Грэм уставился в пустую чёрную дыру, которая должна была привести в исполнение его смертный приговор. Время растянулось будто бы на целую вечность, но ничего не происходило. Маленький огонёк на боку прямоугольного устройства медленно перестал гореть. Его удар каким-то образом вывел оружие из строя.

Он не мог выдернуть Шип, поэтому произнёс команду, чтобы снова перекинуть меч, изменив его форму с меча и щита на оригинальную, двуручную. Когда меч снова принял форму у него в руке, то уже не был застрявшим. Рубить им следовало двумя руками, конечно же, но его рука была достаточно сильной, чтобы использовать его эффективно, пусть это и не было оптимальным вариантом.

Чудище пыталось повернуться, чтобы направить на него другое оружие, но лёжа на боку это было трудно сделать, и он был достаточно близко, чтобы уйти с линии огня. Грэм принялся с остервенением рубить тварь, заставляя осколки плотного металла лететь во все стороны. Ушла почти минута, но в конце концов он отрубил другую руку, а затем принялся за центральную часть твари, не удовлетворившись, пока не убедился в том, что она больше не функционировала ни в каком смысле этого слова.

Когда он наконец остановился, его окатила волна усталости, и он споткнулся, едва не потеряв равновесие. Кровь была повсюду. «Странно», — подумал он, — «эти штуки же не истекают кровью». Помещение закружилось, и он обнаружил, что лежит на полу, глядя в частично уничтоженный потолок. Он чувствовал трепет в груди — его сердце билось слишком быстро.

— Сними броню, — сказала Мойра, склонившись над ним. — Мне нужно видеть твоё тело, чтобы тебя вылечить.

— Я в порядке, — сказал он ей, пытаясь говорить чётко, но слова получались невнятными. — Мне просто нужно немного отдохнуть. По-моему, я перестарался — сердце стучит как бешеное.

— Грэм, пожалуйста! Ты потерял слишком много крови… твоё сердце пытается компенсировать. Сними броню, пока не потерял сознание, иначе я не смогу тебе помочь. — Голос Мойры звучал отчаянно.

— О, верно, — ответил он, а потом сумел произнести слово, чтобы убрать броню.

Лицо Мойры переменилось, когда она увидела, что лежало под металлом — её губа слегка задрожала, а глаза увлажнились. С её губ почти сорвалось аханье, прежде чем она его подавила.

Грэму хотелось сказать ей, что он был в порядке, но что-то в её внешности заставило его остановиться, поэтому вместо этого он вяло заметил:

— Ты выглядишь иначе.

— Я не Мойра, — сказала она ему. — Она всё ещё без сознания. — Она вытянула руки, и Грэм ощутил, как что-то прошло сквозь него, когда она принялась за работу.

Он вот-вот собирался потерять сознание, но боль заставила его полностью пробудиться.

— Ты не выглядишь бессознательной, — прошипел он, всё ещё пытаясь оставаться легкомысленным, несмотря на их ситуацию.

Из глаза Мойры упала слезинка.

— Пожалуйста, я пытаюсь остановить кровь. Мойра будет в порядке, и она скоро проснётся. Шок от потери выставленного ею щита лишил её чувств.

Тут Грэм ощутил что-то странное, и его сердцебиение замедлилось. Он хотел посмотреть вниз, чтобы увидеть, насколько всё было плохо, но обнаружил, что его пленило её лицо. Он попытался говорить, но его язык отказывался сотрудничать.

— «Ш-ш-ш, я могу слышать тебя без слов — теперь, когда ты без брони», — ментально сказала она ему.

— «Если ты — не Мойра, то кто ты?» — с любопытством спросил он.

— «Хороший вопрос, я и сама гадаю. С моей точки зрения, я — это она, но на самом деле я являюсь магическим созданием, как и её мать — та женщина, которая вышла замуж за Архимага Гарэса».

— «О». — Грэм не знал, как отвечать на это. Странные ощущения проходили по нему, пока она работала, и ему в голову наконец пришёл релевантный вопрос:

— «Как мне тебя называть?»

— «Зови меня Мёйрой — это достаточно близко к имени, которое я помню как своё, и также должно помочь избежать путаницы», — ответила она. — «Тебе полагается быть мёртвым. Ты так много крови потерял. У тебя несколько ужасных ран, и засевшие в теле куски металла. Не думаю, что ты ещё несколько дней сможешь ходить, и ещё недели после этого ты будешь жалеть, что не умер. Будет очень много синяков».

