— Говори яснее! — потребовал Кай у толстяка, который вовсе запутался в завязках свертка.

— О том, что давно подвод с юга не было, слышал? — спросил Шарни.

— Слышал уже, — кивнул Кай. — Ну мало ли какая пакость завелась?

— Пакость? — выпучил глаза Шарни. — По слухам, на две сотни лиг чуть ли не все деревни, что в стороне от тракта, приделанными сделались! А вчера подвода пришла с востока, из леса. Ага, с солониной. Так и возница приделанным оказался, и мальчонка при нем. Так бы, может, и сошло, но старик один, что мясо выторговывал, из тертых оказался, повидал кое-что. Человечину в мясе признал. Тут кое-кого потом наизнанку выворачивало. Так вот этот возница сразу старику голову открутил, а пока его с мальчонкой зарубили, еще троих порвать успел!

— Откуда они берутся? — задумался Кай. — Мора уже давно нет, все приделанные, что остались, в лесах схоронились. Или не так?

— Невыморенные это, — прошептал Шарни. — Или не слышал? Слух давно ходил, только я ему не верил. Будто бы новые приделанные объявились, ну вроде как наколдованные. Эти-то, что нас на выезде из леса ждали, ну, как ни крути, ну воины. Мало ли как их тот, что говорил с тобой, в свою гвардию приписал, а когда детишки, старики уже клыки кажут да черной кровью исходят! Как жить? Куда оглядываться? Чего ждать? Ну знаешь ведь, как раньше бывало? Заморится деревенька, одна или две семьи приделываются. Ну дальше понятно, считай, что зверями становятся. Или вот, пока приделанного рубят, он кого-нибудь зацепит. Ну так и тогда восемь из десяти чернеют да мрут, одного лихорадка, как тебя недавно, выколачивает, правда, редко кто выживает от такого, и один только приделывается. А теперь вроде бы колдовство какое приделывает селян. Ходит колдун по дорогам, при нем служка в золотом колпаке. Колдун пальцем тычем, а колпачник приделывает. Или наоборот. А кто не приделывается, того на вертел или в соль. Понятно?

— Золотой колпак, говоришь, — задумался Кай. — Тот самый, что в лесу на нас орду гнал?

— Точно! — зашипел Шарни и потащил к локтю рукав, показывая посеченное ранами предплечье. — Тут с утра дозоры ходили, так я вроде и с ярлыком, а уж замучился кровь пускать. Да мне кажется, что я уже и сам приделываюсь!

— Брось, — махнул рукой Кай. — Ты лучше ружье-то показывай, показывай, если спешишь.

— Вот, — наконец сбросил холстину Шарни. — Смотри, парень.

Под холстиной обнаружился аккуратный, не слишком большой кожаный чехол, похожий на чехол для секиры, и приличный подсумок, который, впрочем, можно было без труда приспособить и на лошадь, и на себя подвесить. Шарни ловко открыл клапаны чехла и вытянул наружу ружье. Кай восхищенно выдохнул. Даже на первый взгляд похвальба Шарни имела под собой все основания. Ружье значительно уступало размерами оружию, размолотому нечистью в чаще, но, судя по его внешнему виду, было совершенным. Стальной ствол длиной в два локтя и толщиной в два с половиной пальца, укрепленный стальными же обвязками, примыкал к выполненному из лучшего кедра ложу. У обратного конца ствола был устроен затейливый механизм, с нижней части ложа под фигурной бронзовой скобой выполнен привод ударного устройства. Основание приклада было натолсто подбито войлоком, с его правой стороны поблескивала серебряная инкрустация.

— Хармахи? — прочитал надпись Кай.

— Да, — кивнул Шарни. — Это имя мастера. Один из лучших, если не лучший.

— И он не боится ставить свое имя на оружии? — удивился Кай.

— Точно так же, как ты не боишься его носить с собой, — раздраженно хмыкнул Шарни. — Хотя Хармахи осторожнее тебя. Его никто не видел. Никто не знает под этим именем. И я засыпал серебром хиланских оружейников, а с глазу на глаз с этим самым Хармахи так и не встретился. Говорил один раз, но и то лица не видел. Пустота его знает, с кем я говорил на самом деле. Но всего, чего хотел, добился. Хотя порой мне казалось, что и нет никакого Хармахи, а просто старшины цехов Хилана сговорились и придумали такое имя. С другой стороны, зачем им это надо? Зачем тратиться на клейма? Не проще ли было вовсе обойтись без имен?

— Ну мы же не знаем всех его резонов? — пробормотал Кай, ощупывая ружье.

— Ничего мы не знаем, — хмыкнул Шарни. — Пытался я разнюхать хоть что-то, думал в Кету его переманить. Ничего не вышло, хотя торговлю наладил, да. Но это ружье особенное, пусть его ствол и обычный почти, разве только усиленный и с секретом. Все прочие ружья Хармахи делает так, чтобы их можно было разобрать на части, перемешать в куче с сотней других таких же и собрать, не заморачиваясь, от какого ружья берешь части. А это единственное в своем роде.

— Всего один ствол? — заметил Кай.

— А ты сколько хотел? — усмехнулся Шарни. — Четыре? Пять? Смотри сюда!

Торговец открыл подсумок и стал из него выкладывать не вполне привычные для Кая вещи. Первым появился мешок, из которого с грохотом высыпались заряды, похожие на тот, что Шарни показывал Каю в Кривых Соснах.

— Как и обещал, — вытер пот со лба, торопливо собирая заряды обратно в мешок, торговец. — Две сотни зарядов. Те, что покрашены охрой, с пулями, некрашеные — с картечью. По сотне и тех и других. Но кроме этого имеются еще отдельно запалы, вот они, в мешке, их под тысячу. Ты только, парень, не бросай этот мешок да не стучи по нему, а то запалишься хлеще, чем если порох в костер сыпанешь. Стреляные заряды собирай, как их снаряжать, вот на этой холстинке все расписано. Вот в этой коробке порох, тут пыжи, прокладки, специальный воск, тут запас пуль, картечью уж и сам разживешься, думаю. Эта деревяшка, чтобы пустые заряды проверять. Раздуло картонку — выбрасывай. Не раздуло — старый запал вычищаешь, новый вставляешь. Потом порох сыпешь, мерка в мешке. Прокладка, пыж, опять прокладка, затем пуля или картечь по мерке, еще пыж, а там уж воск. Ну, думаю, научишься. Вот масло, шомпол, чтобы ружье чистить. Эту железку можно приспособить к прикладу слева, не придется в подсумок за зарядами нырять, десять штук можно вставить, под рукой будут.

— Подожди, — остановил словоохотливого толстяка Кай. — А где кремень?

— Нет кремня, — махнул рукой Шарни. — Я ж уже говорил про запалы. Вот, видишь?

Толстяк сдвинул механизм вправо, потянул его на себя.

— Заряжаешь ружье с тыльной части. В этом весь секрет. Сюда вставляешь заряд. Да вот хоть этот, с пулей. Когда затвор назад отводишь, пружина сжимается. Сейчас я верну затвор назад, и можно стрелять. Вот эта железка бьет по запалу, запал дает искру, порох горит, пуля летит. Да осторожнее ты! Вот этот рычажок, чтобы ружье не выстрелило случайно, лучше поднять. Когда надо — опустишь, нажмешь на крючок, ружье выстрелит. Снова отведешь затвор, пустой заряд будет здесь, только подхватывай да вставляй новый. При сноровке можно в минуту выпустить двадцать зарядов.

— Значит, весь запас на десять минут? — спросил Кай, только что не обнюхивая ружье. — Пристреливали?

— Пристреливали, конечно, — закивал Шарни. — Но не я. Тот, кто ладил, тот и пристреливал. Я не прикасался. Ружье с секретом, говорил я уже. Внутри ствола имеются едва приметные выступы. Если стреляешь пулей, они ее вроде бы закручивают. Для точности боя.

— Как он сумел это сделать? — удивился Кай.

— Вот найдешь его и сам спросишь, — огрызнулся Шарни. — Мы у него гладкие стволы берем. Сюда смотри. Видишь зубцы над стволом? Сдвигая прицел, можно попадать в далекую цель. До тысячи шагов. Картечью — триста шагов. Таких ружей больше нет, Кай. Конечно, если Хармахи не сделает еще парочку.

— И ты его все-таки передаешь мне? — прищурился Кай.

— Шарни — человек слова, — обиделся толстяк. — И не передаю я его тебе, а продаю!

— Что ж, — приложил ружье к плечу Кай, — надеюсь, что оно стоит тех денег, что за него уплачены. Что за этой стеной?

— Как что? — не понял Шарни. — Река, стало быть…

Выстрел прогремел внезапно. За дверью взвизгнули охранницы. Шарни грохнулся на колени, зажав уши, а Кай опустил ружье, осмотрел его, сдвинул затвор, извлек пустой заряд, вставил новый. Затем прищелкнул к прикладу держатель, снарядил его зарядами. Убрал ружье в чехол.