Незаметно для самой себя я оказалась перед оранжереей Лиры. Незримая сила привела меня именно туда, где так много времени проводила невеста предателя. Сжечь бы все ее нежно любимые цветочки под корень! Пусть хрустальная девочка, проснувшись, обнаружит лишь угольки и золу! Пусть сердце ее осыплется пеплом, как осыпалось мое, когда ибнар обнял ее, уткнувшись носом в густые русые волосы!

Я устало рухнула на скамейку у стеклянной стены и вдохнула цветочный аромат, от которого тут же затошнило. Все, что связано с Лирой, вызывало дурноту. Почему-то я решила остаться здесь, добровольно мучая себя, и просидела в этой бесовой оранжерее не меньше часа. Солнце уже давно взошло на прояснившемся небе, имение воеводы ожило и загудело. Грядущий бал превратил обычно тихий особняк в бурлящее лавой жерло вулкана.

Душа тянулась к ящику комода, где сиротливо лежала почти пустая баночка с каплями Мансура. Я в который раз пообещала себе не пить их и вновь малодушно забыла о собственном обещании. Ушел ли Эрдэнэ или самовольно остался ждать моего возвращения? Если бы не он, я бы уже бросилась за каплями, только бы они вновь затянули разошедшуюся рану в груди.

– Не ожидала увидеть вас здесь, Амаль. – Мягкий голос Лиры напугал меня, словно вместо нее за моей спиной вдруг возник Айдан. Как она сумела подкрасться так неслышно?

– Вот решила немного посидеть в тишине и одиночестве, – пробормотала я, невольно изучая сестру воеводы.

Несмотря на раннее время, Лира выглядела безупречно. Из-под коричневой ротонды выглядывал подол бежевого бархатного платья, руки защищали от холода перчатки до самых локтей, голову венчала изящная шляпка, а прическа, разумеется, была идеальна. Образец белоярской дворянки, по-другому и не скажешь! И рядом я: потрепанная и обожженная, сонная и заплаканная, одетая в грубую мужскую одежду, на подошвах сапог грязь, руки замотаны какой-то ветошью. Бичура и та краше будет!

– Вы плакали? – осторожно спросила Лира, присаживаясь рядом. На ее лице отразилось невыносимое для меня сочувствие.

Я упрямо тряхнула головой и отвернулась.

Лира какое-то время помолчала, но вскоре вновь заговорила:

– Я люблю приходить сюда рано утром и ухаживать за цветами. Иногда мне кажется, что они скучают без меня.

Я с сомнением покосилась на блаженную сестрицу воеводы, но прикусила свой змеиный язык. Почему мне так отчаянно хотелось сделать ей больно? Будто слезы Лиры могли облегчить мой гнев. Это не она нанесла мне рану, но мстить я жаждала именно ей. Наверное, за то, что оказалась лучше меня.

– Когда мне совсем грустно, я могу просидеть в оранжерее полночи, – призналась Лира. – Вчера я провела здесь много часов.

– Почему? – выдавила я.

– Я безумно скучаю по Амиру. Он был рядом, если это и вовсе можно так назвать, всего несколько дней, а прошлой ночью вновь уехал. На сегодняшнем балу я буду одна. Опять.

Мне даже известно, куда он направился, нечисть бы его сожрала.

– Наша долгая разлука была для меня невыносима. – От искренней печали в словах Лиры что-то противно заворчало внутри. – Я даже не подозревала, где он. Тир загадочно отмалчивался, сказав лишь, что Амир отправлен на важное задание. Ратнар же только снисходительно ухмылялся.

Я громко фыркнула, не потрудившись подобрать слов.

– Вы обижены на него, – верно истолковала мои чувства Лира. – Тир заигрался и втянул в свою игру Амира, вынудил стать лазутчиком.

– Дорогая Лира, неужели вы и вправду считаете, что этого человека насильно заставили втереться ко мне в доверие? Открою большую тайну: ваш брат и ваш горячо любимый жених считали меня полоумной тварью, которая получает удовольствие от убийств и пыток. Лазутчик отправился ко мне затем, чтобы выяснить, можно ли иметь со мной дело, а попутно пробрался в мой ближний круг, притворившись верным солдатом. Я доверила ему свою охрану! Рассказала о себе слишком многое из того, что не положено знать чужому человеку, а он все это доложил Тиру! Да я ради него… ай…

Я одернула себя, поскольку не на шутку распалилась, устало махнула рукой и замолчала.

