— Почему же не понимаю, очень даже понимаю, — Снегирь поставил перед ним его рюкзак. — Живчика глотни, и пойдем уже, поищем удобный диван, на котором выспимся, а на свежую голову будем решать, чем тебя занять. В крайнем случае, найдем здесь какой-нибудь набор для вышивания, или еще какого рукоделия, ну или парочку интересных журнальчиков… тоже для, хм, рукоделия — чем тебе не занятие? — и Снегирь, невесело хохотнув, развернулся и направился туда, где располагалась выставка мебели, на которой они так уютно устраивались в прошлые разы, чтобы уже упасть на диван, доесть оставшуюся тушенку и как следует отдохнуть, ну или хотя бы выспаться.

Грубер с полминуты смотрел ему вслед, затем поднялся и, поднял рюкзак и побрел в том же направлении, понимая, что отдых необходим ему просто катастрофически. Живчик как всегда работал отменно, и уже спустя пару мгновений от усталости не осталось и следа, только опустошение в душе. Хотелось свернуться где-нибудь клубочком и предаться рефлексии, но нельзя было раскисать, если он планировал еще хоть немного пожить. С трудом справившись со своими предпочтениями, Грубер догнал Снегиря, и они шли теперь бок о бок, рядом, но бесконечно далеко друг от друга.

Этот участок склада не перезагружался, поэтому они нашли все таким же, каким оставили, уходя на эту авантюру, закончившуюся катастрофой. Уже лежа на диване и глядя в высоченный потолок, Грубер пробормотал:

— Измененных понять можно, ими движет основной инстинкт — пожрать. Ничего другого их не интересует. Но как понять человека?

— Никак, смирись уже наконец с этим, — немного раздраженно ответил Снегирь, разглядывая потолочные балки, которые уходили в глубину склада во все стороны. — Хотя, подозреваю, мы не намного сложнее измененных. Всеми нами что-то движет, и чаще это все те же основные инстинкты.

— Тогда что двигало Алией, когда она убила Леху и Занозу? — Грубер задал вопрос, даже не повернув головы в сторону друга, продолжая рассматривать потолок.

— Вот уж не знаю, но она была женщиной, а это еще непонятнее и загадочнее, чем человек.

— Смелый взгляд на давно известные вещи, — хмыкнул Грубер, закрывая глаза. Он сам не совсем понимал, что так на него подействовало: гибель малознакомой девушки, которая все же была не совсем чужой, или то, что давно ставшая частью него навороченная наносистема по имени Зина, похоже окончательно вышла из строя. В глубине души он знал ответ, но почему-то упорно старался доказать самому себе, что это не так, и что он прекрасно сможет обходиться без надоевшей непонятной фиговины в своем мозге. Как ее называл Снегирь — «невидимая подружка». Убедить себя так и не удалось, хоть он и старался.

Грубер забылся беспокойным сном, так и не придя к какому-либо решению, единственное, что он понял — сейчас он не сможет больше остаться в одиночестве. Раньше наличие голоса в голове позволяло мириться с тем, что большую часть времени он проводил один, но сейчас все резко изменилось. А стабы все еще оставались для него под запретом и чем дальше, тем меньше времени он мог в них находиться.

Снегирь моральными проблемами друга не страдал. Он-то уже давно все для себя решил. Этот странный и не слишком привычный участок Улья ему нравился, несмотря на потери, которые они понесли. Конечно, Занозу было безумно жалко, но они-то живы, и даже относительно здоровы, поэтому утром начнут решать насущные проблемы, а что будет дальше… поживут — увидят, как говорится.

Проснулись они от удушающего запаха кисляка. Открыв глаза, когда удалось прокашляться, Грубер обнаружил, что сразу три стеллажа из находящихся рядом с облюбованными ими диванами решили перегрузиться.

— Интересно, что день грядущий нам готовит? — зевая, задал риторический вопрос, севший на своем диване, Снегирь. — Пойду, носик припудрю.

Пока он наводил утренний марафет, Грубер с вялым интересом смотрел на то, как рассеивается кисляк, и проступают силуэты перезагрузившихся стеллажей. Встав и потянувшись, он несколько минут простоял, делая вид, что занимается зарядкой, он подошел к ближайшему стеллажу, чтобы посмотреть, что же на это раз принесло в Улей из мультиверсума.

