– Шорохи и будто бы женский смех.

– Может, кто-то из местных проснулся? – протянул я, осматривая ближайшие дворики, но нигде не уловил движений.

Безсон пожал плечами и двинулся дальше. Мы последовали за ним.

– Как быс-с-стро припус-с-тили, – раздался совсем близко шипящий женский шепот. Я замер и затаил дыхание, окружив нашу пятерку воздушным коконом.

Безсон зажмурился, и светлячки вспыхнули факелами холодного света, осветив тварей, которых никому из нас еще не приходилось видеть. Тела, длинные и гибкие, как у змей; обветшалые рубахи до пят; волосы-сосульки; руки, скрюченные и изломанные; белесые глаза с пышущими алым огнем зрачками и провалами вместо носа и рта; кожа с черными прожилками… Твари одновременно и походили на людей, и разительно от них отличались. Они плотоядно облизывались синюшными языками, отчего на обескровленных щеках поблескивала слюна. Существа приближались грациозно, словно лани. Я насчитал девятерых…

– Давно нам не попадалис-сь мущ-щ-щины. Мы проголодалис-сь, – шипела одна из них – та, что подобралась ближе всех.

– Парш-ш-шивые пс-с-сы. Яйценос-с-сцы, – хрипела другая, с вывернутой под странным углом шеей и тянущейся с уголка ротового провала паутинкой слюны.

– Давно вы томитесь от голода, девочки мои. Ну же, эти пятеро ваши. Выплесните на них свою ненависть. Скоро я скормлю вам всех навиров этого города, – в мягком мужском голосе, звучавшем откуда-то неподалеку, таилась едва уловимая мощь. Словно в каждом тягучем слове и звуке переливалась магия. И эта магия несла нам погибель.

Нечисть бросилась к нам неуловимо и грациозно, но воздушный кокон отбросил их прочь. Твари повалились друг на друга и зашипели от ярости. Черные прожилки на их бескровной коже проступили ярче.

– Ну же, дорогие. Разорвите их на кусочки и умойтесь кровью императорских ублюдков. Обглодайте каждую косточку. Они – мой вам подарок, – голос зазвучал еще мягче и нежнее, будто говорил не с мерзкими тварями, а с любовницами.

Существа на мгновение обернулись и чуть заметно поклонились хозяину. Даже в сиянии светлячков я разглядел лишь черный плащ с огромным капюшоном и пестрящую золотом маску, что покрывала лицо незнакомца. Его рост я бы не назвал выдающимся, а фигура, хоть и покрытая струящейся материей, смотрелась худощавой и поджарой. Однако от незнакомца исходила почти осязаемая тьма, струясь по его телу и устремляясь к каждой из его питомиц.

– Гос-с-сподин так добр к нам, – расплылась в подобострастной улыбке еще одна тварь, однако в тоже мгновение завизжала и задергалась, охваченная обжигающим светом. Один из светлячков разросся, повинуясь воле Безсона, потерял очертания и опалил ее. Кожа твари почернела и сморщилась, словно бумага, пока остальные тушили подругу голыми скрюченными руками. Их хозяин ехидно посмеивался, не приближаясь.

Спасти жертву чистого света тварям так и не удалось. Та обуглилась, издала предсмертный хрип и обмякла, оставшись на земле всего лишь грудой кожи и тряпья. Мешок из-под человека…

– Что за дрянь? – буркнул Дан, с отвращением глядя на останки поверженной твари, но ответить ему никто не успел.

Подстегнутые смертью подруги и озверевшие от ярости, чудища бросились на нас снова, и под их напором моя воздушная защита пошатнулась. Они кромсали незримую преграду синими когтями, впивались в нее клыками, шипели и смеялись, не отрывая от нас кровавых глаз. Нечисть рвалась получить подарок хозяина и обглодать нас, словно поздний ужин.

В стремлении удержать защиту я выпустил тьму, завихрившуюся тенями вместо воздушного кокона, но твари напирали все усерднее. Они бились о преграду с силой тарана, отчего мое тело дрожало, как будто вокруг гулял не свежий осенний ветерок, а морозная стужа. Я чувствовал, как по губам и подбородку течет струйка крови, ноги ощущались чужими, словно отрезанными от чьего-то мертвого тела, а тени стояли из последних сил.

– Дан, я не удержу, – мой шепот донесся до товарища, но не достиг ушей остальных. Он ожидал атаки, а Безсон оказался не готов к тому, что две твари прорвут истончившуюся преграду и утащат его из защитного круга с диким хохотом и чавканьем.

