— Прежде чем войти в зал вечно живущих, отмеченный знаком Меры, ты должен отринуть воспоминания былой жизни, — несмотря на то, что лицо говорящего было скрыто за полупрозрачной плоской маской, мне показалось, что я вижу в его глазах лёгкое пренебрежение, да и голос звучал чересчур устало.

— Да-да, как знакомо… Сначала в школе говорят забыть всё, что узнал в саду, потом в училище не воспринимать всерьёз школу. Вот теперь и всю жизнь предлагают забыть, — и в этот раз не смог удержаться от комментария Кречетов.

Я тем временем обошёл голограмму вокруг, внимательно осматривая её со всех сторон. Странная серебристая броня, похожая на цельный комбинезон без единой застёжки, была украшена изломанными линиями красного цвета, складывающиеся в схематичное изображение горы. Это создавало странное впечатление, будто высокотехнологичный продукт украсили поделками первобытных туземцев.

Подойдя ближе, протянул руку, едва не касаясь тонких трубок, начинающихся на затылке голограммы и обрывающихся где-то за пределами галопроектора.

Но не сам факт вживления инородных предметов в человеческое тело заинтересовало меня. Больший интерес представляли фиолетовые искорки, текущие по этим самым трубочкам.

Именно так, концентрируясь на эфире, я видел внутреннюю энергию у некоторых одарённых. И мне стало чертовски интересно, куда же течёт этот эфир, визуализированный голограммой. Точнее, тёк. Сомневаюсь, что кто-то умудрился дожить до нашего времени на ковчеге. Конечно, помимо чокнутой программы.

Монолог записи пошёл по второму кругу. Видимо, голограмма ожидала от меня каких-то действий, которых я, естественно, не знал, так что просто пошёл дальше.

В конце тоннеля ожидала очередная дверь, в центре которой виднелось уже более-менее нормальное лицо, выплавленное из стали. По крайней мере оно не вопило от боли, а когда створки двери пришли в движение, даже изобразило подобие покровительственной улыбки. Правда, вдруг отчего-то возникло ощущение, что меня ведут на убой.

И стоило мне только шагнуть внутрь зала, темнота в котором слегка разгонялась световыми дорожками, пробегающими на невысоком, от силы метра три, потолке, как дверь за мной закрылась, и я, охнув от неожиданности, опёрся о стену.

В ту же секунду вспыхнул яркий свет, усиленный зеркальными панелями, а в центре сферической комнаты раздвинулся кусок пола, и стало подниматься странной формы массивное кресло-ложе.

Но на это я обратил внимание позже, вначале пытался сообразить, что же со мной произошло. Но стоило двери автоматически закрыться, едва я сквозь неё прошёл, как мне из сердца и мозга будто толстые иглы выдернули, и я ощутил неимоверное облегчение. Которое тут же пропало, стоило только в комнате возникнуть обеспокоенной морде Кречетова, чуть ли не вывернувшему двери.

— Командир⁈

— Всё под контролем. Пускай остальные пока в коридоре побудут, может, найдут ещё какой скрытый проход, — приказал я Кречету.

Тот кивнул, на мгновение исчезнув в коридоре. Но, прежде чем дверь вновь закрылась, успел заскочить обратно.

Едва это произошло, знакомое чувство облегчения вновь накатило на меня, а кресло, поднявшееся до конца, распрямилось, превращаясь в самое натуральное ложе с большими бортиками, украшенными барельефами.

— Игорь Владиславович, всё в порядке? — подскочил ко мне Кречет, когда я все же уселся на стеклянный пол и замер.

— Нормально, только близко не подходи, — я предостерегающе вытянул руку в его сторону, чувствуя волну сырого эфира, исходящего он него и его вещей. — Ты себя, кстати, как чувствуешь?

— Всё так же паршиво. Хотя… чесаться меньше хочется, — задумчиво произнёс Кречет. — Да и дышать легче стало. Вроде.

— Понятно. Минут десять пускай сюда никто не входит, и сам нигде не лазь. Особенно к креслу, — приказал я, поудобнее растягиваясь на полу и закрывая глаза.

Мой глубокий внутренний мир на самом деле не такой уж и глубокий, так что ядро я увидел почти сразу же. Выглядело оно так себе, напоминая обгоревший пень, от которого во все стороны шли узловатые корни, дотягивающиеся до каждой части тела.

Да уж. меньше суток в этом лесу, а состояние словно у трёхсотлетнего старца. И тем не менее едва сфера закрылась, я ощутил, как пропало воздействие сырого эфира, казалось бы, пропитавшего всё вокруг, а на донышке покрытого струпьями ядра заплескался мой собственный эфир.

Выждав пять минут, я вытянул руку и выпустил небольшое облако энергии. Получилось это с трудом, но без желания выблевать лёгкие.

Удивительное место. Интересно, из чего состоят стены этого зала и для чего он вообще создан? Надо бы попробовать вырезать кусок да прихватить с собой. Глядишь, Морозовой удастся разобраться, из чего она сделана.

— Сказал же, не тронь! — открыв глаза, гаркнул я на бойца, нарезающего круги у ложа. — Хотя… Хочешь поучаствовать в эксперименте?

— Знаете, что-то резко перехотелось, — отойдя на пару шагов, ответил парень. — Хотя кровать выглядит удобной, хоть и опасной.

Не подходя, Кречет указал на выступающие с бортов скобы, которые, судя по конструкции, должны были крепко обхватывать улёгшегося внутрь человека.

Подойдя поближе, я заглянул в странную капсулу. Мягкое на первый взгляд ложе имело небольшое углубление для головы, над которым нависала прозрачная полусфера с множеством трубочек. Совсем как у того существа, чьё изображение продолжало висеть в коридоре.

Снаружи капсула тоже стоила внимания. Её невысокие борта были разукрашены рисунками, в которых при должном внимании можно было проследить конец первых поселенцев.

На первых рисунках, находящихся в основании ложа, был схематично изображён ковчег, парящий среди звёзд. Словно защищая от всех невзгод, над ним располагались две руки, тянущиеся от перевёрнутого треугольника, чья вершина упиралась в треснувший круг, вроде как символизирующий всю вселенную.

— Судя по всему, ковчег ушёл с Земли, прихватив с собой изрядное количество первородных. И похоже, что они искали эту самую Миру, — произнёс я, вспоминая наш давний разговор с Гитой. — Но угораздило их попасть сюда.

— Первородные? Это краты, что ли? Те самые, что искали центр вселенной? — переспросил Кречет. — То-то чую чем-то отвратительным попахивает от всего этого.

— Они самые. А здесь показан момент прибытия ковчега, — я нахмурился, глядя на картинку. — Либо они приукрасили, либо тот, кто их возглавлял, умел уничтожать аномалии.

Крохотная и будто обнажённая фигурка, стоящая на носу ковчега, метала молнии в чёрное облако, испускаемое планетой. И, судя по осколкам, окружавшим ковчег, это была не первая успешно преодолённая преграда

На следующем узоре можно было разглядеть многочисленные аппарели, по которым стройными рядами выходили люди без лиц. Но зато каждый был отмечен перевёрнутым треугольником.

— Странно. Судя по всему, они удачно сели и имели на борту приличное количество одарённых, — поделился я выводами с Кречетом. — Что же тогда могло случиться такого, что все повымирали?

— Вам по порядку перечислить? Одарённое зверьё, неизвестные болезни, аномалии, грёбаный пепел, в конце концов, — начал загибать пальцы мужчина. — Да и вообще. Эти первородные поначалу лапочками были, но мы то прекрасно помним, что творилось в последние десятилетия, когда краты властвовали.

— Звучит логично, — кивнул я, обходя ложе.

На другой стороне тоже находились рисунки, но они были словно затёрты, да так тщательно, что лишь сняв перчатку, я смог ощутить едва заметные неровности.

— Похоже, с момента посадки что-то пошло не так, но кто-то изрядно постарался, чтобы это скрыть, — разочарованно протянул я, понимая, что больше тут ничего не узнать.

Ещё раз, осмотрев капсулу со всех сторон и пару раз заглянув внутрь, уже подумывал вернуться, да вместе с парнями поискать какой-нибудь другой проход, но вспомнив, что снаружи меня ждёт новая головная боль от сырого эфира, решил пустить накопленный в эфире на личные нужды.