Гарэс хмыкнул:

— Я и сам ещё не решил, справлюсь ли я с детьми. Я немного староват для подобного хаоса, — признался он. Указав на пустые ящики, он добавил: — Когда мне следует начать?

— Последние из них должны быть у нас готовы к следующей неделе. Как много времени уйдёт у тебя на то, чтобы закончить один?

— Для первого — целый день, может быть, но потом пойдёт быстрее, возможно — не более нескольких часов на каждый, — ответил он, чуть погодя.

Я кивнул:

— Значит, тебе понадобится минимум неделя. Тебе следует запланировать длинный визит сюда вместе с Мойрой, — сказал я ему.

— Это было бы немудро.

— Ты действительно беспокоишься о её мнении, а? Если честно, я удивлён, что ты согласен участвовать в этом. Когда я только поднял этот вопрос, то предполагал, что ты согласишься лишь после долгой лекции, но твоё сопротивление этой идее было лишь символическим.

— Я всё ещё считаю, что ты спятил. Твой замысел наверняка потерпит полный провал, и тебе потом придётся долго подчищать за собой. А если нет, то всё может просто пойти не так, и подчищать придётся ещё дольше, — честно сказал он.

— Тогда зачем ты мне помогаешь?

— Ничего не могу с собой поделать. Эта идея затрагивает мою самую желанную внутреннюю мечту. Если ты добьёшься своего, то это изменит мир. Риск стоит того, чтобы участвовать в этом, — объяснил он с намёком на переживание в голосе. Гарэс редко распалялся насчёт чего-нибудь, он был известен своей неразговорчивостью, но я видел, что этот проект полностью приковал к себе его внимание.

Прошло почти три недели после ухода Гарэса, прежде чем я был готов. Я послал ему сообщение через шкатулку, когда у меня почти всё было закончено, и затем затронул тему его визита в разговоре с Пенни.

Я не ожидал никаких проблем с её стороны, но я снова недооценил её проницательность.

— Было бы здорово, если они погостят у нас недельку, — ответила она, когда я поднял эту тему, но что-то в её тоне напрашивалось на вопрос.

— Но… что? — спросил я. А вот это я зря.

Она одарила меня многозначительным взглядом — я просто не был уверен, что именно он означал. Ну почему женщины такие сложные?

— Но… что? — повторил я, уже исчерпав свой список умных ответов.

— Ничего, — сказала она особым тоном, который использовала, когда имела ввиду нечто полностью противоположное.

Не будучи уверенным в том, что мне делать, я зарычал на неё. Это была особая техника, которой я научился за годы брака. Когда сомневаешься — не пытайся с ними «умничать». Если попытаешься быть рациональным, они просто заставят тебя страдать ещё больше. Забудь про многословность, и найди своего внутреннего дикаря. Если так поступить, то они часто сжалятся над тобой, и объяснят.

— Если не хочешь мне рассказывать, то я не буду спрашивать, — сказала она, давая мне достаточно информации, чтобы наконец осознать, к чему она клонит.

В начале нашего брака я мог бы прикинуться дурачком, ответил чем-то вроде «Что рассказывать?», но я уже усвоил этот урок. Вместо этого я взял быка за рога:

— Ты имеешь ввиду мой особый проект?

Она кивнула:

— Уверена, что ты затянул в него Гарэса, а также впутал в это наших детей. Мне лишь хотелось бы, чтобы ты был со мной более открытым.

Учитывая прошлогодние события, я знал, что она этого заслуживала, поэтому полностью объяснил ей свою идею. Я выдал ей всё, надеясь, что она не найдёт в моём замысле ничего неодобрительного. Когда я закончил, то добавил одно предупреждение:

— Пожалуйста, Мойре не говори.

— Нашей Мойра, или гарэсовской?

— Гарэсовской, — пояснил я.

— Значит, ты хочешь посвятить меня в свою тайну, а потом исключить его жену? Это вообще честно? — спросила она.

— Гарэс не уверен, как подойти к ней с этой темой, поэтому я предложил отвести её в сторону, и объяснить, — сказал я.

Она нахмурилась:

— А почему не позволить мне рассказать ей об этом?

— У неё будут кое-какие веские возражения, — объяснил я, — но я думаю, что смогу её убедить.

— Ладно, — сказала она, не став спорить.

Я не мог до конца поверить, что она так легко согласилась, поэтому тихо подождал пару минут.

— Чего ты так на меня уставился? — в конце концов спросила она.

— Ты не собираешься попытаться меня отговорить? — сказал я, подозрительно прищурившись.

— Нет.

— Это может быть опасным, — добавил я.

— Угу, — промычала она, рассеянно полируя посуду. Это был явный признак того, что она считала разговор оконченным или, как минимум, более не заслуживающим такого внимания, какое замедлило бы её дальнейшее продвижение в запланированной уборке.

— Даже если у меня получится, то могут быть далеко идущие последствия не только для нас, но и для будущих поколений, — серьёзно сказал я ей.

— Истинно так.

Тут я полностью уверился в том, что она на самом деле не слушала, поэтому ударился в абсурд:

— Я собираюсь принести наших детей в жертву, и использовать их кровь для приведения в действие ужасной тёмной магии.

Она подняла бровь:

— Ты что, намеренно заставляешь меня возразить?

— Ну, ты всегда так делаешь, — признался я. — Мне неудобно двигать этот замысел дальше, если ты не окажешь сопротивление хотя бы для виду.

Пенни одарила меня долгим вздохом, который использовала лишь для моментов моей особой глупости. Закатив глаза, она монотонным голосом произнесла:

— О, пожалуйста, Морт, пожалуйста, не делай этого. Ради наших детей, не делай этого, — выдала она. Перейдя обратно к нормальному голосу, она добавила: — Вот, ты этого хотел? Я могу возвращаться к своим делам?

— Ты же это не серьёзно, — уведомил я её. — И дело не только в этом, ты ещё и подтачиваешь основы наших отношений. Ты оставила меня дрейфовать в неизведанных водах.

— Уверена, ты как-нибудь справишься, — колко ответила она.

Я был удивлён тем, как она отмахнулась от моей эмоциональной тревоги. Я дал своей челюсти драматично отвиснуть, чтобы подчеркнуть это чувство, поскольку до неё явно не доходило.

Она одарила меня очередным вздохом:

— Если я буду спорить с тобой, то что это изменит? — спросила она.

— Наверное — ничего, — заключил я.

— Но если я просто приму твой план, то тебя обуяет неуверенность в себе и стремление пересмотреть свои решения?

Я выразительно закивал.

— Тогда это — лучший из доступных мне вариантов. Если я буду спорить, то ты будешь делать то, что хочешь, не оглядываясь — но если не буду, то ты всё обдумаешь заново. Ты, возможно, даже подумаешь о более глубоких последствиях, и, возможно, даже улучшишь свой план или снизишь риски. Как минимум, ты будешь более предусмотрителен и будешь меньше тупить, — объяснила она.

А она ведь действительно это продумала.

— Мы уже не первый год в браке, Морт, и чему я наконец-то научилась, так это тому, что если я хочу знать твои тайны, то мне нужно быть более покладистой. Если это также означает, что ты будешь тщательнее всё продумывать, то это — беспроигрышный вариант, — сказала она.

— Кто ты такая, и что ты сделала с Пенни? — недоверчиво спросил я.

Она улыбнулась мне, и клюнула в щёку, отпуская:

— Иди, работай дальше.

Я начал было уходить, но остановился, ещё раз оглянувшись.

— Наслаждайся пересмотром своих решений, — добавила она.

Я покачал головой, и ушёл. «Вот я ей покажу», — подумал я про себя. «Я опрометчиво ломанусь вперёд, и к чёрту последствия. Ничего я не буду пересматривать!»

Конечно, это было пустое бахвальство. Послав сообщение с приглашением Гарэса и Мойры пожить у нас, я провёл остаток дня, пересматривая весь свой план. Затем я начал перепроверять всю проделанную мной работу. Иногда Пенни действительно знала, как меня достать. К тому времени, как я закончил, я действительно изменил несколько мелких деталей, и решил добавить ещё несколько дополнительных условий, чтобы позаботиться о том, что мои чары продолжат работать даже в самых маловероятных ситуациях, какие я только мог представить.