На самом деле, я об этом не думал, хотя, если честно, у меня не было её перспективы. Будучи молодым человеком, и не получая никаких направлений извне, я никак не мог оценить достоинства того, что я делал. Мойра обладала точкой зрения, основанной на пике развития человеческой цивилизации более тысячи лет тому назад.

— Я — тот, кто я есть, — ответил я. — Теперь, когда ты указала мне на это, события правда кажутся странными, но как мне ставить под сомнение дар, с которым я был рождён? Он казался мне естественным. К чему ты ведёшь?

Какое-то время она молчала, прежде чем ответить:

— Не знаю, но я считаю, что тебе следует осознавать: ты — из ряда вон выходящий, даже для моего времени. Я не могу не видеть в этом чей-то замысел, и из-за этого тебе следует быть осторожным.

Я фыркнул:

— У меня и так уже полмира и все небеса в числе противников. Как я могу быть ещё осторожнее?

Мойра опустила голову, глядя в пол, а потом снова посмотрела на меня:

— Просто не забывай об этом, и будь бдителен. Что бы ни наставило тебя на этот путь, оно само уже более тысячи лет по нему двигается. Пока ты не обнаружишь, являются ли его намерения дурными или нет, тебе следует быть бдительным, иначе тебя подведут к чему-то, чего ты можешь и не желать.

— Рок Иллэниэла, — пробормотал я.

— Это вполне может иметь какое-то отношение к происходящему, — согласилась она.

— И ты ничего про него не знаешь? — снова спросил я.

Она с сожалением покачала головой:

— К сожалению — нет. Это тебе придётся выяснить самому.

Я был по горло сыт тайнами и заговорами, и решил сменить тему на что-то более практичное:

— Тогда у меня для тебя есть ещё один вопрос, — начал я.

Она не ответила, лишь полностью обратила ко мне своё внимание.

— Ты научишь меня создавать узы между смертным и землёй? Покажешь мне, как создавать собственных таргос чэрэк?

— Покажу, — ответила она, — при одном условии.

— А именно?

— Ты должен пообещать, что никогда не станешь намеренно предоставлять кого-то из них его судьбе, как я сделала с Магнусом, — сказала она.

Я мог понять её побуждения, но опыт уже преподал мне кое-какие тяжёлые уроки.

— Я не могу на это согласиться, — сказал я ей.

Её каменные глаза расширились:

— Почему нет?

— Жизнь уже показала мне свою тёмную сторону. Я не буду лишать себя возможности принимать в будущем решения, пусть и плохие. Так же, как тебе пришлось выбирать между твоим возлюбленным и благополучием твоего стража, мне тоже, возможно, придётся принимать трудные решения. Если ты научишь меня, то учи без условий, а я пообещаю применять эти знания по совести, — сказал я, спокойно глядя ей в глаза.

— По крайней мере, ты стал мудрее, — наконец сказала она. — Хорошо, я научу тебя, и за последствия твоих действий будешь отвечать ты.

— Ценю твоё доверие.

— Первое, что ты должен понять — что с одним человеком ты можешь связать лишь определённое количество силы земли. Чем больше это количество, тем быстрее человек неминуемо сам превратится в часть земли, — сказала она, сразу приступив к теме.

Я кивнул:

— Ты к этому и вела в нашем последнем разговоре.

— Ты также ограничен тем, сколько силы земли ты можешь связать с другими. Предел устанавливается тем, насколько ты можешь контролировать себя, не теряя собственной человечности. Хотя ты можешь создать более одного таргос чэрэк, сумма связанной тобой с ними силы не может превышать твоего собственного предела. Это ясно? — спросила она.

Это показалась мне простым:

— Значит, я могу связать лишь определённое количество, и я могу решить разделить это количество среди более чем одного человека, покуда в сумме они не выходят за мой собственный предел?

— Да, многим понемногу, или помногу немногим — в идеале тебе следует связать как можно меньшее количество, необходимое для достижения твоей цели. Это продлит время, в течение которого твои таргос чэрэк смогут сохранять свою человечность. Если будешь благоразумен, то они могут жить десятилетиями, прежде чем начнут страдать. Ты также должен предупредить их использовать силу бережливо. Если они будут постоянно черпать силу земли, то это ускорит их превращение.

