Свобода приближалась, и робкое чувство надежды ширилось в груди, наполняя ее радостным ликованием. Армированная опускная решетка на воротах была поднята, а одна из тяжеленных железных створок распахнута. В неясном свете трепещущих факелов, защищенных от дождя козырьками, я разглядела шестерых крепко связанных привратников. Кто-то заткнул им рты грязными черными тряпками. Солдаты мычали и перекатывались по земле, в отчаянии надеясь на помощь.

Пропустив вперед своих спутников, я склонилась к одному из поверженных привратников, похожему на дергающегося дождевого червя, и процедила:

– Вот это зрелище! Новый воевода так старался уничтожить мой отряд, даже отправил сюда своих псин, а меня саму вы с нетерпением поджидали здесь. Даже караул усилили. – Я с деланым сожалением поцокала языком. – Так вот же я, стою перед вами, а вы меня не ловите. Ну что ж, тогда я ухожу. Доброй ночи, господа.

С этими словами я бросилась следом за остальными. Только Маура осталась ждать в воротах и с осуждением покачала головой.

– Ты теряешь время, бестолочь! – рявкнула она и дернула меня за руку, увлекая прочь от трепещущего света – во тьму, упоительно пахнущую свободой.

– Они так усердно меня караулили, что я не могла не попрощаться! – выкрикнула я в ответ, стремясь перекричать дождь.

Мы неслись, утопая в степной грязи и продираясь сквозь заросли сухой травы. Сзади слышались крики и топот – солдаты растащили деревья. Оглянувшись, я увидела десятки всадников. Двое во главе строя держали в руках факелы. Остальные же… нацелили на нас луки!

Мы припустили со всех ног. Солдаты приближались, и нам в спины полетели стрелы, пущенные во тьме наугад. Шум ветра и дождя скрыл от меня их свист. Маура отстала, отчего я в недоумении обернулась, но получила лишь резкий ответ:

– Беги, дуреха! Я здесь!

Дыхания на слова мне не хватало, поэтому я молча последовала приказу и прибавила шагу. В горле и носу полыхало пламя, в бок словно вонзили раскаленный прут, а грязь пудовыми гирями налипла на сапоги. Короткий вскрик Мауры раздался громом, словно расколов небеса. Мать упала на колени и оперлась рукой о землю… из ее левого плеча торчала стрела.

Неясная тень мелькнула рядом, подхватив Мауру. Я проморгалась от воды, застилающей глаза, и рассмотрела Данира. Он бросился вперед, прижимая к себе мою мать, и я рванула следом. Стрелы летели мимо, два факельных огня, словно предвестники скорой смерти, нагоняли, но верхушки исполинских деревьев Нечистого леса высились уже совсем близко.

Еще минута, и мы исчезли в их тени. Солдаты остановились у кромки леса, а лошади протяжно заржали, гарцуя на месте.

– Амаль Кахир, выходите! У нас приказ доставить вам к коменданту! Вы же не останетесь в лесу навечно! – раздался звучный мужской голос.

– Простите, господа, но лучше уж я останусь жить с нечистью, чем позволю вам прикоснуться ко мне своими грязными руками! – усмирив дыхание, выкрикнула я в ответ.

– Вас ищет воевода! Он не желает вам зла, Амаль Кахир! – продолжал тот же голос.

– Если мой брат хочет найти меня, пусть сожжет весь этот лес, как сжег мой дом! Только так он выкурит меня отсюда!

Припечатав солдат правдой, в которую они наверняка не поверили, я рванула следом за своими спутниками. Еще несколько минут, и мы нагнали солдат, которые трусливо топтались среди деревьев, не решаясь углубляться в чащу.

Маура мужественно молчала на руках Данира, хоть и морщилась от боли. Ее побелевшее лицо казалось почти неживым в огнях, которые наконец отважились зажечь ведьмаки. Держась позади, мать прикрывала мою спину. Почему я не поняла этого сразу?

Благодарность затопила мою душу, словно ласковая волна прибоя. Облегчение, пришедшее на смену готовности к бою, позволило выдохнуть каждому из нас.

Я осторожно осмотрела место, куда вошла стрела. Та торчала из плеча, что не так уж страшно. Главное было не вынимать раньше времени, чтобы мать не истекла кровью. Требовалось скорее добраться до сердца леса и залечить рану. Не зря же с нами целительница и десяток пузырьков с отварами Гаяна.

