— Я тут подумал, — Снегирь замолчал и вжался спиной в стену недалеко от ворот и посмотрел на Грубера. Им предстояло проникнуть на территорию дворца, и самое сложное заключалось именно в том, чтобы без происшествий пройти ворота, которые по идее должны были охраняться лучше всего.

— И? — Грубер потер висок. Он так и не смог ощутить присутствие элиты, и его это просто выводило из себя, ведь элитник был! Он не мог прибредиться всем, наблюдающим за нимфой людям. Тогда где он? Что это за игры подсознания или сознания, что там отвечает за этот его дар? Или подобный эффект происходит из-за присутствия нимфы? Возможно, хотя и странно. Раньше на него нимфы не действовали подобным образом. Вообще-то на него нимфы никогда не действовали так же как на остальных мужчин: вместо поклонения и благоговения они заставляли вылезать наружу самые темные, самые низменные желания, о наличие у себя которых Грубер даже не подозревал.

— Ты заметил, что Заноза спокойно переносит отсутствие пугио в своих загребущих ручонках уже больше суток?

— Заметил, — мрачно ответил Грубер. — Боюсь, что с дарами Улья в этих кластерах творится какая-то чертовщина, объяснить которую я не могу. — Он сделал еще один шаг по направлению к воротам, протянул руку и легко толкнул металлическую решетку, просто так, из разряда, а вдруг. Чудо произошло, створка, негромко скрипнув, подвинулась. — О как, нас, похоже, приглашают на вечеринку, неужели мы заставим даму ждать?

— Да, похоже, — Снегирь поежился. — Какая-то странная ловушка, слишком откровенная. Дамочка настолько самоуверенна?

— Ну или ее быки просто безалаберное стадо, один из которых не потрудился закрыть за собой дверь.

— Ты сам-то в это веришь? — Снегирь хмыкнул и, пригнувшись, подбежал к воротам. Открыв решетку настолько, чтобы они смогли протиснуться, он первым нырнул в образовавшийся проем.

— Нет, не верю, — пробормотал Грубер, последовав за другом. — Но что мне запретит помечтать? Ведь это было бы так здорово, если бы бойцы из окружения этой сучки оказались просто пускающим слюни мясом. Просто идеальный вариант.

— Мечтать нам ничто не запретит, ты прав. Вот только мечты часто, почти всегда разбиваются о суровую реальность.

— Умеешь ты обломать ожидания романтика, коим в душе я являюсь.

— А то, можно сказать, что я для этого живу, тебя постоянно обламывать. — Снегирь остановился, пропуская Грубера вперед. — И куда нам теперь?

— Пока прямо, а там нужно будет осмотреться, вдруг здесь не идеальная копия того, что я когда-то видел.

Снегирь огляделся по сторонам, они находились во дворе, единственными укрытиями в котором являлись несколько огромных деревьев. Но располагались эти деревья друг от друга в отдаление, а все пространство этого большого двора или маленького парка было разбито пешеходными дорожками на секторы, центральными композициями которых были клумбы с давно увядшими цветами. Вокруг царила некоторая общая запущенность, всегда присущая стабам, особенно тем, которые не были избраны иммунными в качестве убежища и нового дома, за которым хорошему хозяину полагалось ухаживать. Добежав до первого дерева, Снегирь посмотрел на Грубера, который встал за другим, внимательно осматривая окружающее пространство. Разговаривать они больше не могли, чтобы не демаскироваться раньше времени. Снегирю оставалось надеяться только на то, что он поймет, что же задумал его не совсем вменяемый друг, и сможет быстро сориентироваться. Выглянув из-за дерева, и, поудобнее перехватив «Сайгу», Снегирь посмотрел вперед на следующие ворота, стоящие метрах в двухстах от их столь ненадежных убежищ, затем прикинул расстояние до следующего дерева и, не дожидаясь подтверждающего знака от Грубера, пригибаясь, быстро пробежал этот участок пути. Покосившись на друга, Снегирь увидел, что Грубер успел повторить его маневр. Таким образом, перебежками они в течение получаса добирались до своей цели — воротам, ведущим во второй двор.

По первому двору рейдеры прошли без приключений. Создавалось впечатление, что никакой охраны нет вообще, а это как ни крути, не могло не настораживать. Но тогда возникал другой вопрос, а правильно ли они поняли все намеки и не пришли ли сюда напрасно.

— Зина, что с моим даром? — Грубер встал за колону, подпирающую вход в здание дивана, возле которого они остановились, пробежав часть пути от ворот.

— С которым?

— С моей антенной, настроенной на элиту.

— Вроде все в порядке, — в голосе Зины прозвучала неуверенность.

— Что значит «вроде»? Я должен быть уверен.

— Я не знаю, ясно? Судя по показаниям твоего мозга, дар работает, просто элитника здесь нет.

— Так, ладно. А что с тем даром, который за молнии отвечает?

— Заряд почти полный, при наличии воды цепную молнию выдержишь, но только восстанавливаться опять долго придется, — Зина на секунду замолчала, а затем тихо продолжила. — Грубер, я в последнее время начала терять с тобой связь.

— То есть, как это?

— Твой мозг сопротивляется и все чаще и чаще пытается меня отвергнуть. Я уже не могу в полной мере осуществлять свои обязанности по твоей защите.

— И что же делать?

— У меня есть одна идея, но ее нужно тщательно обдумать. Когда я приду к определенным выводам, я тебе сообщу.

— Где находится гарем? — тихо спросил Снегирь, видя, что Грубер на мгновение выпал из реальности.

— В третьем дворе, — так же тихо ответил Грубер, пытаясь переварить новость, что Зины может скоро с ним не быть. Он так к ней привык, что испытал при этом известии самую настоящую панику. — Мне не нравится, что нас здесь никто не встречает. Как-то это невежливо с их стороны, не находишь?

— Интересно, а где располагаются покои самого султана? — Снегирь пытался расслабиться, но чувство надвигающейся опасности не оставляло его. Чтобы хоть немного заглушить паранойю, он решил расспросить Грубера об этом месте поподробнее.

— В гареме, где им еще находиться? — немного удивленно ответил Грубер, покосившись на друга. — Это зона, где расположены помещения членов семьи, а ты что, думал, что гарем — это чисто женская половина? Самое распространенное заблуждение, между прочим.

— Вот как, значит, сказки врут?

— Не совсем, большая часть гарема принадлежала все-таки женщинам, ну тут все понятно, их просто было больше, соответственно, нужно больше места. Но там же располагались комнаты мужа, комнатенки слуг, и вообще всех домочадцев. «Харам» означает запрет, то есть то место, куда нельзя заходить посторонним. Самое охраняемое место во всем дворце. Но это понятно, ты многих гостей в свою спальню пускал?

— И откуда ты все это знаешь? — Снегирь поджал губы. Его версия мультиверсума развивалась по-другому, и этот дворец был разрушен во время русско-турецкой войны, когда войска императора взяли Стамбул.

— Я честно оплатил экскурсию в этот дворец еще там, — Грубер махнул рукой, показывая, где «там» он оплатил экскурсию. — Вход в гарем оплачивался отдельно, кстати.

— Тише, — Снегирь хотел уже было ответить что-нибудь о меркантильности друга, но его внимание привлек внезапно раздавшийся из здания дивана скрипучий, едва различимый звук. — Там кто-то есть, — прошептал он так тихо, что Грубер едва смог его расслышать.

Рейдеры превратились в слух, пытаясь расслышать то, что происходит за стеной, выложенной великолепной мозаикой. Скрипучий звук повторился, и был гораздо более отчетлив, чем полминуты назад. Снегирь с Грубером недоуменно переглянулись. Звук был монотонный и не похожий ни на что, слышимое ими ранее. Ни у одного, ни у второго не возникло никаких ассоциаций, по поводу природы этого скрипа. Решив, что выстаивать здесь нет никакой объективной причины, Грубер приблизился к зарешеченному окну и очень осторожно заглянул внутрь через некрупные ячейки решетки. Несмотря на то, что в обширное помещение поступало не слишком много света из нескольких зарешеченных окон, в нем было довольно светло, и Грубер сумел разглядеть то, что происходило в комнате. Понаблюдав, он так же медленно отодвинулся от окна и крадучись приблизился к Снегирю. Наклонившись к приятелю, Грубер прошептал: