— Пока… что?!

Я пожал плечами:

— Ну, пока у Карэнта не кончится эйсар, или его сила не перегрузит ёмкость железного сосуда.

— Перегрузит… — повторил мой друг, подняв брови.

— Бум, — со злорадной ухмылкой сказал я.

— Давай, я помогу тебе встать, — с новообретённой поспешностью ответил Уолтэр.

Смеяться было больно, но меня это не остановило:

— Не волнуйся, там достаточно железа, чтобы удержать всё, что он может выдать, причём с запасом. Я проводил много измерений той силы, которой обладал Сэлиор. Если предположить, что Карэнт сильнее своего брата не более чем в два раза, то комната должна с ним справиться, — ответил я. Пол слегка содрогнулся, и изнутри донёсся рёв. Звуки из комнаты обрели регулярный ритм — сияющий бог пытался силой вырваться на волю.

Уолтэр начал задавать мне другой вопрос, но я шикнул на него, когда доносившиеся изнутри звуки стали ещё громче. Я прижал палец к губам в знаке молчания, и мы провели в ожидании долгие минуты, пока громкость попыток бога выбраться наружу росла. После, наверное, четверти часа, или, возможно, больше, громкость и частота звуков начали снижаться.

— Я думаю, мы миновали точку перелома, — сказал я, возобновляя наш разговор. — Простая часть нашей задачи окончена. Настало время сложной части.

— Точка перелома? Сложной? — сказал Уолтэр с выражением лица, которое явно говорило «я хочу домой». К сожалению для него, мы и так уже были дома.

— Точка перелома… комната поглощает используемую им силу. Чем больше он бросает на чары, тем мощнее они становятся. Опасная часть была в начале, когда чары были относительно слабы. Если бы он использовал тогда всю свою силу, то мог бы проломить их раньше, чем им удалось бы его удержать, — объяснил я, прежде чем добавить гораздо более громким голосом: — Но так называемый Бог Правосудия был для этого слишком осторожным! — высказал я слова, предназначавшиеся для ушей Карэнта, и он ответил зародившимся криком. Однако биение становилось всё слабее и слабее.

— Так в чём же сложная часть?

Я поморщился:

— Его брат, Дорон, всё ещё там, наверху. Нам нужно разобраться с ещё одним богом.

— Пожалуйста, Мордэкай! — послышался из-за железной двери голос Карэнта. — Мы можем договориться. Я теперь вижу, что был неправ, желая тебя наказать.

— Договариваются обычно до того, как вторгнуться в чей-то замок и попытаться убить всех внутри, — громко ответил я.

В голосе бога звучало отчаяние:

— Я могу помочь тебе. От этого яда есть противоядие. Оно может спасти тебе жизнь.

Я боялся, что он может сказать что-то подобное. Это было самым соблазнительным, что он мог предложить — новая надежда на жизнь для умирающего человека. Если он не лгал, то моя жизнь была в его руках, так же, как я держал в своих руках его жизнь, заточённую в камеру Железного сердца. Ситуация была, по сути, патовой. Что хуже, лишившись своей силы, я не мог надеяться контролировать его или заставить повиноваться, если бы согласился его выпустить. Если я его выпущу, то он вне всякого сомнения изменит своему слову, и вся моя работа пропадёт втуне. Даже если он сдержит слово, то всё равно будет волен вернуться позже. Если моей целью было избавить человечество от духовных паразитов, то таким образом я бы упустил эту цель ради спасения своей собственной жизни.

В конце концов, выбора особого не было.

— Да чтоб ты в ад провалился.

Голос бога теперь звучал устало:

— Ада нет, смертный, но остаток твоей жизни может пройти в раю, если ты меня выпустишь.

Я почувствовал, как во мне снова всколыхнулся гнев, когда я ответил:

— Ещё как есть. Ты сейчас пялишься прямо на него, на железную тюрьму, где кроме собственного общества ничего тебе не светит целую вечность… или сколько там ты продержишься — и что самое лучшее, ты забрался туда по собственному желанию.

— Наверняка же ты что-то хочешь.

Я проигнорировал его мольбу, и опёрся на Уолтэра, указывая, что пора идти обратно по коридору, к лестнице.

— Развлекайся, — сказал я через плечо. Пересказывать ответ я не потружусь. Он был достаточно неприглядным, чтобы даже я покраснел. Однако на лице моём он вызвал улыбку.

По лестнице мы поднимались медленно. Моя тошнота почти полностью прошла, но либо яд, либо нападение Карэнта пошатнули меня, поэтому ступал я неуверенно. Уолтэр позволил мне держаться за своё плечо, и когда мы приблизились к вершине лестницы, он возобновил наш разговор:

— Так вот… насчёт «сложной» части — я надеюсь, что у тебя и на неё есть план, предпочтительно — не требующий использовать меня в качестве наживки.

— Не волнуйся, — радостно ответил я, — у меня вообще нет никаких планов с твоим участием.

Он с подозрением уставился на меня:

— Почему-то меня это не успокаивает.

— Вообще-то я не ожидал, что проживу так долго. Я думал, что Карэнт убьёт по крайней мере одного из нас, прежде чем войти в комнату, — пояснил я, пожав плечами. Вероятно, будь я один, я не был бы столь легкомысленным, но поскольку у меня были слушатели, в лице Уолтэра, то мне казалось, что мне следует выжать из остававшегося у меня до смерти от яда времени всё.

Уолтэр остановился, заставив остановиться и меня:

— А раньше ты говорил, что у тебя был план.

Я одарил его извиняющимся взглядом:

— Ну, изначально Камера Железного сердца была запасным планом, на случай, если за мной придут сразу двое. Я думал, что у меня есть хорошие шансы справиться с одним, если второго мне удастся просто поймать в ловушку. Очевидно, теперь это невозможно.

Волшебник какое-то время серьёзно смотрел на меня, прежде чем твёрдо закинуть мою руку себе на плечи, и сменить направление. Объяснить свои действия он даже не потрудился.

— Куда ты идёшь? — спросил я.

Он продолжил двигаться, таща меня за собой безо всякой возможности выбора.

Я был не в лучшей форме, но у меня было достаточно сил, чтобы его остановить.

— Чёрт побери! Да остановишься же ты наконец?! — пожаловался я. — Я никуда не пойду, пока ты не объяснишься.

— Ты только что признался, что не можешь сражаться, и что у тебя нет плана. Пришло время уйти и поисках помощи. Ещё есть вероятность, что Леди Торнбер знает противоядие, — упрямо ответил он.

— Нет! — возразил я. — Если Дорон найдёт своего брата, то освободит его, и все наши достижения сведутся к нулю.

— Если он найдёт тебя, то от тебя не останется ничего, что можно было бы по-хорошему похоронить, а потом он найдёт своего брата, и наша ситуация будет даже хуже, потому что когда они вернутся, чтобы прикончить нас в следующий раз, ты нам уже не сможешь помочь, — ответил Уолтэр. Даже я вынужден был признать, что его рассуждения были весьма логичны.

— Чёрт бы тебя побрал! Прекрати быть таким рассудительным, — сказал я, соглашаясь с ним. — Дай мне немного подумать. Есть у меня кое-что в подсознании.

— Две минуты, — сердито сказал он. — А потом я утащу твою упрямую задницу прочь, даже если мне придётся связать тебя магией по рукам и ногам, и левитировать позади себя.

— Я — твой синьор. Это будет изменой с твоей стороны, — пригрозил я.

Уолтэр был действительно раздражён. Он сплюнул на пол очень не по-уолтэровски:

— Потом можешь меня повесить, если тебе так хочется. А сейчас у тебя осталось уже полторы минуты.

Я открыл было рот, чтобы возразить, но увидел убеждённость в его взгляде. Он говорил серьёзно. Вместо дискуссий, я сосредоточился на насущной проблеме, и перебрал в уме имеющиеся возможности. Как я ни старался, ничего в голову не приходило. Подняв свои ладони, я уставился на них — их пустота, казалось, символизировала то, что у меня осталось для использования против Дорона: совсем ничего. Против Карэнта у меня было преимущество, заключавшееся в изощрённой, зачарованной ловушке и куче тщательно сплетённой лжи. Самой большой иронией было то, что я солгал всем кроме сияющего бога. Я знал, что он мне не поверит. Вместо этого я поместил информацию о том, где я хотел его видеть, в разум кого-то, кому, как он ожидал, я доверяю.