— А ну-ка, мелкий, найди-ка мне пару камешков! — хмыкнул Эша. — Найдешь, покажу тебе сказку наяву.

Проводник повел отряд по восточной дороге, по которой путники уже успели отмерить одну лигу. Тару даже с удовлетворением отметил оставленные ими следы; примятую траву на обочине, шелуху от семян, которые почти постоянно грыз малла, крошки от сухарей Шувая. Только камней что-то не было видно. Булыжники в дорожном покрытии сидели плотно, да и тот же Кай призвал ничего без особой нужды не ломать и не корежить. Корежить никто и ничего не собирался, хватало пищи и для глаз. Вокруг дороги сначала росла трава, потом появились кустарники, а на исходе первого десятка лиг, уже за полдень, встал светлый лиственный лес.

— И что было проводника нанимать? — ворчал Усанува, как будто Кай отвесил худосочному Непишу серебряный из его личных запасов. — Иди себе по дороге и иди, заблудиться трудно. Так бы и я нанимал проводника по родным горам, только я там и так каждую расщелину знаю.

Непиш между тем шагал чуть впереди и даже не оглядывался, словно полученный серебряный вовсе избавлял его от заботы о спутниках. Тару уже собирался возмутиться, но Кай оборвал его ворчание, объявив, что привала раньше поселка не будет, потому как ночевать вне укрепленных стен в Запретной долине небезопасно.

— Что тут с нами может случиться? — тут же принялся бормотать старый охотник. — Сам же сказал — главное, никого просто так не обижать. А эти твои страшные сиуны должны сначала вызвать нас на схватку. По-любому получается, что должны разбудить. А если ты боишься, зеленоглазый, тех, кто вошел через Ледяное ущелье, так оно далеко. Неделю будут до нас добираться. Да и найдут ли? В пустыне, может быть, еще бы и нашли. А тут-то — лес, вон овражки я вижу, холмы, речка журчит. Спрячемся как-нибудь.

— Не все так просто, — отвечал Кай. — И Ледяное ущелье может оказаться ближе, чем ты думаешь. И сиун может предупредить тебя за долю секунды до нападения. Так что держи уши востро, охотник.

— Это пусть Илалиджа уши востро держит, — хмурился Тару, потому как из-под серебряных волос пустотницы ветер и впрямь являл заостренные сероватые уши. — А я уж буду держать их кругло, как и положено лапаньскому пастуху.

— Вот! — закричал наконец Мекиш. — Вот, почтенный Эша, тебе камни. Вот!

— А ну-ка. — Тару опустился на колено.

Один из древних камней был раздроблен, и часть осколков малла как раз теперь старательно собирал.

— Все понятно, — заметил Лилай, который то и дело вертел головой, прислушиваясь к залитому послеполуденным светом лесу. — Среди гранитных булыжников затесался известковый. Он и раскрошился.

— Да я не о том, — нахмурился Тару. — Раскрошился-то давно уж, но не просто так. Вот же. Под подкованное копыто камешек попал.

— И что же? — не понял Течима. — Известняк слабый камень.

— Откуда здесь лошади? — постучал себя по лбу пальцем Тару. — Зеленоглазый же сказал, что с лошадьми сюда нельзя.

— Всякая скотина бесится или гибнет, — согласился Кай. — Но так тут есть и свои лошади. И не только лошади. И овцы, к примеру. Или что мы не так давно ели в трактире?

— Ребрышки были весьма вкусны, — согласился Усанува.

— Однако, если здесь есть лошади… — Тару почесал бороду, — то хотелось бы узнать, в какую цену. Все-таки ноги не так чтобы очень…

— А большие лошади тут есть? — поинтересовался Шувай. — Даже очень большие?

— Мне не попадались, — огорчил великана Кай. — Но это не было ударом подковы. Вот.

Кай показал на край выщербленного камня.

— Что получается? — не понял старый охотник. — Удар топора? Кто-то шел перед нами по дороге и ни с того ни с сего со всей дури засадил топором по камню?

— Может быть, и по камню, — задумался Кай. — А может быть, увидел селянина или селянку да бросил в него топором. Но не попал.

— Не попал, так слава Пустоте, — вытер лоб Тару.

— Поторопимся, — выпрямился Кай. — Впереди деревенька, Нетиш ждет нас на околице.

— Вот, — протянул камни Эше Мекиш. — Что ты хотел показать?

— Позже, — сунул камешки за пояс Эша. — Не до показов пока.

Непиш стоял на краю деревни, стоял со сдернутым с пояса старым топором, но прежде, чем увидеть деревню за молодым сосняком, путники почувствовали запах дыма, а затем и сами замерли в ужасе за спиной проводника. Деревеньки, на первый взгляд обычной гиенской деревеньки, не было больше. Дымились остовы изб, на уходящем в сторону проселке между пепелищами лежала на боку мертвая корова, собака, а чуть дальше несколько трупов крестьян. Издали казалось, что среди них есть и дети.

— Десять, — тихо заметил Лилай. — Я вижу десятерых. Трое детей.

— Палхи, — скрипнул зубами Тару и зло посмотрел на Усануву и Течиму. — Вон. У некоторых трупов отрублены ноги под ягодицы. Палхи так делают.

— Зачем? — недоуменно буркнул Шалигай.

— На мясо, — зло прошептала Теша.

— Ты разве не был с нами в мугайской деревне? — обернулся к Шалигаю Эша. — Однако быстро палхи добрались сюда от Ледяного ущелья.

— Быстро, — согласился Кай. — К счастью, здесь мы с ними разминулись, но отряд людоедов был не слишком большим. Думаю, что пара десятков тати. Ушли они по проселку.

— Они делятся, — прошелестела Теша. — Когда много маленьких деревенек, они делятся на банды по две дюжины. И грабят и убивают всех.

— Что там? — спросил Кай проводника о пересекающем дорогу проселке.

Проводник, который мрачно шевелил бровями, озирая окрестности, буркнул:

— Еще одна деревня. Здесь много деревень. Это хороший край… был. Надо идти. До поселка еще более десяти лиг. Там мы скажем мертвым воинам. Они придут сюда и будут смотреть.

— Мертвым воинам? — не понял Мекиш.

— Пошли, — бросил через плечо Непиш и зашагал по дороге быстрее, чем шел до этого.

— Я не понял! — пролепетал Мекиш. — Он сказал про мертвых воинов? Это что еще за мертвые воины? Или мы не в Запретной долине, а в Пустоте?

— Запретная долина посылает их, — пробормотал Кай. — Запретная долина посылает палхов на нас. Впрочем, сейчас это к лучшему.

— На нас? — оторопел Тару. — И что же здесь лучшего?

— Плохая деревня, — объяснил Кай. — Сколько бы раз я ни проходил здесь, меня пытались убить и ограбить. Приходилось отбиваться. Никогда не оставлял на этой дороге меньше пяти трупов. И всякий раз Непиш докладывал об этом мертвым воинам. А у них разговор короткий: пока идет разбирательство, тебя сажают в холодную. Могли бы и неделю ждать встречи с оракулом.

— Нет, — вздохнул Шувай. — Я бы не влез в холодную. Ты же говорил, что она маленькая, даже тебе не выпрямиться во весь рост?

— Тебя бы, приятель, посадили на цепь на площади, — ответил Кай.

Лиг пять спутники прошагали в молчании, тем более что и лес вокруг тропы стал выше и ближе, да дубы и липы сменили разлапистые ели. Правда, Непиш так и шагал впереди, словно уже забыл о разоренной деревне, но увидев, что Кай выудил из чехла ружье, стрелки тоже потянулись за луками. Только Эша словно вовсе не беспокоился ни о чем, когда лес вокруг пошел на убыль, поредел и сменился болотом, да и камни под ногами от сырости покрылись мхом, старик подозвал Мекиша, показал ему два камешка, которые он до этого держал в разных кулаках, наклонился и положил их рядом между камнями.

— И? — недоуменно спросил малла.

— Пошли, пошли, — с ухмылкой оглянулся Эша. — И считай вслух. До десяти.

На счете «десять» за спиной раздалось шипение, шедший последним Шувай испуганно ухнул и, вместе с яркой вспышкой света, отпрыгнул не меньше чем на пару локтей от полотна дороги.

— Шуточки прекратить, — повысил голос Кай. — Ты в порядке, мейкк?

— Пятки отбил из-за вас, озорников! — обиженно проворчал великан.

— Однако первый раз вижу прыгучего мейкка, — растянул губы в ухмылке Усанува.

— Его ум удивляет меня больше прыгучести, — заметил Течима. — Все-таки даже малла умнее, чем мейкки.