Я приказала отряду двигаться следом и направилась по знакомой дорожке в глубь леса, оставляя за спиной ополчившуюся на нас Вароссу. Лошади тревожно ржали, солдаты пугливо озирались, женщины охали и причитали, пока на них не цыкнула Алия. Нечистый лес пугал всех, кроме нас с Маурой… и еще Иглы, которая с любопытством глазела по сторонам и даже улыбалась.

Ансар следовал по пятам, словно цепной пес, изредка покрикивая на солдат, чтобы не отставали. Он не решался обогнать меня, и дело тут было не только во внушаемом лесом страхе. Беркут всегда шел первым и никогда всерьез не признавал моего главенства. Что в семь лет, что в двадцать он оставался моим верным защитником, а защитники не держатся за спинами тех, кого берегут. Я никогда не несла бремя ответственности в одиночку. Мне, словно капризному ребенку, дозволялось бушевать и показывать мощь своей горячей крови, но чуть что, на подмогу приходил большой и сильный Михель.

Ансар, хоть и занял место Беркута, никогда не заменит его по-настоящему. Отныне я стала главой отряда. Вожак Беркутов. Михель сможет мною гордиться, а мерзавец Эрдэнэ больше не получит повода назвать меня слабой. Я сумела вывести своих людей из Вароссы, не потеряв ни одного человека. Неплохо для безвольной плаксы?

Нечисть, что пряталась за деревьями подальше от наших глаз, шуршала и настороженно перешептывалась. Подданным Шурале совершенно точно пришлись по нраву гости с набитыми до отказа вещевыми мешками, в которых непременно нашлось бы что-нибудь интересное, но наше с Маурой присутствие вынуждало ждать и не нападать. Не будь здесь нас, отряд уже оказался бы растерзан, как и лошади, которым особенно сильно не нравилось в столь гиблом месте.

Насквозь промокший походный плащ то и дело цеплялся за коряги и колючие кустарники, огоньки послушно плыли рядом, ограждая наш строй от враждебных обитателей здешних мест. Маура тихонько вздыхала на руках у Данира, а я старалась не смотреть в ее сторону и упрямо шагала вперед. Чем быстрее доберемся до сердца леса, тем быстрее Игла поможет ей. Моя мать не могла истечь кровью от раны в плечо. И зачем она рисковала собой?

Дорога до знакомой поляны с бревенчатым домиком Мауры заняла, по ощущениям, целую вечность. Злость уже всколыхнулась в груди. Это значило, что действие капель заканчивалось. Неужели, чем больше я к ним привыкну, тем слабее они будут действовать? Или все дело в том, что даже живительной настойке Мансура не под силу сдержать мою внутреннюю бурю?

– Хозяин! – протяжно застонала Маура. Она не потрудилась позвать его мысленно, значит, дело было плохо. – Хозяин, прошу, откликнитесь! Простите меня, что оставила вас надолго! Я вернулась!

Я бросилась к матери, которую по ее же просьбе Данир аккуратно, словно хрупкую вазу, опустил на теплую землю. В сердце леса никогда не бывало холодно, но мое промокшее тело все равно ходило ходуном от дрожи. Мокрая одежда липла к коже, а в сапогах чавкала вода, но мое внимание принадлежало лишь посеревшему лицу Мауры и окровавленной ладони, которой Данир поддерживал ее под спину.

– Смотрите! Там что-то светится! О, Творец, защити нас, обездоленных! – запричитала одна из служанок, но тут же подавилась словами от гневного оклика Алии.

К поляне и вправду приближался яркий свет. Я знала, что это блуждающие огоньки – верная свита Шурале, никогда не покидающая во тьме своего хозяина. Вскоре и сам он показался между деревьями. Его высокая человекоподобная фигура, покрытая серой шерстью, вокруг которой императорской мантией струились огоньки, вызвала всеобщий вздох ужаса. Замерла даже Игла. Сколько бы надменная стерва ни храбрилась, но остаться равнодушной при виде Шурале не сумела даже она.

Огоньки освещали уродливое морщинистое лицо хозяина леса, а его водянистые глаза без зрачков блуждали по толпе незваных гостей. Шурале приближался, принюхиваясь и присматриваясь, но смешно замер, завидев свою зазнобу. Его ленивая походка вмиг ускорилась, и хозяин леса склонился над Маурой, приподняв ее подбородок когтистым пальцем. Мать стояла на коленях, смело уставясь Шурале в глаза. Между ними шел мысленный разговор, и хозяин леса не злился. Но почему же видеть гордую Мауру стоящей на коленях стало невыносимо для меня?