Я скрипнул зубами и остановился. Не-е-ет, это не мое дело! Мне плевать на судьбу наместницы и на историю их семейной ненависти. Пусть о ней заботится ее любовник… Да кого я обманываю?! Ведьма со своим непобедимым отрядом нужна Тиру живой и здоровой, как и расположение ее отца! Не хватало ей перед самым двадцатилетием поджечь собственного брата и навлечь на себя гнев воеводы!

– Чтоб тебя бесы сожрали, Амаль Кахир! Будь ты неладна! – чуть слышно прорычал я и вернулся обратно, призвав верный морок.

У двери наместницы ожидаемо никого не оказалось. Я задул свечу в ближайшем подсвечнике, отчего половина небольшого коридора погрузилась в полумрак. Идеально для охранника-лазутчика, покрытого тенью.

Я оперся спиной о стену и прикрыл глаза. Теневая пелена тянула из меня силы, которых после бессонной ночи и без того почти не осталось. В доме висела плотная тишина. Я злорадно представлял, как старший брат наместницы доказывал солдатам, что его чуть не загрызла огромная тень, один в один похожая на медведя. Наверняка те втайне посчитали наследника воеводы сумасшедшим.

Реф остался с Айданом, добросовестно выполняя приказ Амаль. Несмотря на глубокую обиду, он был не в силах противиться ее воле. Старик ворчал и плевался, желал наместнице скорейшей гибели, но помогал ей, ведь не мог иначе.

Сон оплетал тело слабостью, и я почти перестал с ним бороться. Звук разбитого стекла, донесшийся из-за двери, заставил меня встрепенуться и прислушаться.

– Порезалась? – раздался приглушенный голос Беркута. По всей видимости, он подошел совсем близко к двери, раз я смог его услышать. – Зачем тебе понадобилось это блюдце? Только вонь от твоих масел.

Ответом Беркуту послужили надрывные рыдания наместницы. Я прислушался, прижавшись ухом к замочной скважине. Она скулила, будто раненое животное. Вот уж не думал, что ведьма умеет плакать.

– Мне казалось, что Айдан убьет меня. Просто свернет шею, как курице. Он уверен, что я отравила Малику. Что мне делать, Михель? Он не остановится…

– Отряд защитит тебя. Я защищу тебя, наине. Ты же знаешь.

– Я боюсь, Михель. Боюсь, как тогда. Рядом с ним я не могу испытывать ничего другого. Мне до сих пор снится тот парень. Я раз за разом сжигаю его, и так с тринадцати лет.

Амаль разрыдалась с новой силой. Я слышал, как Беркут успокаивал ее и баюкал, будто беспокойного ребенка.

– Год назад сны исчезли, – всхлипывая, продолжала наместница. – Их так долго не было, и я решила, что победила. А потом моя ошибка вернула их. Теперь во снах я сжигаю Ингара. Михель, мне даже эфирные масла не помогают!

– Я попрошу у Гаяна снотворную настойку для тебя, – заверил ее Беркут.

– Она не изменит того, кто я есть. Я чудовище, как и говорил когда-то Айдан.

– Разве тебе есть дело до того, что говорит этот ублюдок? – вопрос Беркута заставил Амаль замолчать и сдавленно всхлипнуть.

– Он говорит правду, – она вновь разрыдалась. – Маура родила меня, чтобы посадить на место отца. Айдан прав. Он имеет право ненавидеть меня.

– Но не смеет запугивать, бить и подсылать к тебе насильников, – голосом, не терпящим возражений, отрезал Беркут.

Я уже давно оцепенел, подслушивая разговор, предназначавшийся для единственного человека, знакомого с другой Амаль Кахир, испуганной и потерянной девчонкой. Ее откровения не должны были долететь до чужих ушей, но долетели и заставили меня стыдливо морщиться от каждого слова. Я был уверен, что наместница наслаждается властью над чужими жизнями, что звериная природа ребенка, рожденного от приворота, едва удерживается за маской человека. И уж никак не думал, что снюсь ей в ночных кошмарах. А Айдан… Нет, зря я услышал это!

– Наине, я прошу тебя, не плачь, – донеслись до меня отчаянные слова Беркута, после которых воцарилась тяжелая тишина, нарушаемая лишь приглушенным бормотанием Амаль. Наверняка командир крепко обнимал наместницу.

