Меня привяжут к столбу? Если убежать сейчас, будет ли это так уж недостойно каана? А если скажу, что титул каана мне не очень-то и нужен? Но мне нужен был Аждарха, и он должен познакомиться с моей магией, распробовать ее. Почему рядом нет Эрдэнэ? Сейчас бы не помешали его отвлекающие шуточки.

– Амаль Мансур, пора. Время не ждет. Час после полуночи самый сильный, – поторопил меня Герш.

Я это знала. Хоть что-то из науки Мауры отложилось в моей буйной голове.

– Разуйтесь и зайдите в воду. Мы привяжем вас к столбу.

Герш стушевался, поймав на себе мой взгляд. Наверное, там волной поднималась истерика.

Меня точно не утопят? Не оставят ли привязанную дожидаться, пока мое тело обовьют змеи, как обвивали обескровленные кадаром трупы в Вароссе? Неужто у этого столба умерли все те пропавшие люди?

Я дрожащими руками сняла сапоги, стащила носки, едва не запутавшись в завязках, и ступила на дорожку. Под ногами ощущалась теплая каменистая почва. Сколько же заточенной магии источал Аждарха! И сколько же силы он может дать, освободившись! Дать мне! И стать для меня гарантией мира.

Я ступила в теплую воду и едва не поскользнулась на камне. Штаны противно намокли и липли к ногам. С каждым шагом столб приближался. Люди на берегу затянули тихую песню, которая отдалась гулом где-то под ребрами. Незримая магия крылась даже в тихих словах колдунов, с рождения впитавших веру в великого Аждарху.

Герш следовал за мной с мотком веревки.

– Зачем вы привязываете меня? – наконец осмелилась я спросить.

– Отдавать силу больно. Вы можете лишиться чувств и утонуть, выйти из печати и убежать, тем самым разрушив таинство обряда, – извиняющимся тоном ответил Герш и приступил к делу.

Я прислонилась спиной к столбу, а глава общины крепко обвязал меня веревкой. С каждым витком внутри поднималась не просто истерика, а паника, сравнимая с предсмертным ужасом. Что же это за боль, если потребовалось привязать меня так крепко?

Тем временем песнь набирала силу, разливалась над озером, соединяя два десятка голосов в один. Я с изумлением узнала старонарамский язык. Они знали старинные заклятия! Пришлось закрыть глаза и затаить дыхание, чтобы от страха не выблевать ужин. Вряд ли Аждарха оценит такое угощение.

Чем дольше лилась песнь, тем сильнее нарастало внутри напряжение, а в носу щипало от явственного запаха гнили. Темное колдовство. Кровь стучала в висках и распирала сосуды. Сердцу вдруг стало тесно в груди, как и мне самой – внутри себя. Что-то рвало меня на части, и давление становилось все болезненнее. Казалось, глаза вот-вот лопнут от напряжения, тело разорвет на части и наружу вырвется нечто страшное и могущественное. Я кричала, не в силах сдержать боль. Она переломала мои кости, растерла их в порошок.

Рот наполнился вкусом железа. Бесова песня! Еще немного, и из меня хлынет фонтан крови вместе с месивом из внутренностей. Сознание помутилось, перед глазами замелькали смазанные образы. Беркут, Маура, Айдан, Амир, Эрдэнэ. Их лица смешивались в одно, а после распадались на осколки, вновь собираясь воедино.

Вода вокруг меня кипела и искрилась или же меня попросту подводило зрение.

Но внезапно голоса стихли, напряжение ослабло, а гнилостная вонь пропала, как и не было. Я все еще дрожала от боли и ощущала себя мертвым мешком с костями, но мысли прояснились, да и зрение вернулось. Вокруг и вправду искрилась золотом вязь из овивавших озеро нитей, и я стояла в ее центре. Когда свечение улеглось и озеро потемнело, за спиной вновь послышался плеск воды – наверняка Герш спешил отвязать меня.

Это и вправду был он. Глава поселения виновато прятал взгляд, пока осторожно развязывал веревку. Когда у меня не осталось опоры, на которой можно было бы висеть, я рухнула в воду и едва не захлебнулась. Тело настолько ослабло, что выбраться на поверхность самой оказалось невозможно. Я сделала неосторожный вдох, и в легкие хлынула вода. Сильные руки Герша подхватили меня под мышки и вытащили из-под воды. Я закашлялась до рвоты и все-таки преподнесла Аждархе свой ужин.