– Что вы ради него? – насторожилась Лира. На ее простодушном лице проступило сомнение.

– Спросите вашего ненаглядного, что за нечисть спасла ему жизнь и кто ее привел.

– Амир… был в опасности?

– Неужели он не рассказал вам о засаде в моей спальне? Ваш жених оказался на волосок от смерти, защищая меня.

– В вашей спальне… – пробормотала Лира, рассматривая свои руки в бежевых перчатках. Неужели в моих словах ее больше ничего не смущало? Например, то, что ее обожаемый Амир чудом не сдох?

– Да, в спальне, – ухватившись за растерянность хрустальной девочки, припечатала я. – Что в этом удивительного? Ваш жених сопровождал меня везде, даже в моей собственной спальне.

Почувствовав странное удовлетворение, я торопливо простилась с Лирой и отправилась восвояси. Как выяснилось, даже самый паршивый день может пойти на лад, если найти слова, разящие в самое сердце хрустальных девочек.

Стоило мне ступить в полумрак коридора второго этажа, как из тени вынырнула вездесущая Игла.

– Наконец-то ты от нее отделалась, – буркнула она.

– Ты все это время следила за мной? – возмутилась я. – Я же отправила тебя спать!

– Поспишь тут, когда все вокруг обсуждают, как злющая Амаль Кахир ураганом пронеслась по дому. Я не успела даже дойти до своей койки, а уже наслушалась бабьих сплетен. Заметь, вся прислуга уверена, что ты поймала Тира с очередной девкой и потому рвешь и мечешь. Одна идиотка даже предположила, что ты убила соперницу.

Задохнувшись от смеха, я согнулась пополам.

– Дурная слава бежит впереди тебя, – пожала плечами Игла и ухмыльнулась. – Я-то знаю, что это Эрдэнэ довел тебя до белого каления. Он у нас мастер ломать людей через колено.

Игла замолчала, ведь мы приблизились к покоям, где до сих пор несли караул Данир и Туган. Оба проводили меня беспокойными взорами, но спрашивать ни о чем не решились.

Я с опаской заглянула в спальню в надежде скрыть от Иглы свою нервозность. К счастью, комната пустовала – опальный гость внял приказу и убрался вон.

– Куда делся Эрдэнэ? – изумилась Игла.

– Ушел. Я его выгнала.

– И он послушался? Надо же, у тебя есть на него влияние. Обычно Эрдэнэ ни к кому не прислушивается.

Я покосилась на Иглу, но промолчала. Не похоже, чтобы повелитель трупов прислушивался ко мне хотя бы краешком уха.

Я сняла дублет, и прохлада, которую больше не разгонял погасший камин, забралась под рубашку. Замерзшее и уставшее за ночь тело требовало горячей воды, но все мысли о купальне вдруг вытеснил сложенный вдвое желтоватый листок бумаги, оставленный на кровати. Переведя взгляд, я заметила, что чернильница на столе стоит совсем не там, где была вечером. Эрдэнэ не смог уйти, не оставив за собой последнего слова?

Игла внимательно проследила за моим взглядом, но трогать письмо не решилась. Я развернула бумагу и вчиталась в строчки, исписанные витиеватым почерком, словно писать Эрдэнэ учился в прошлом веке.

«Не злитесь на меня, Амаль. Я всего лишь стремлюсь научить вас гордо отвечать мужчинам, которые стремятся смутить вас. Вы взрослая, красивая женщина и еще не раз столкнетесь с подобными вольностями, ведь мужчины никогда не признают женское превосходство. Они увидят вашу стыдливость и неосведомленность в любовных делах и не преминут воспользоваться этой слабостью. Вы краснеете и злитесь при любой двусмысленности, тем самым демонстрируя, куда вас можно ударить побольнее. Поверьте, многие мужчины на сегодняшнем приеме, какими бы благородными ни выглядели, на самом деле завсегдатаи борделей. И я надеюсь, что вы никогда не узнаете, какие желания они воплощают там в жизнь. Ваш жених – известный на всю Мирею бабник. Не позвольте ему сделать вас одной из многих десятков.

Искренне надеюсь, что столь ценными советами заслужил пылкий поцелуй».