Но, хоть они и сиганули в здание, даже не попытавшись сначала заглянуть внутрь, наличие в комнате лотерейщика почему-то не стало для рейдеров совсем уж полной неожиданностью. Их поразило другое. Лотерейщик, как им было известно, довольно безмозглое существо, вся псевдожизнь которого подчинялась только одному желанию — жрать! Но сейчас зараженный забился в угол и тревожно урчал, точнее даже подвывал на одной ноте, и не пытался нападать на столь вкусных лохов, которые сами пришли к нему в лапы. Более того, он просто не обратил на них внимания, а по пробежавшей периодически дрожи по бугрившимся на конечностях мышцам, Снегирь пришел к выводу, что Лотерейщик боится. Сразу же за этим пониманием пришел другой вопрос, а разве измененным присущ страх?

Вопрос был скорее философский, но отвечать на него никто из иммунных не собирался. Они видели только совершенно необъяснимый факт — вот странный кластер, который напряг Грубера одним своим появлением, вот неведомая хреномуть, которая гонялась за ними по дороге, а вот лотерейщик, который явно боится этой штуки гораздо больше, чем хочет жрать, а если учитывать тот факт, что лотерейщик хочет жрать всегда…

— Грубер, ты же что-то знаешь, что это вообще такое? — Заноза боялась, что у нее разовьется косоглазие. Еще бы, одним глазом поглядывать в окно, где непонятное искажение остановилось прямо напротив оконного проема, но внутрь забираться не спешила, а вторым наблюдать за сжавшимся лотерейщиком, это не только косоглазие можно получить, а что-нибудь похуже.

Снегирь молча кивнул, подписываясь под каждым ее словом. Он растерялся и не вообще не знал, что можно предпринять, что не случалось с ним уже давно. Хуже всех приходилось Лехе, который сел на пол, зажимая уши руками, а у него из носа потекла кровь.

Грубер медленно перевел взгляд на скорчившегося лотерейщика и медленно проговорил:

— Если я все правильно понял, чтобы отвязаться, нужно кем-то пожертвовать. Неважно кем, лишь бы он был теплым и недавно живым, или просто живым. А здесь такой великолепный экземпляр, прямо как по заказу, — он прищурился и поднял автомат.

— Ты объяснишь, что это? — Снегирь встал рядом с другом, мгновенно оценив то, что тот собирался сделать.

— Позже, — и Грубер несколько раз выстрелил. Заноза только смотрела на все происходящее широко раскрытыми глазами. Ей показалось, что зараженный так и не понял, что умер, и что для него опасность представляли именно ворвавшиеся в комнату, где он прятался, рейдеры.

Наплевав на споровый мешок и его содержимое, Грубер подскочил к сползшему по стене лотерейщику.

— Давайте быстрее, нужно, чтобы он был теплым, только в этом случае сработает.

Втроем они сумели подтащить тушу лотерейщика к окну и, перевалив через подоконник, выбросить на улицу.

Сияющее искажение стремительно приблизилось и, словно обволокло тело лотерейщика, в котором еще угадывались человеческие черты. На то, что происходило в дальнейшем, трое рейдеров смотрели, приоткрыв рты. Попав в зону искажения, тело лотерейщика словно попало в некий аналог янтаря, во всяком случае, эффект был очень похожим. Его облепили те самые миниатюрные молнии, которые проскальзывали до этого по всей поверхности искажения, не концентрируясь и не сбиваясь в кучу. Теперь же все эти молнии словно рой странноватых светлячков слетелись в одну точку приложения. Время внутри этого жуткого савана замерло, а потом медленно пошло вспять, словно кто-то неведомый, но необычайно сильный вертел часовые стрелки в обратном направлении, просто так, ради забавы, чтобы посмотреть, что же будет дальше.

Очертания тела исказились и начались метаморфозы — постепенно вместо тела лотерейщика проявились очертания, больше подходящие спидеру, затем матерому бегуну — высшему бегуну — бегуну — джамперу — медляку — ползуну. Вместе с изменениями пропорций начала проявляться одежда, вероятно надетая на бедолагу во время перезагрузки кластера. Чем-то его одежда была похожа на ту, которая была надета на рейдеров: армейский камуфляж, берцы. Затем появилась плащ-палатка, накинутая на плечи, а на ремне противогаз. При жизни и до попадания в Улей он был молодым мужчиной, средней внешности, с волевым, немного упрямым лицом. Когда он начал молодеть, Заноза отвернулась первой.

— Думаю, что, если бы все сложилось по-другому, быть ему элитой, — хмуро прокомментировал Грубер и тоже отвернулся, не выдержав зрелища, притягательного в своей неправильности. — Кстати, он наш собрат, его тоже называли рейдером, а может сталкером, но это непринципиально, и у него было прозвище, скорее всего. Кто бы мог подумать, что все так обернется, — он покачал головой. Во рту было сухо, от переизбытка радиации тошнило. — Валим отсюда, пока она занята, у нас есть несколько минут. — Он подошел к Лехе и дотронулся до его плеча. — Эй, парень, ты как, нормально?

Леха поднял голову и вытер кровь из-под носа.

— Меня словно по голове огрели чем-то, и звон в ушах появился очень противный. Сейчас вроде полегче.

— Это пси-волны, если я правильно их называю. Интенсивность маленькая, все-таки эта дрянь под что-то другое заточена, но тебе хватило, ты к ним очень чувствителен со своей ментантной составляющей. Так что вставай, хватаем вещички и ходу отсюда.

— Но, как мы пройдем, если там… Это… — Заноза закусила губу.

— Молча, просто обойдем ее стороной. Сейчас можно пройти, и несколько минут, после, грубо говоря, трапезы, она будет неактивна, нам хватит, чтобы из зоны этого гребанного кластера выбраться.

И Грубер, подхватив с пола свой рюкзак, направился к выбитой двери, ведущей в бывшую когда-то довольно большую комнату.

Пройдя по темному коридору, пол которого был завален разным мусором, среди которого нет-нет да и проскальзывали детские игрушки, непонятно каким образом сохранившие цвет, форму и довольно узнаваемые очертания. Входная дверь, ближайшая к той комнате, куда изначально они попали, была все-таки закрыта. Как и у всех детских садов, в этом имелось несколько выходов, но Грубер буквально кожей чувствовал, как утекают драгоценные минуты, поэтому не стал долго заморачиваться и попросту подошел к очередному выбитому окну, в другой комнате.

Его спутники последовали за ним, не задавая пока никаких вопросов, понимая, что для этого еще не время. Одно то, что никто из них не знал, где они оказались, говорило о многом, например о том, что в их вселенных не было страшной, окутанной тайнами и ставшей чем-то вроде легенды — Зоны. Про Снегиря он об этом и так знал, про Леху догадывался, а вот Заноза стала сюрпризом. Не то, чтобы неприятным, Груберу было на такие вещи по большему счету плевать, но все же сюрпризом.

Опасную зону они миновали по большой дуге, стараясь не коситься на то, что происходит внутри, периодически переходя на бег.

Когда они вышли на дорогу, то быстрым темпом двинулись по направлению к кластеру, оформленному в стиле восточных сказок. Когда же до этого кластера осталось пройти не больше полукилометра, об этом сообщил Снегирь, который уже снова вовсю пользовался своим даром Улья, Заноза не выдержала и молча указала на какие-то развалины, стоящие неподалеку от дороги. Грубер, помедлив, кивнул, и они сошли с трассы, крадучись приблизившись к остаткам какого-то строения, пережившего пожар. Скорее всего, когда-то это был ангар, потому что внутри все еще стояли остатки небольших частных вертолетов. К счастью внутри никого не оказалось, а Снегирь нашел небольшую конторку, под потолком, принадлежащую, вероятно, управляющему, которая была нетронута огнем полыхавшего здесь пожара.

В конторке было довольно уютно, и даже обнаружился небольшой запас тушенки и ящик с колой, которая была вполне годная. Рассевшись на двух диванчиках и креслах, рейдеры позволили себе слегка расслабиться и перевести дух.

— Рассказывай, — практически сразу начала тормошить Грубера Заноза. — Что это был за кластер, и что за штуковина напугала лотерейщика до полусмерти, а потом его так странно переваривала?

— Это была часть Припяти, — Грубер откинулся в кресле и закрыл глаза, — города, четвертый энергоблок атомной электростанции которой был взорван. Так называемая Зона отчуждения, где уровень радиации такой, что воочию можно видеть, как в трусах поджариваются яйца.