Герш подхватил меня на руки и понес к берегу с удивительной для столь низкорослого мужчины прытью. Зрение вновь затуманилось, и меня замутило. Когда вода под ногами волхата перестала плескаться и он ступил на твердую почву, надо мной кто-то склонился. Губ коснулось холодное стекло, вынуждая приоткрыть их. В рот хлынула пахнущая травами жидкость, и я едва сумела ее проглотить. Мое тело словно вернулось в младенчество, когда не умело еще совсем ничего.

На удивление травяной отвар подействовал молниеносно. Прошло не больше минуты, а я вновь обрела четкость зрения и даже смогла прохрипеть:

– Как все прошло?

– Изумительно! – воскликнул Герш и от переизбытка чувств даже тряхнул меня, отчего я недовольно закряхтела. – Ваша ведьмовская сила заставила вязь светиться золотом! Еще ни разу мы такого не видали!

– Ни одна ведьма еще не отдавала силы Аждархе?

– Неа. Либо мы сами, либо простые люди. Мы хотели, чтобы в следующий раз великого Аждарху кормила Нава, но она…

Герш осекся и поспешно отвернулся, а я же, наоборот, навострила уши.

– Что она? Отвечай!

– Нава сбежала, когда узнала, что в озере заточен змеиный царь, – после долгого молчания признался Герш.

– Когда сбежала? – Я завозилась в его руках, и вол-хат послушно опустил меня на землю, но все еще заботливо придержал под локоть.

Ноги дрожали так сильно, что казалось, я вот-вот рухну на колени перед всем честным народом.

– Дык три дня назад. Мы рыскали по лесу, но так ее и не поймали. Куда-то далеко сбежала, зараза. В деревнях поблизости не объявлялась.

Внутри все похолодело от ужаса.

– Она же может кому-нибудь рассказать.

– Ей никто не поверит. – Вместо Герша ответила знакомая мне дородная баба. – Бесы никого к нам не подпустят, а уж что в голове у ведьмы, которая сожгла полдеревни, никто проверять не станет. На рудники ее отправят, да и дело с концом. Тем более, это вы с Эрдэнэ ее привели. Вы за нее и в ответе.

Я угрожающе покосилась на нее, но мой слабый вид никого не устрашил. Возможно, она была права. А может, нас всех ждали большие проблемы. Сейчас у меня не осталось сил, чтобы об этом размышлять.

Жители общины постепенно расходились, все еще восторженно переговариваясь, пока мерзкий червячок совести нашептывал мне: «Если бы они знали раньше, что твоя ведьмовская сила Аждархе нужнее, то и не погибли бы бедные люди у этого столба».

Герш вручил мне факел и вновь поднял на руки. Я испытала искреннюю благодарность, ведь до общины добралась бы разве что ползком, и совершенно глупо провалилась в дрему.

Резкий травяной запах пробрался в ноздри и защекотал их. Меня согрело нежное тепло, и я насилу продрала глаза, обнаружив, что лежу на печи, накрытая лоскутным одеялом. Ко мне склонилась целительница Рина, а резкий запах исходил от дымящейся глиняной чашки. Моя одежда удивительным образом просохла.

– Амаль Мансур, вам нужно это выпить, чтобы благополучно добраться до дома, – пролепетала Рина, наткнувшись на мой сонный и оттого сердитый взгляд.

Я кое-как села и протянула руку к чашке. Желание рухнуть обратно и завернуться в одеяло не покидало, но я не могла торчать здесь до утра. Утром нас с Тиром ждало слишком много дел – к имению воеводы тянулись десятки колдунов, надеющихся найти работу или жалующихся на притеснение, издевательства и побои. Кто-то просил аудиенции со мной, кто-то боялся и смотрел волком, но мой план наконец воплощался в жизнь. Иссура поймали, имение Тира вскоре защитят новые люди, первый шаг к улучшению жизни для колдунов и ведьм сделан. Когда я покину Адрам и Тира, мне не будет совестно перед ним. Дальше все в руках воеводы. Если он приведет провинцию к процветанию, я буду искренне им гордиться.

Горячий травяной отвар обжег горло, но очистил мысли. В последние дни их роилось слишком много в моем маленьком черепе.

– Когда следующий ритуал кормления? – спросила я, отметив, что голос уже обрел твердость.