Спать я тем вечером пошёл очень поздно, но зато я чувствовал больше надежды на будущее, чем имел уже довольно долгое время. Я, может, и не понимал пока все силы, которые двигали мной, но чем больше я узнаю, тем лучше вооружённым я буду впредь.

Пенни заворчала на меня, когда я попытался оттянуть на себя часть одеяла, чтобы накрыться:

— Одеяла зарезервированы для мужей, которые ложатся спать в разумное время.

— Мужей? — тихо засмеялся я. — Сколько их у тебя? — сказал я, придвинувшись к её спине, чтобы согреться.

— Их станет меньше, если ты продолжишь пропускать ужин, и оставлять меня ложиться спать одну, как какую-то старую деву, — сварливо ответила она.

Мои сны были наполнены боем барабанов. Люди шли маршем, огонь падал с неба, и всё это время барабанщики держали свой адский ритм — а потом я проснулся. Гулкие удары барабанов сменились звуком кого-то, колотящего в дверь, что встревожило меня само по себе. Потом я вспомнил об охране, и мои дополнительные чувства подтвердили, что те никуда не делись.

Пенни нигде не было видно, и в окнах всё ещё было темно — рассвет ещё не наступил. «Как она может подниматься так рано?» — задумался я, топая к двери. «Наверное, дело в её нездоровом режиме сна». Я распахнул дверь, зыркнув на стоявшего снаружи Дориана.

— Надеюсь, у тебя есть для этого чертовски хорошая причина, — прорычал я.

У него было его характерное, радостное утреннее выражение лица:

— С добрым утром, солнышко! — объявил он.

С меня было довольно — я захлопнул дверь, и побрёл обратно к кровати.

— Солнышко ещё не взошло, ты, ублюдок-садист! — проорал я оставшейся у меня за спиной двери.

— Ты Харолду это скажи, — ответил он через толстую древесину.

Я остановился на полпути к кровати, пока мой мутный мозг обрабатывал это заявление. Я сказал Харолду Симмонсу приготовить ночное бдение — это значило, что он всю ночь не спал, медитируя перед своим утренним посвящением. Я злобно улыбнулся себе. «Ну, как минимум одному человеку удалось выспаться ещё меньше меня», — подумал я. Затем я вспомнил, что церемонию нужно было проводить на рассвете, с восходом солнца. На миг моя эгоистичная сторона сцепилась с моей порядочной стороной, советуя мне отложить его посвящение как минимум до полудня, но я знал, что это было бы неуважительно.

Несмотря на представление о дворянстве, сложившееся у многих людей, на самом деле оно включает в себя не только сплошные парады и розы. Быть может, некоторых лордов это бы не потревожило, но я не намеревался выказывать настолько малую заботу о служащих мне людях. «В отличие от Барона Арундэла», — подумал я. Я вернулся к двери, и открыл её:

— Иногда я тебя ненавижу, — сказал я своему дорогому другу. А он продолжал улыбаться… ублюдок этакий.

— Просто радуйся, что это был я, — сказал он.

— Ты о чём?

— Пенни хотела, чтобы тебя облили ведром воды за то, что ты так поздно лёг, — сказал он, посмеиваясь.

— И ты решил, что скорее присвоишь себе удовольствие меня поднять? — спросил я.

— Нет — я беспокоился, что ты можешь навредить слуге, если тебя так резко разбудить, — ответил он.

— Ах, Дориан, ты всегда желаешь мне только лучшего, не так ли. Я всё равно медленно тебя убью после завтрака, но это может подождать то того, как закончится посвящение Харолда. Не хотелось бы портить такой момент, — с деланной серьёзностью сказал я.

— Сначала акколада, потом — завтрак, — поправил Дориан. — Харолд не может есть, пока она не закончится.

Чертовски варварский обычай, если хотите знать моё мнение — но его знать никто не хотел.

— Помоги мне одеться — чем раньше я спущусь, тем быстрее мы все сможем поесть, — грубо сказал я. Дориан оказал мне эту честь, поскольку у меня всё ещё не было полагающегося мне слуги, а Пенни устроила забастовку. Я проснулся до конца, готовясь, и к тому моменту, как я принял презентабельный вид, я ощутил лёгкую вину за своё сварливое поведение. Хотя Дориану я об этом, конечно, не сказал. Он заслуживал того, чтобы научиться осмотрительности, но я всё же хотел поступить с Харолдом как положено.