Я отшатнулся от двери, только бы не слышать, чем закончатся их успокаивающие объятия. Злость, так ярко искрившая всего четверть часа назад, осыпалась безжизненным пеплом. Ее место заняло недоумение… Я больше не смогу ненавидеть Амаль за причиненную боль, но воспоминания о десятках огней не в силах стереть из моей памяти даже эти откровения. Хрупкая и ранимая она лишь для Беркута, для остальных же – ведьма из стали и огня, которой под силу испепелить человека, слегка пошевелив рукой.

Я размышлял об услышанном больше получаса, перебирая в голове все, что когда-либо слышал о наместнице. Неожиданный вывод заставил меня воспрянуть духом. Амаль нуждалась в помощи Тира гораздо больше, чем мы смели бы предположить. Он мог дать этой объятой ужасом девчонке самое главное – защиту от собственной семьи.

Одного мне так и не удалось понять: кто же убил жену воеводы?

Мои путаные мысли прервали тихие шаги. Я замер и вгляделся в приближающуюся фигуру. Арлан – средний брат наместницы – ступал осторожно и почти бесшумно. Защита от него Амаль не требовалась, но она могла и не знать о всех своих врагах. Если Айдан винит ее в смерти матери, то почему бы Арлану не вторить брату?

Я призвал тени из всех углов, скрыв ими дверь в комнату Амаль. Арлан замер, изумленно таращась на теневую завесу и не решаясь подойти. Почему-то я был уверен, что он попятится и сбежит (если верить словам шпиона о его почти девчачьем характере), но средний сын воеводы оказался настойчивее.

Арлан сделал несколько шагов к клубящемуся у двери мареву и тихонько позвал сестру по имени. Он не решался войти в завесу беспокойной тьмы, но и не уходил. Арлан вновь позвал наместницу, и та все-таки приоткрыла дверь. Я рассеял тени, но опоздал. Амаль успела заметить, что защищало спальню. Ее взгляд, затуманенный слезами, цепко обшарил коридор и сосредоточился на брате.

– Я думал, что ведьмы не владеют дарами, кроме магии стихий, – восхищенно пробормотал Арлан.

– Зато знают много любопытных ритуалов, – пожала плечами Амаль.

– Позволишь войти? Я хотел поговорить об Айдане, – осторожно спросил он, внимательно рассматривая заплаканное лицо сестры.

В глазах Арлана я разглядел искреннее сочувствие. Неужели хоть один из сыновей воеводы оказался не ублюдком?

– Прости, но сегодня я не хочу видеть даже тебя. Давай поговорим завтра, если не возражаешь? – на удивление, Амаль отвечала ему вполне доброжелательно.

Извинившись за беспокойство, Арлан поспешно удалился, а на лицо наместницы вновь вернулось надменное выражение.

– Где ты, Ингар? Покажись, – приказала она.

С тяжелым вздохом я отогнал тени. Они пугливо растворились в углах, бесплотными змейками ускользнув от гнева наместницы.

– Я же велела тебе убираться, – в голосе Амаль послышалась знакомая угроза. – Что ты здесь вынюхиваешь?

– Я решил, что Беркут не сможет защитить вас от Айдана, не угодив на рудники, вот и вернулся.

Казалось, еще миг, и Амаль метнет в меня сгусток пламени размером с ее необъятную гордыню.

– Что ты слышал? – прошипела она.

– О чем вы? – я старательно изобразил недоумение.

– Да так, забудь, – тряхнула головой Амаль. – Дежурь, раз пришел, но не смей приближаться к двери.

Я кивнул и вновь окружил себя тенями. Наместница исчезла за дверью, не забыв громко ею хлопнуть. Поверила или нет?

– На пару часов ты свободен. Амаль Кахир будет окружена отрядом, поэтому твоя помощь пока не понадобится, – вкрадчивый голос Беркута вывел меня из полудремы, в которую я впал незаметно для себя самого.

Из открытого окна ласково пригревало солнце, отбрасывая причудливые тени на каменные стены песочного цвета, и дотянулось даже до того закутка, в котором притаился я. Морок давно пришлось отпустить, чтобы его поддержание не выпило из меня остаток жизненных сил.

Беркут покинул комнату Амаль вскоре после нежданного визита Арлана. Он горделиво сообщил, что наместница спустила мне непозволительную дерзость лишь потому, что я незаслуженно пострадал от ее рук. Командир посоветовал мне не будить лихо и в следующий раз откусить себе язык самому, пока не откусили другие. Я сделал вид, что внял его словам.