От этого Грэму захотелось рассмеяться:

— «Я начинаю понимать, почему Отец не хотел, чтобы я шёл по его стопам».

Шли долгие, болезненные минуты, пока она удаляла из его ног и живота многочисленные куски металла. Сделав это, она закупорила маленькие кровеносные сосуды, которые были рассечены, и закончила, залечив его кожу. Мёйре хотелось плакать от увиденного. Вся комната была в крови, и вся эта кровь принадлежала Грэму, однако она взяла себя в руки, и подавила рыдания. Она чувствовала, как Мойра, «настоящая» Мойра, зашевелилась, но ей нужно было рассказать ему ещё кое-что.

Поддавшись порыву, она наклонилась, и легко поцеловала Грэма в губы. Его глаза распахнулись, уставившись на неё.

— «Что?»

Она резко выпрямилась.

— «Прости меня. Ты ей… нам… очень небезразличен. Это было опрометчиво с моей стороны». — Она ощущала в нём замешательство. Он думал об Алиссе.

— «Ты не кажешься похожей на Мойру», — наконец сказал он.

— «Я такая, какой она была, была раньше», — сказала ему Мёйра. — «Битва… которая была ранее… повредила её. Она не та, что прежде, Грэм. Она тебе не лгала. Она теперь опасна».

— «Я не понимаю».

— «То, что она сделала, управление всеми этими людьми — за это пришлось платить. Покорение чужого разума оказывает похожее давление на разум мага. Это повредило ей, извратило и искривило её в таких отношениях, которые она ещё не успела постичь».

— «Но она же поправится, верно? Ты можешь помочь ей», — подал он мысль.

— «Нет, мы все отмечены тем, что пережили. Ей может стать лучше, но она никогда не вернётся к тому, какой была. Никто из нас этого не может — ни она, ни я, ни даже наш отец, хотя он и архимаг. Мы все — сумма нашего жизненного опыта».

— «Покуда ей может стать лучше, я не против», — с надеждой ответил Грэм.

— «Не снимай свой амулет. Пытайся не думать об этом, когда она рядом, если только не носишь броню», — предостерегла Мёйра.

Грэму не понравилось, как это прозвучало:

— «Это ещё что значит?»

— «Ей может и не стать лучше, Грэм. Ей может стать хуже… гораздо хуже».

Мойра обнаружила, что стоит на коленях рядом с телом Грэма. Кровь была у неё на руках, на коленях, и по всей её одежде. Судя по всему, он истёк кровью по всему помещению. Она с чувством раздражения вытерла руки о своё платье.

— «Как я сюда попала?». — Последним, что она помнила, была внезапная боль, когда её щит раскололся.

— «Он добил ту тварь, но она едва его не убила. Поскольку ты была без сознания, я его вылечила. Я решила, что ты этого от меня хотела бы», — сказала её помощница из дальнего уголка её разума.

Мыль о том, что её двойница пользовалась её телом, пока она была в обмороке, тревожила её, но она не могла упрекнуть её за содеянное. Это злило её, но она попыталась подавить чувство гнева. Грэм терял сознание, но короткий взгляд на его разум показал странные вещи, плывшие через его мысли.

— «Мёйра?»

— «Он был сбит с толку — я подумала, что будет лучше взять другое имя».

Мойра встала, снова раскинув свой магический взор, пытаясь подтвердить свой маршрут вниз по лестнице, к нижнему уровню. Она чувствовала там что-то, что-то знакомое. Был ли то её отец, или просто место, где он провёл много времени, она точно сказать не могла, но у врага там было много металла вокруг того, что выглядело как массивный обнажённый пласт скалы.

Она начала пробираться через завал.

— «Разве ты не хочешь убедиться, что он полностью вылечен? Он почти умер», — подала мысль Мёйра.

Мойра нетерпеливо отмахнулась от этого предложения:

— «Ты знаешь всё, что знаю я. Если работа твоя, то я уверена, что ты справилась не хуже, чем могла бы я сама». — Она продолжила идти, не уделив Грэму ни одного взгляда — как обычных глаз, так и магического взора.