— Хорошо, если так, — как ребенок расхохотался Тару. — А ведь лечу я, Эша. Точно лечу!

Кони остановились как вкопанные едва за полдень. Отряд удержался на крепких спинах, только Шувай умудрился вылететь в траву, чудом мальчишку не помял, который повис на гриве Шалли, но когда спешились все, и кони ринулись в степь, конь-великан остался.

— К чему бы это? — прогудел, потирая отшибленный бок, Шувай.

— Так надо, — пожал плечами Шип. — А вон и дальние хутора.

Дорога взбиралась на очередной холм и исчезала возле деревянной вышки.

— Там, — уверенно кивнул Шип. — На том склоне холма за вышкой дома. Я вышку хорошо помню, дед мне еще в прошлом году забираться на нее разрешал.

— Чем вы жили, коневоды, если с конями дружите, а не торгуете ими? — поинтересовался Эша.

— Разным, — надул губы мальчишка. — Пуще другого медом занимались. Степной мед самый лучший.

— Понятно, — кивнул Кай. — Ну, пошли к дальним хуторам. Оружие на изготовку. Если разбойников Сарлаты там нет, значит, я чего-то не понимаю.

— Да уж, — хмыкнул Тару. — А я вот без стыда признаюсь, что будь там разбойники, не будь там разбойников, понимать все одно отказываюсь. Мудрят что-то сиуны, мудрят. Хотели бы, растерли бы нас уже давно между пальцев, как сухую землю.

— Забавляются они, — отрезал Эша.

— Тогда почему же и нам не позабавиться? — показала клыки Илалиджа.

Они так и двинулись к вышке. Впереди лучники — Илалиджа, Тару, Шалигай, Теша. Затем остальные, а уж последним — Шувай с огромным конем у плеча, на холке которого восседал рыжий мальчишка. Арма опасность почувствовала первой. Не ту опасность, которая подобна шторму, переворачивающему суда, а вроде дорожной досады в виде кучки обнаглевших бродяг. Повернулась и выпустила стрелку из самострела точно в шевельнувшуюся напротив вышки траву. Сдавленный крик возвестил о попадании, вслед за этим над травой взметнулись тени с оружием, стрелы снесли еще четверых, а потом уж вступили в бой мечники.

Схватка была короткой. Три десятка тел осталось лежать на дороге и в траве. Кай осмотрелся, побледнел, присел прямо там, где стоял.

— Что? — забеспокоился Тару. — У нас же ни одной раны! Смотри, три десятка здесь! Вся банда. Сарлаты вот только нет, ну так один и остался!

— Приглядись, — прошептал Кай. — Приглядись, старый. Хоть один лапани есть среди них? Одежда — разбойничья. Ожерелья на шеях — сарлатовские. А оружие — кому какое сыскалось. Пара ржавых мечей, дубины, простенькие луки да вилы с косами? Это разбойники?

— Подожди. — Арма метнулась вперед, наклонилась над одним из напавших, прислушалась к пузырям, поднимающимся с его губ. Напряглась, стиснула кулаки, расплылась в стороны, забыла обо всем, кинулась головой вниз в омут предсмертных мыслей, прорвала паутину безмолвия, шум магии приглушила, обморозилась от близости смерти, но услышала…

— Что с тобой? — как сквозь десяток слоев войлока прорвался крик Теши.

Пришла в себя, с удивлением открыла глаза, увидела внимательные глаза Кая, испуганные — мугайки, поднялась на локте, поморщилась от боли в затылке.

— Что с тобой? — уже тише повторила Теша, размазала по щекам накатившие слезы. — Что это ты грохнулась-то? Еще и вывернулась, затылком приложилась. Не в себе, что ли?

— В себе, — пробормотала Арма. — Я пробилась. — Она посмотрела на умершего. — Но и сама едва за ним не отлетела. Это селяне из дальних хуторов. Разбойники в хуторе. Заставили их переодеться в свою одежду, дали кое-что из старого оружия и отправили на тропу. А родных оставили в заложниках. Пообещали, если те справятся с нами, то родных отпустят. А если нет…

— Пошли, — скрипнул зубами Кай.

— Вот это дело! — обрадовался Тару, прилаживая к тетиве стрелу. — А что с пареньком?

— Я понимаю все, — пробурчал Шип. — Останусь тут с Шалли. Но это только пока я маленький. Свистните, если что… Заходите не с дороги, а забирайте левее. Избы стоят лицом к бездне ветров, а на задах окон все одно нет. И заборы глухие и высокие тут. А то ведь посекут стрелами через окна.

Поднявшись на гребень холма, спутники не сразу пошли к открывшемуся в распадке десятку больших домов. Сначала окинули взглядом равнину, которая продолжалась к западу и востоку. Приметили, что дорога заканчивается у крайнего дома, а за ним только трава, которая обрывалась через лигу у неожиданно близкого горизонта.

— А дальше что? — спросила Арма, закрываясь от ветра, подувшего с востока, не в силах разглядеть за пределом степи хоть что-то; желтоватое небо не таило в себе ни дальних перелесков, ни мглистых вершин.

— Сходим и посмотрим, — предложил Тару. — Выбор невелик — или низменность какая, или вовсе провал. Эта, как ее, бездна ветров.

— Сначала хутора пройди, — язвительно посоветовала Илалиджа.

— Смотреть во все глаза, — предупредил Кай. — Заходим с огородов, но начинаем с правого, крайнего дома, чтобы банда не прорвалась на тракт.

— Что ж мы говорить-то будем местным? — поморщился Шалигай. — Ну, если удастся их освободить? Мол, простите, селяне, но дедов и отцов ваших мы уже порубили?

— Однако они на нас напали, а не мы на них! — вздернул планку бровей Течима.

— Успокойся, — остановил кусатара Кай. — Все будет не так.

— А как? — перебросил из руки в руку дротик Усанува.

— Заложники мертвы, — ответил Кай. — Сарлата никогда не возился с заложниками. Брал их неоднократно, но всегда убивал сразу. Не думаю, что теперь он поступит иначе.

— Да, — потянул из-за пояса кинжал Эша. — От домов пахнет смертью.

Спутники подошли к высокой ограде крайнего дома, причем наклоняться, чтобы не выдать себя, пришлось только Шуваю. Мейкк же и оторвал жердину, обитую горбылем, и отряд приблизился к глинобитной стене, вытаптывая наливающуюся соком капусту на грядках.

— Зачем такие заборы? — не понял Тару. — Ветра боятся или зверя какого? От разбоя же не поможет!

— Я проверю, — прошептал Шалигай, вытянул из-за пояса нож и шмыгнул между домом и сараем к крыльцу.

Арма приготовила самострел, последовала за хиланцем. Как тень двигался посланец иши, ни одна ступенька не скрипнула, ни дверь. Только внутри дома что-то загремело чуть слышно, но Шалигай уже был у выхода, бледный что молоко.

— Старуха, молодуха и четверо ребятишек, — прошептал он. — И все так же. От уха до уха. Младший и ходить вряд ли умел.

— Так и пойдем, — напряг скулы зеленоглазый. — Огородами. От дома к дому. Тару, — он посмотрел на охотника, — не потерял еще навыки обходиться с лошадьми? Если наткнемся на лошадей, тебя и Эшу попрошу придержать их. Знаешь, как делать?

— Легко, — проворчал Тару. — Веревку брошу от ограды до ограды, вот и загон.

— Ну, давай, — кивнул Кай. — Шувай, ломай забор за домом, но потише. Домов еще девять, они могут оказаться в любом.

Ни умение Тару обходиться с лошадьми, ни Шувая ломать заборы почти не пригодились. Еще в двух домах были обнаружены трупы заложников, а потом раздался треск и над головой полетели искры.

— Запалили! — выкрикнул Шалигай. — По ветру дома запалили! Сейчас мы за изгородь, а они нас в стрелы!

— Нет у них луков, — отрезал Кай. — И на круге со стрелами мало было трупов. Сарлата всегда в ножи или на мечи берет. Потому и нападать любит или из засады, или ночью! Выходим!

Отряд выкатил на деревенскую улицу разом. Шувай стиснул перед грудью молот, навалился на столбы, что держали ворота, уронил сразу всю ограду от угла хуторского надела до угла, и под копыта несущейся банды едва не попали все. И попали бы, если бы не стрелы, которые вышибли из седел первых разбойников, а там уж пошла сеча, кони в которой не помогали негодяям, а только мешали. Арма отбросила в сторону самострел, выдернула меч и ринулась вперед, стараясь не отставать от зеленоглазого, который уворачивался от ударов, от лошадиных морд и копыт, протискивался между уже убитыми, обмякшими в седлах всадниками, и не размахивал мечом, не скрещивал клинки с разбойниками, а разил одного за другим, скупо расходуя и жесты и дыхание. Где-то рядом, рыча, рубились Тиджа и Вериджа. Вот на зеленоглазого бросились сразу трое — одного срубил он сам, одного подсекла Арма, а последний получил стрелу в правое плечо.