— На них надежды мало, бомбардировщик мне в ангар — хмыкнул я, переходя с шага на бег и разгоняясь изо всех сил. До скорости биологического отца мне конечно было чертовски далеко, но в прошлой жизни в этом возрасте так быстро я явно не бегал. Лестница Ветра есть Лестница Ветра, пусть даже такая кособокая, как у меня. Собственно благодаря ей я вполне сносно чувствую себя в дикой природе, а не скопытился к чёртовой матери, как положено нормальному человеку в моём возрасте.
Разговоры же с самим собой в последнее время тоже стали для меня необходимостью. Человеческую речь я начал элементарно забывать и с этим нужно было как-то бороться. Изначально я предполагал, что психологически сформировавшийся человек не может быстро одичать, но пришлось признать, что в этом нет ничего невозможного. Так что личная гигиена и человеческая речь стали для меня чем-то вроде обязательных ритуалов или эмоциональных якорей. Особенно мытьё, на которое я в последнее время подзабил, пока не обнаружил, что всё больше похожу на мелкого ниггера. А грязь не сало, высохло да отстало — не наш девиз. К тому же здесь некому толкать крэк и нет магазинов, которые можно облутать.
С салом, точнее жиром, кстати тоже пришлось заняться. Шкуру косули я снял, выскоблил от всего подкожного и высушил. А потом организовал в земле ямку, обмазанную изнутри глиной, куда залил воду с дубовой корой, где худо-бедно, но задубил свою будущую набедренную повязку. После чего вспомнил, что Никита Кожемяка был силён, крут, брутален, суров и вообще витязь-драконоборец. Потому что размять задубевшую кожу оказалось весьма нелёгкой задачкой. Сначала чуть руки о неё не стёр, а потом долго бил палкой, прежде чем результат меня более менее удовлетворил. До кучи её ещё и пришлось немного смазать жиром неудачливого барсука, чтоб она снова не стала «деревянной».
Добежав до рыбного места, я засел в своеобразную засаду, держа импровизированное копьё наготове. Рыба весьма неплохо различала движение над водой, как и звуки, так что приходилось терпеливо ждать в полной неподвижности, пока прямо передо мной между двумя камнями не проплывёт добыча, стоя на одном из них. Удача улыбнулась мне где-то через пол часа, но я её бездарно упустил, не сумев пригвоздить местную плотвичку к дну. Что ж, у всех бывают неудачи. Было искушение бросить рыбалку, потому как добычу я немного переполошил, но я его поборол и добыл наконец обед ещё минут через сорок.
Если бы меня кто-то спросил какова сырая рыба на вкус, я бы ответил, что полная дрянь, когда она не суши. Но перебирать харчи возможности не было, а в прошлой жизни я слышал, что питание должно быть сбалансированным. Так что приходилось довольствоваться тем, что попадает в рот, не выпендриваясь. Было бы неплохо добыть огонь и начать по человечески готовить, но я пока что не горел желанием становиться обедом Лохматого. Вполне очевидно, что в ту судьбоносную ночь он примчался потому, что кто-то поджёг лес, в котором он живёт с супругой и детьми. Потому я не думал, что мой приёмный папаша порадуется, найдя меня рядом с костром. Может конечно и не сожрёт… Но вот ну нафиг. Организм средневекового мага вполне переваривает сырую пищу, желудок не беснуется, понос не донимает, так что нечего раскатывать губу на уху. Тем более чёрт его знает, как влияет на магию в пище термическая обработка. В рыбе энергии было немного, но она присутствовала, а мне нужно становиться сильнее. Еда с Кив же в этом помогает.
Да и начинает ощущаться дыхание осени. Со слов родителей я уяснил, что чем выше маг стоит на Лестнице, тем на большее количество внешних условий он плюёт. Реально крутые огневики, к примеру, вообще могут купаться в магме, если кое-кто не преувеличил. Мне же надо всего лишь забить болт на мороз около минус пятнадцати. Прошлая зима здесь была довольно снежной, но по моим ощущениям температура едва опускалась до минус пяти — минус десяти. Но я предпочитал брать с запасом. А ещё готовил шкуры и присматривал место, где можно было бы организовать землянку. Было тут одно поваленное ветром дерево, которое, выдирая корни, ухватило кучу земли и уже сделало за меня большую часть работы по копанию ямы. Этот выбор был бы пожалуй наиболее актуальным, потому что лопаты у меня не было и в помине.
