Второй метод заключался в том, чтобы создать щит из эйсара. Эту технику можно было использовать разными способами в зависимости от того, насколько сильная и какого типа защита требовалась. Наименее утомительным было создать внутренний щит, защищавший лишь разум волшебника. Результат походил на тот, что давал другой метод, за исключением того, что можно было продолжать использовать свой «взор» и способности без преград. Чуть сложнее было создание щита, закрывавшего всё тело, чтобы защищать как от физических, так и от магических нападений. Согласно легендам в журнале Вестриуса, некоторые великие волшебники умудрялись делать это всё время, пока бодрствовали. Легенды ясно давали понять, что великие волшебники были не только параноидальны, но и что у них были все основания для паранойи. Иногда даже этой защиты оказывалось недостаточно, чтобы спасти их.

Наконец, при необходимости некоторые волшебники могли создавать щиты, простирающиеся гораздо дальше от их тел, чтобы защитить друзей, а порой даже здания. Это считалось рискованным, поскольку необходимое усилие могло истощить заклинателя, и особенно сильная атака могла их даже убить, если щит требовал больше силы, чем у них было.

Я поупражнялся в обеих типах, сперва попробовав защитить лишь свой разум. Не имея никого, кто мог бы проверить его для меня, я не мог быть уверен, что сделал всё правильно, но расход энергии был пренебрежимо мал. Сотворение большого щита для защиты всего моего тела оказалось проще, хотя и требовало больше усилий. Поскольку он находился непосредственно снаружи моего тела, я мог на самом деле видеть окутывавшую меня энергию. Она была почти неуловимой, даже для моего взора, но, слегка модифицируя заклинание, я обнаружил, что могу придавать ей видимый цвет, что позволяло легче её увидеть.

Я нашёл эти упражнения утомительными, но они оставили у меня ощущение удовлетворения моими способностями к самозащите. Тем не менее, я с облегчением принял прервавший меня стук в дверь. Я накрыл щитом диван (в качестве замены другому человеку), и пытался забить его до смерти стулом. Я не сумел остановиться вовремя, и Марк открыл дверь как раз в тот момент, когда я нанёс последний удар. Это был третий удар, и в этот раз стул не отскочил, а с гулким треском раскололся.

— Если тебя расстраивает отделка комнаты, я мог бы тебе позволить обменяться покоями с кем-то другим, — шутливым тоном произнёс он.

— А… всё не так, как выглядит, — сказал я, робко взглянув на него.

— Если бы это был первый раз, когда ты мне это сказал, то я мог бы усомниться в тебе, но, зная тебя, я правда верю твоим словам, — сказал он, смеясь. — Но если серьёзно, что на тебя нашло, что ты крушишь мебель?

На миг я задумался, а потом улыбнулся:

— Второй закон магии.

Шутливые беседы мы вели с детства, поэтому он подыграл мне:

— И в чём же он заключается?

— Пробуй новые заклинания на мебели, прежде чем рисковать другими людьми или домашними животными, — выпалил я.

Он засмеялся:

— А какой первый закон?

Я встал в профессорскую позу, и поднял руку в повелительном жесте:

— Пробуй новые заклинания на других людях или домашних животных, прежде чем рисковать собой.

Мы немного посмеялись, и наше настроение улучшилось. В последнее время обстановка была такой напряжённой, что было здорово вспомнить наши более юные дни.

— Так зачем ты явился искать меня, юный проситель? Любовные зелья? Лекарство от геморроя? Всё во власти великого Мордэкая.

— Я подумал, что ты захочешь сходить на фейерверк этим вечером. Отец нанял гильдию иллюминаторов, чтобы устроить сегодня вечером зрелище для наших гостей, — ответил он.

Я был впечатлён, фейерверки дорого стоили, и я видел их прежде лишь раз, когда был моложе. Гильдия иллюминаторов была скрытной организацией, хранившей тайну изготовления пиротехники. Их часто ошибочно принимали за практикующих магию благодаря поражающей взгляд природе их зрелищ, но их устройства создавались при помощи науки и химии. Посмотреть на них придёт каждый в радиусе десяти миль от Ланкастера.

Мы несколько минут поговорили о приближающемся зрелище, прежде чем я перешёл к серьёзной теме:

— Ты уже говорил сегодня с Дорианом или Пенни?

У него поменялось выражение лица:

— Дориана я не видел, но успел столкнуться с Пенни.

Я сразу же стал выпытывать из него подробности их разговора. После того, как он описал их встречу, я забеспокоился ещё больше.

— Что не так? — сказал он. — Ты выглядишь разозлённым.

Было трудно, но начав потихоньку, я пересказал ему события предыдущей ночи. Его лицо всё темнело и темнело, и под конец он ругался себе под нос.

— По крайней мере, это кое-что объясняет, — сказал он.

— Что?

— Причину, по которой Дориан уломал своего отца этим утром поставить охранника у твоей двери. Я с ним сегодня не сталкивался, но он уговорил Торнбера поставить охранника в коридоре, пока ты не проснёшься, — объяснил он. Я удивился. Дориан заботился обо мне больше, чем я думал.

— Думаешь, он рассказал своему отцу? — спросил я.

— Нет, если бы рассказал, Торнбер устроил бы моему отцу скандал.

— Ты так думаешь?

— Несомненно, и при настоянии Лорда Торнбера Отец был бы вынужден что-то предпринять, вероятнее всего — выгнать Дэвона из своих владений, — поморщился он.

— А чего бы он этим добился? — вслух задумался я.

— Заварил бы много неприятностей. Честь обязала бы Трэмонта подать жалобу королю. Ланкастерам пришлось бы представить королевскому суду доказательства, чтобы обосновать нанесённое Трэмонту оскорбление, — сказал он, посмотрев на меня.

— И?

— И мы не смогли бы ничего доказать. В лучшем случае нас бы оштрафовали, чтобы удовлетворить честь Трэмонта, а в худшем — началась бы война, — сказал Марк, сел на диван, и подпёр голову ладонями. Некоторое время он думал. — Почему ты просто не раскрыл злодея, когда поймал его с поличным? Доказательства тогда были бы на нашей стороне.

— Пенни, — просто сказал я. Я одарил его таким взглядом, который красноречивее любых слов говорил о моём мнении насчёт того, что он вообще предложил такое.

Он извинился:

— Прости, ты прав, Морт, с моей стороны было эгоистично так думать.

В конце концов нам в головы не пришло никаких хороших идей, но мы развлеклись, предлагая плохие, в основном включавшие в себя раскалённые кандалы и дробящие инструменты. Час спустя пришло время идти, фейерверки готовы были вот-вот начаться. Когда мы вышли в коридор, я махнул ему подождать секунду. Пробормотал короткое заклинание, я обволок своё тело щитом — самое время начать вырабатывать хорошие привычки.

— Что ты сделал? — вопрошающе посмотрел он на меня.

— Мой самый новый фокус, — сказал я и, поскольку он не мог видеть его, добавил несколько слов, чтобы показать мой новый щит ярко-синим цветом.

— Вот же…! — начал он, и шагнул назад. — Выглядит грозно.

Я снова произнёс слова, и щит постепенно стал невидимым.

— Тебе следует оставить его синим, — заметил он.

— Зачем?

Мне не нравилось быть таким заметным.

— Он мог бы до усрачки напугать Дэвона.

Эта мысль мне понравилась, но мудрее мне показалось не светиться.