— Ты зеленоглазого спрашивай, — охнул и в свою очередь ударил локтем охотника Эша. — Я был там один раз и с самого края. И ни еды, ни оружия там не видел. Песок был. Под ногами.

— Да, — кивнул Кай. — Это что-то вроде миражей. Но их можно не только видеть. По ним можно ходить. В них можно жить. С ними можно разговаривать. Увидите. Будет интересно.

— Это уж без сомнений, — не слишком весело отозвался Мекиш. — С тобой всегда интересно, Кай. Но живым все-таки хотелось бы остаться. Ты-то ведь вроде бы собираешься живым добраться до Анды?

— Собираюсь, — кивнул Кай. — Но не могу обещать этого даже самому себе. К тому же не думаю, что обратная дорога будет легче.

— Ну, так скажи нам все-таки, есть ли надежда остаться в живых? — спросил Мекиш и щелкнул тетивой небольшого лука.

— Надежда есть даже в пасти у северного медведя, — неожиданно прогудел Шувай. — Вдруг у него случится сердечный приступ от жалости к тому, кого он собирается сожрать? Мекиш, ты отличный воин, пусть даже по весу во мне таких, как ты, будет десятка два. Если уж собрался отомстить за гибель своей семьи, чего рассуждать о том, удастся ли остаться в живых? Я вот рассчитываю на одно. Если не удастся, так чтобы не зря. Чтоб не под лавиной. А если под лавиной, чтобы все равно не зря.

— Это понятно, — кисло ответил Мекиш. — Тебе легче. Ты один, как отряд маллских лучников. Двадцать таких, как я. Когда умирать будешь, вспомни, что я бы на твоем месте умер бы уже раз двадцать.

— Никто не знает, что будет там, — оборвал болтовню Кай. — Каждый идет за главным и за своим. Главное — освободить двенадцать узников, что томятся в Храме в Анде. И об этом мы с вами уже говорили. Освободив их, мы освободим Салпу. Что за ее границами — мы не знаем, но каждый из вас надеется на удачу для собственного народа. Мекиш, Течима и Усанува хотят, чтобы мир, который когда-то принадлежал тати, снова принадлежал им. Они надеются, что за границами Салпы орды тати ждут, чтобы войти в нее и стереть с нее людей. Шувай идет со мной, потому что идет со мной.

— Он так хочет, мастер, — буркнул мейкк.

— Думаю, что у остальных свой интерес тоже имеется, — добавил Кай.

— Это точно, — потер ладони Эша. — Именно что интерес.

— И это может случиться? — задумался Тару. — Я насчет того, что орды тати или, того хуже, не просто тати, а палхов?

— Нет палхов, кусатара, малла, лами и мейкков! — подал голос Усанува. — Есть тати! Всякий тати может соединиться с другим тати, иметь детей от соединения, и дети их детей тоже будут иметь детей!

— Понятно, — кивнул Тару. — Это как собачки. Есть маленькие, есть огромные, а во всякой собачьей свадьбе смешиваются без труда. Только они ведь через поколение-два — все одинаковые становятся. Отчего ж у тати не так?

— Тати не собачки! — повысил голос Усанува. — Тати верят в духов, хранят чистоту рода. Тати разные. И одинаковые. В преданиях говорится, что тати как глина. В какой сосуд будешь набивать ее, такую форму она и примет!

— Никогда не мог этого понять, — развел руками Тару.

— Потому что ты не тати, — отрезал Усанува.

— Вот тут согласен! — крякнул Тару.

— На этом и завершим болтовню, — сказал Кай и добавил: — Мне нужно уйти, но у вас есть еще время. Арма будет за меня. Она должна знать, кто и как управляется с оружием, и она должна помочь каждому, кто не знаком с дальними переходами, собраться в дорогу. На всякий случай, если вдруг меня не окажется рядом, даже недолго, она всегда заменит меня. Она мой первый помощник. Это всем понятно?

— Ну, я, к примеру, — Эша закряхтел, огляделся с усмешкой, — даже не претендовал на место помощника. Я говорю о месте первого помощника. Меня бы устроило место где-нибудь в середине.

— Хорошо, — кивнул Кай. — Будешь седьмым. Если же без шуток, уже через пару дней нам будет очень трудно. И самое обидное, — он позволил себе улыбнуться, — если эти трудности навалятся из-за сегодняшних упущений. Времени осталось мало. На всякий случай добавлю, почти все вы умудрены опытом. Каждый и сам сможет оценить, как он готов к пути. Но если у кого чего нет, говорите Арме, Истанза поможет нам.

— Еще бы, — проворчал Тару. — Заполучить чуть ли не табун лошадей и не помочь…

Арма посмотрела на Лилая. Он стоял не шелохнувшись и не подал и вида, что расслышал бурчание старика.

— Всё, — кивнул Кай и покинул двор.

Присутствующие перевели взгляды на Арму. Тару прищурился, почесал бороду, ехидно улыбнулся:

— А ты, девонька, сама-та хоть что-то можешь?

— Я смотрю, охотник, у тебя на поясе имеется не только кинжал, но и меч?

Арма встала, оставила на парапете самострел и посох, выудила из связки палок одну.

— Можешь показать умение управляться с ним?

— Не, — протянул старик. — Приходилось махать, но не более того. Я лучник. Охотник, так сказать.

— Шалигай? — повернулась Арма к хиланцу.

— Конечно. — Шалигай ответил вроде бы робко, но тут же сбросил с плеч мешок, с которым не расставался, снял пояс с обыкновенным хиланским мечом, потуже затянул бечеву на портах. Пошел за палкой. Хорошо пошел, мягко, словно камень под ногами подталкивал воина в подошвы, давал ему силу. И Арма оценила легкость шагов, поняла. Сейчас ей уже не хотелось с ним схватываться, ей хватило шагов. Хиланец был большим, чем казался на первый взгляд. Он был мастером боя.

Она замерла. Остановилась, опустила палку. Чуть согнула колени. Шалигай неловко поклонился. Намеренно неловко поклонился. Или слишком намеренно, чтобы она специально наполнилась подозрениями? Зачем это ему? Может быть, он и сам хочет узнать, кто чего стоит?

— Когда начинать? — спросил Шалигай.

Примерно таким же голосом в хиланских трактирах служка спрашивает, когда подавать смену блюд.

— Начинай, — сказала Арма.

Он ударил неумело. Сверху вниз, точно так, как учат первогодков в хиланской гвардии, когда меч берется двумя руками и опускается вертикально вниз прямо перед собой. Ударил-то он неумело, но ноги… Ноги выдавали мастера. Он двигался медленно, нарочито медленно, но слишком правильно для неумехи. Правая нога пошла вперед, левая догнала ее с опорой на носок у середины ступни правой, и правая тут же продолжила движение дальше. Тяжести тела словно не существовало, Шалигай проплыл эти восемь шагов, что отделяли его от Армы, за секунду, но если бы он хотел сделать это быстрее, то сделал бы.

Она легко отбила удар, развернулась, отбила следующий удар, нанесенный по всем канонам начального курса воина клана Паркуи, отбила третий удар и стала отступать, пытаясь заставить хиланца раскрыть несомненное умение, но он был непроницаем, хотя по-прежнему двигался так, словно за спиной у него было куда как больше десяти лет упорных тренировок. И ни на секунду не сбил дыхание.

— Все. — Шалигай остановился, улыбнулся, поклонился Арме. — Ты хорошо защищаешься. Но не нападаешь.

— Ты тоже не нападаешь, — заметила Арма. — Кто еще хочет сразиться со мной?

— Я не стану, — надул губы Мекиш. — Я маленький. Не мелкий, но маленький. Для вас маленький. И для врагов маленький. У маленького есть приемы, чтобы поразить того, кто больше его. Но лучше эти приемы оставить при себе. Пригодятся.

— У меня топор, — прогудел Течима. — Не слишком удобное оружие для фехтования. Но если что, имей в виду, силой со мной в этой компании может сравниться разве только Шувай.

— Я тоже уж как-нибудь без фехтования, — гыкнул Шувай. — Хотя у мейкков есть такая забава — бить друг друга по голове дубиной. По очереди. Кто первый свалится, тот проиграл.

— Поэтому мейкков так мало? — поинтересовался Тару.

— Нет, — снова гыкнул Шувай. — Выйдешь из крепости, охотник, оглянись. Камней множество, а вершин единицы. Так устроено духами гор.

— Что-то в этом есть, — задумался Эша. — Во всяком случае, какая-то древняя магия в том истукане была.

— Я, — шагнул вперед, поднял палку Лилай. — Я могу. Только в полную силу.

— Всегда в полную силу, — ответила Арма. — Но никогда нараспашку. Скупо. Очень скупо.