— Это компенсация за потраченную энергию и моральный ущерб. Знаешь, как хреново кормят в лаборатории? — невозмутимо ответил молодой барон и, не дожидаясь ответа, исчез на кухне, а я услышал, как закипает чайник.

У меня же в животе забурчало, да так громко, что Ханс с Лукасом прекратили спор и уставились на меня. А после и все остальные, привлечённые установившейся тишиной.

— А чего вас так много? — окончательно спустившись в комнату, негромко спросил я.

Впрочем, услышали меня все, так как воцарилась мертвенная тишина, разгоняемая лишь вознёй Кабанова.

Дамы, разве что за исключением Ксении, уставились на меня требовательно. Даже Пратт, старавшаяся не морщится от боли в пропоротом боку.

Подлечить-то я её подлечил, но до конца привести в норму не успел. Поначалу не было времени, так как на смену летающим тварям пришли гады ползучие, и нам пришлось в спешном порядке отступать в сторону лаборатории.

Там-то её раны обработали, но обычными средствами, а значит, и восстанавливаться она теперь будет куда дольше.

Впрочем, Пратт смотрела на меня даже не требовательно, а скорее, с какой-то толикой страха. Правда, непонятно, почему. Может, произошедшее в Зоне теперь у неё прочно ассоциировалось со мной?

Ну да ладно, об этом потом подумаю.

— Так, раз вы все тут собрались, значит, вам что-то нужно, — я направился к единственному свободному месту, «командирскому» креслу, которое специально доставили сюда с «Голиафа». Привык я на нём сидеть за время нашего долго путешествия.

На добрую минуту в зале воцарилось молчание, и я уже было подумал, что все припёрлись с утра пораньше, лишь бы мне не дать выспаться. И, естественно, начал потихоньку звереть.

Но тут всех присутствующих спас зазвеневший коммуникатор. Бросив на него взгляд, увидел, что звонит командир охраны, несущих службу на КПП.

Ответив на звонок и перебросившись с ним парой фраз, убрал комм обратно. После обвёл взглядом по-прежнему молчавших посетителей. Сейчас полетят чьи-то головы…

— На, держи. Ты не ты, когда голоден! — Кабанов ткнул мне в руки тарелкой с криво нарезанными бутербродами и кружкой чая, который я терпеть не мог. — Жуй, жуй, Игорь Владиславович, мы подождём.

— А ты забавный, — глянул я на парня. — Съем тебя последним.

Кабанов рассмеялся, а я-таки взял нехитрую пародию на завтрак и в два укуса приговорил его.

Чаю выпить однако не успел, так как входная дверь распахнулась, и на пороге появился граф Пратт Виталий Алексеевич.

Мужчина в деловом костюме выглядел сердитым. Очень сердитым. Он буквально краснел на глазах, и, возможно, подожди мы ещё немного, то услышали бы свист и увидели струи пара, бьющие из его ушей.

Окинув взглядом зал, он на мгновение остановился на дочери и вроде бы даже сбросил «внутреннее давление», но стоило ему только взглянуть на меня, как мужчина вновь стал краснеть.

— Доброе утро. Виталий Алексеевич. Спасибо, что почтили нас своим присутствием. Но, судя по всему, предстоящий разговор не для лишних ушей, так что позвольте пригласить вас в кабинет, — я жестом остановил кипящего графа и указал на лестницу.

Наверху специально для меня соорудили крохотный кабинет, «отрезав» кусок свободного пространства. Для меня и подобных ситуаций, когда нужно с кем-то переговорить с глазу на глаз.

Зыркнув на окружающих, Пратт, сжав кулаки, стал подниматься по лестнице. Но, прежде чем я успел последовать за ним, передав кружку быстро сориентировавшемуся Сергею, передо мной проскочила Бекки, устремившаяся вслед за отцом.

Граф на мгновение обернулся, взглянув на дочь, но ничего не сказал и продолжил подниматься.

Я останавливать Бекки тоже не стал. Пора бы этому «цветку» покинуть оранжерею и занять подобающее место. Первый шаг она уже сделала, узнав на собственном опыте, как близка бывает смерть. Теперь же ей стоит посмотреть, какие глупости могут совершать люди, поддавшиеся чувствам.

Догнав графа наверху, я обогнал мужчину и открыл дверь, пропуская Виталия Алексеевича и его дочь внутрь.

Прежде чем зайти внутрь самому, увидел мелькнувшего на лестнице Кабанова. Тот, поняв, что я смотрю на него, похлопал себя побоку в том месте, где обычно висел клинок, но я лишь покачал головой и зашёл в кабинет.

— Прошу, присаживайтесь, — предложил я, обходя графа и пододвигая второе кресло Бекки.

Та не сразу сообразила, что к чему, не спуская глаз с отца, и села лишь тогда, когда я дотронулся до её плеча и слегка надавил.

— Не трогай её! — рыкнул на меня так и продолжавший стоять Пратт. — Как ты вообще посмел её касаться после того, как она едва не погибла⁈

— Но ведь она не погибла, — обойдя стол, я уселся на собственное кресло, но вальяжно разваливаться не стал.

Граф и так еле держал себя в руках. И если перегнуть палку, рукоприкладство случится раньше, чем хотелось бы.

— Мы договаривались, что ты обеспечишь её безопасность! — зарычал Пратт. — И я немало заплатил за это!

— Попрошу заметить, что к награде шло обещание изрядно попортить жизнь мне и моим людям, если я откажусь, — напомнил я мужчине. — И это несмотря на ваши первоначальные заверения в дружеских отношениях. И тем не менее я взял на себя ответственность за жизнь вашей дочери и полностью исполнил свои обязательства.

— Отец? — удивлённо посмотрела на Пратта Бекки. — Ты же говорил, что господин Исаев сам вызвался нам помочь.

— Помолчи! — прикрикнул на девушку Виталий Алексеевич. — Такие, как он, никогда ничего не делают просто так! И твоя жизнь не более чем товар для подобных ему. Как думаешь, о чём бы он больше горевал, если бы ты погибла? О тебе или потерянных деньгах? Совсем дура⁈

Н-да, понесло старика. Хотя винить его особенно и нельзя. Всё же не каждый день ты узнаешь, что тебя хочет убить собственная дочь. А вторую ты вроде бы даже потерял по вине ушлого барона, потащившего твоё «сокровище» туда, откуда и подготовленные бойцы порой не выбирались.

Я, кстати, уточнял по поводу графа, и, как оказалось, у него действительно сердечко прихватило, и его действительно увозили в губернаторский госпиталь.

Готов поспорить, что Ван Као, узнав об этом, даже ладошки свои загребущие радостно потёр. Ведь это был очередной штришок к моей легенде и его плану. Причём на халяву, всего лишь за счёт здоровья старого товарища.

В общем, старику, определённо, пришлось несладко, и не хотел бы я оказаться на его месте.

С другой стороны, он всё-таки граф, а графьям подобное поведение не позволительно. Особенно по отношению к весьма обидчивым баронам.

— Но, пап… — прошептала молодая виконтесса, ошеломлённая гневной вспышкой отца.

— Бекки, будь добра, выйди из кабинета. Мне нужно поговорить с твоим отцом с глазу на глаз, — обратился я к девушке. — Пожалуйста!

Бекки замешкалась, взглянув на отца. Но, прежде чем тот смог хоть что-то сказать, быстро поднялась из кресла и выскочила прочь.

— Ну а теперь, раз нормального разговора не состоялось, перейдём к неформальному общению, — на этот раз уже я встал из-за стола. — И скажите спасибо, что я делаю это не при вашей дочери…

Бекки Пратт было страшно. А бояться она не любила. Нет, она не была дурочкой, витавшей постоянно в облаках, как многие считали. Но жизнь за могучей спиной отца, оберегающего её от всяческих невзгод, всё же сказалась на мировоззрении.

Но в какой-то момент страх стал проникать в её жизнь. То ли после смерти мачехи, матери Ниши, то ли после того, как отец стал более скрытным, если даже не параноидальным.

Ужасно видеть, как сильный человек, на котором держался весь твой мир, даёт слабину и медленно начинает тащить за собой на дно окружающих.

И тем не менее девушка из последних сил держалась за прежнюю жизнь, старательно закрывая глаза на происходящее вокруг.

Но нельзя вечно обманывать самого себя, и, когда отец сообщил ей, что необходимо покинуть дом вместе с Исаевым и укрыться в Столице, она поняла, что спокойная жизнь подошла к концу полностью. И с того момента страх окончательно поселился в душе девушки.