Собственно из инструментов в данный момент вообще наличествовала палка, играющая роль копья, остроги и тренировочного инвентаря, да нож, который удалось сделать из рога косули, который отливал металлом. Намудился я с ним здорово, материал оказался весьма прочным и неподатливым, но терпение и труд за лето способны перетереть очень многое. Особенно когда требуется медитативное дело на вечер, которое займёт руки, разгружая мозги. Не скажу, что результат был опрятен или красив, но нож с толстым роговым лезвием резал, а это было главное.
Едва я доел рыбу, как вдалеке раздался волчий вой. Это было… необычно. Я и щенки порой подавали друг другу подобные звуковые сигналы, но мы не шибко далеко дотягивались своей эмпатией-телепатией. Лохматый же с Люпиной могли «добивать связью» везде и всюду в своих охотничьих угодьях, а может и дальше. За условно безопасную территорию мы не заходили, а потому сказать наверняка я не мог. Но однако сейчас всех созывал именно папаша-вожак.
Размышлять я долго не стал, а отбросил остатки еды в воду и побежал на зов. Бег по лесу для меня тоже был отрадой, а не чем-то вроде изнурительной обязанности. Да, до байка мне было по прежнему далеко, как не концентрируйся на мыслях о месте и не пылай жгучей ненавистью в ледяных тисках самоконтроля. Но я помнил, что Яринэ Махриме с моим железным конём вполне мог бы поспорить. А значит однажды смогу и я, если не перестану стараться и не дам себя убить ни очередной косуле, ни кобану, ни хищнику, ни человеку. А почувствовать настоящую скорость опять чертовски хотелось. Это был ещё один стимул стать сильнее, помимо мести. Впрочем от неё я тоже не собирался отказываться. Животные не склонны к ней, человек же мстительное существо. Мне же превращаться в зверя не с руки.
Руки кстати с недавних пор тоже стали помогать мне перемещаться по лесу, который я стал знать, как свои пять пальцев. Где-то можно пробежать по ледниковому валуну, которых здесь конечно меньше, чем в Карелии, но хватает, а потом прыгнуть, зацепившись рукой за ветку и приземлиться на следующий камень, вместо того, чтобы оббегать их. Где-то можно с разбега забежать на дерево до нижних ветвей, если в руке нет копьеца, а потом продолжить путь по ним, преодолев заросли колючего кустарника, на шипах которого есть какая-то дрянь, которая клонит в сон, если поцарапаться. Не самое приятное растение, впрочем оно тут не одиноко. Встречаются даже вполне хищные, вроде венериных мухоловок, которым не слабо схарчить зайца или какую-нибудь птицу. Сейчас правда пришлось в «колючем месте» давать кругаля, вторая рука была занята, а свою палку я бросать не собирался.
На поляну у логова я прибежал вторым, Рыжая оказалась изначально ближе, а потому успела первой. Вскоре появились Серый и Лизь. За лето щенки изрядно подросли и были в холке по бедро взрослому человеку, то есть даже по крупнее волков средней полосы на Земле. Вырос и я, правда отнюдь не так сильно, оставаясь сопляком. Пища с Кив в своём составе это хорошо, но против физиологии не попрёшь. У человека есть определённые циклы, как у вида и видимо так просто их не перепрыгнешь. Однако в любом случае волчата сильно уступали родителям, которые были размером с зубров. Сложно представить, что они могли бы прокормиться где-то, где мясо это просто мясо. Медведи конечно тоже бывают крупными, но они практически всеядны и впадают в спячку на тот сезон, когда с пищей туго. Хотя как знать, пещерные львы, говорят, тоже были чертовски здоровыми, но как-то никогда не слышал о их всеядности. Интересно кстати, а сколько нужно было жрать тираннозавру? Он конечно не млекопитающее, но ведь тоже вряд ли мало.
Когда все оказались в сборе, Лохматый обвёл нас взглядом и начал вещать. Трудно интерпретировать словами его послание, оно одновременно было коротким и ёмки, но в то же время являлось чрезвычайно наполненным информацией о нас, о том, что нас ждёт, о природе и о мире вообще.
