярость, низвергнувшая мою недобитую душу на дно преисподней. Я падала и не могла замедлиться. Неистовая магия бушевала в теле, погребая под собой то, что уцелело в колдовском пламени. Я хватала ртом воздух, никак не насыщаясь им. Своим предательством Ингар лишил меня даже возможности дышать.

– Отвечай, крысеныш, – процедила я, с мрачным удовлетворением отметив изумление во взгляде предателя, которым тот окинул своих поверженных товарищей. – Отец желал убедиться, в своем ли уме его дочь?

– Я не вправе раскрывать, чей приказ выполнял, – произнес ублюдок, и под его пронзительным взглядом моя душа завыла от горя. – Ваша злость понятна, но я исполнял свой долг.

– Долг?! – взревела я. – Ты змеей пробрался в мой дом! Обвел вокруг пальца каждого из нас! Может, это старший братец поручил тебе убить меня, улучив удобный момент?!

Маслянистая тьма слилась с моей кровью, поглотила каждую из мыслей. Нечто глубинное и непостижимое во мне жаждало крови и смерти! Сама сущность ведьмы неистово требовала дать волю пламени и отомстить каждому, кто посмел обмануть меня. Призывала растерзать предателя, которому я… которому отдала свое сердце. И за эту ошибку я ненавидела его еще сильнее!

– Возможностей убить вас у меня было предостаточно, но я не воспользовался ни одной из них. Моя цель – ваша безопасность. Большего я сказать не могу.

Выродок не сводил с меня печального взгляда, однако его голос звучал тверже стали. На лице предателя не промелькнуло ни сожаления, ни вины. Он пробрался мне под кожу, играючи украл первый поцелуй, узнал, чем я живу и кого страшусь, выведал всю подноготную и не жалел. Он не считал себя виновным, и эта твердость во взгляде, в лице, в позе уничтожила меня…

Очередной порыв разрушительной силы рвался из самого естества, растягивал жилы и ломал кости. Мое тело трещало от магии, рвущейся наружу первобытной стихией…

И я отпустила свою природу, позволила вырваться ураганным ветром. Она вновь отбросила навиров, повалив их навзничь, но выродок остался на ногах. Он создал вокруг себя незримый воздушный кокон, укрывшись в нем от моего гнева. Как бы не так! Я призвала огонь, в приступе боли прокусив нижнюю губу, отчего рот наполнился горячей кровью. К предателю метнулась неистовая стена пламени и с легкостью прорвала его оборону. Пусть моя магия сожжет его дотла! Я – та, кем меня считали все эти годы! Ястреб, рвущий на куски гадюку! Умалишенная, потерявшая себя в собственной мощи!