Увиденное ввергло его в некоторую задумчивость, потому что он понятия не имел, что это за вещи и для чего они предназначаются. В самом дальнем углу второй полки снизу, обнаружилась коробка, в которой лежали упакованные в нарезанную особым образом бумагу импульсные гранаты. Ровно пять штук. Издав радостный вопль, Грубер тут же схватил этот ящик, словно боялся, что стеллаж снова пойдет на перезагрузку и эта драгоценность исчезнет, и стащил его с полки на пол.

— Ты чего орешь? — к нему подошел Снегирь и присвистнул. — Однако. — Грубер так и не понял, относится ли данное восклицание к содержимому стеллажа в целом или к содержимому ящика, в котором он сейчас весьма азартно копался. Лишь когда последняя граната была извлечена и помещена в рюкзак, он сообразил, что с того места, где Снегирь стоял, он не мог видеть, чем занимается в этот момент его слегка спятивший друг.

— Ну, если ты мне сейчас поведаешь, для чего предназначена хотя бы часть этого, — Грубер извлек последнюю гранату, любовно погладил и сунул в свой рюкзак в специально отведенную для этих штуковин коробку.

— Эм, как тебе сказать, — Снегирь слегка покраснел. — Большая часть находящихся здесь предметов явно пришла сюда со склада какого-то секс-шопа.

— Да? — Грубер встал, повел плечами, посмотрел на полки с большим любопытством, затем осторожно двумя пальцами снял нечто, напоминающее нунчаки, только сборные, где чукон-бу разрезан на несколько равных небольших частей, соединенных между собой короткими цепочками, с нанизанными на них бусинами. — Я даже представить себе не могу, куда вы засовывали, например, вот это, а поверь, фантазия у меня очень богатая и может быть крайне нездоровой.

— Как тебе сказать, — протянул Снегирь. — Вот что, лучше тебе оставаться в счастливом неведении, потому что такие знания приравниваются к потере девственности. — Грубер отбросил игрушку в сторону, словно она была ядовита, и демонстративно вытер руку о штанину. — Ну вот, а прикидываешься продвинутым, лишенным малейших предрассудков мужчиной, — Снегирь хохотнул, но затем быстро стал серьезен. Сделав шаг поближе к полкам, он протянул руку и вытащил небольшой цилиндрик, сделанный из серебристого металла. — А вот это уже гораздо интересней. Вот только, что делает вот это в ворохе похабщины для извращенцев?

— Наверное, то же, что и импульсные гранаты, которые я уже забрал, он здесь лежит, — Грубер подошел к Снегирю. — А что это?

— Как тебе сказать, — Снегирь повертел цилиндрик. — Это больше бытовая штуковина, но нам она может пригодиться. Это зажигательный лазер направленного действия. Довольно мощный, способный создавать длинный луч. Вот, смотри, — он отошел от стеллажа шагов на десять, надавил на выемки по бокам цилиндрика и направил руку с зажатым в ней лазером в ту сторону, куда упала секс игрушка для знающей толк в подобных делах публики. Сначала Грубер ничего не увидел, но затем на одном из звеньев появилась красная точка, которая стала разрастаться все сильнее, пока изнутри деревянного звена не показался дымок, а спустя еще пару секунд, эта часть сексуальной игрушки заполыхало самым настоящим огнем.

— Ого, а что происходит с плотью? — Грубер подошел к все еще дымящемуся предмету, как только Снегирь опустил руку, деактивировав лазер.

— Практически тоже самое, — Снегирь сунул цилиндрик в карман. — Ну и что теперь?

— Теперь мы пойдем, навестим нашего большого друга, — Грубер поднялся, переступил с ноги на ногу, — хотя, нет. Сначала, я хм, тоже носик припудрю.

Вернулся Грубер довольно быстро. Не глядя на Снегиря, подхватил рюкзак, проверил свой автомат, глотнул живчика и только после этого повернулся к другу.

— На этих стеллажах, полных весьма странных приспособлений для достижения различного вида удовольствий в твоем мире, я нашел несколько импульсных гранат. Правда, сейчас я не поручусь, что они не предназначены для весьма сомнительных игрищ…