Еще мгновение, и округу огласил нечеловеческий вопль боли. Твари жрали Безсона живьем…

Дан рванул к ним, как и парень, имени которого я не знал. На его ладони прирученной небесной молнией искрилась магия. Мы с оставшимся бойцом едва уберегли их от ошибки, отчего оба яростно забились в нашей хватке.

– Чем ты ему поможешь?! – вопил я, тряся Дана и чувствуя мерзкий привкус крови во рту. Она все текла и текла, капая на кожаную броню. – Пока вы в круге, я постараюсь вас защитить!

– Безсона уже защитил! Не мешайся! – В порыве гнева Дан отпихнул меня, отчего я едва не свалился навзничь. А потом круг теней рухнул.

Твари с визгом и шипением ринулись на нас. Сколько же их?! Они прибывали и прибывали. Нечисти явно стало в два раза больше, и они не оставили бы от нас и косточки.

Дан набросился на людоедок с голыми руками и особым кинжалом, по очереди вспоров до бескровных внутренностей троих. Один из его бойцов отбивался срывающимися с ладоней молниями, второй выжигал тварям глаза точными прикосновениями. Когда нечисть додумалась не подступать близко, все трое выхватили из ножен мечи, жалившие не хуже кинжалов. Небольшое пространство между домами наполнилось воплями, визгом и стонами, всполохами молний и вонью гниющих тел. Твари источали трупное зловоние, словно оставленные на солнце мертвецы.

– Ну же, девочки мои, не позвольте этой погани ускользнуть! – разнесся над нашими головами голос хозяина, кровавой пеленой опустившись на каждую из его «девочек».

Они забились яростнее, но парни оказались не промах. Дан справлялся ловчее всех. Он вспорол и разорвал пополам пятерых тварей, но одна из них подкралась к навиру, что выжигал глаза ее подругам, и вцепилась когтями в его незащищенную шею. Я больше не мог ждать и копить силы. Если его утащили бы, то сожрали, как Безсона.

Не успел я сосредоточиться на внутренней силе, как из темноты вынырнули еще две особи и с плотоядными ухмылками на обезображенных ртах бросились ко мне, вытянув руки со скрюченными когтистыми пальцами. Тратить силы нельзя было, иначе их не останется на взрыв.

Я выхватил меч и полоснул одну из тварей прямо по лицу. Она завизжала, схватившись за бескровную рану. Из давно мертвых тел не сочилась кровь, зато мне в лицо пахнуло разложением. Едва удержавшись от рвотного позыва, я задержал дыхание.

Вторая тварь прыгнула сзади, целясь в шею, но мне не составило труда насадить ее на меч, словно курицу на вертел. И вновь эта вонь, заставившая меня зайтись в кашле. Наткнувшись взглядом на отчаянно отбивавшегося парня, по шее которого стекали ручьи крови, я вытер меч об изношенную одежду проткнутой погани и вернул его в ножны, после чего сделал глубокий вдох и закрыл глаза.

Внутренняя сила только и ждала, когда же моя воля сосредоточится на ней. С бешеной радостью преданного пса заскулила и заерзала в груди. Шар магии разрастался, но сегодня в нем не было ни искорки света. Во мне разбухала тьма. Тело затянуло в омут бесконечной черноты, она сгустилась и под веками, и вокруг меня. Я ощущал, как дрожат руки, как их окутывает жар, как он разрастается. Шар силы рос, и вся тьма лихомора струилась в нем.

Все вокруг стихло. Неужто нечисть испугалась? Но я не открывал глаз, продолжая наращивать мощь. Пара мгновений, и первозданная магия в моих руках взорвалась, сбив с ног меня самого и Дана с его бойцами. Тварей же разметало по округе, их части разлетелись гнилыми ошметками. Не знаю, задело ли их хозяина, но хлопок получился мощным и обжигающим. Он исчез, будто и не было, бросив своих разорванных на части «девочек».

Местные жители, наверняка напуганные нашествием нечисти, не высунули носы на улицу даже после взрыва.

Я рухнул на землю, не чувствуя собственного тела, и только краем глаза видел, как Дан бросился к бойцу, из шеи которого хлестала кровь. Ему пришлось оторвать рукав рубахи, чтобы перевязать раны. Бедолага кое-как поднялся на ноги, шатаясь, как молодая береза на ветру. Тут-то взгляд Дана и наткнулся на меня, обессиленного и беспомощного. С тяжелым вздохом он опустился на колени рядом со мной. Лицо Дана омрачалось горем и яростью, но голос прозвучал спокойно: