— Чёрт возьми, — выругался он себе под нос. — Если возможно, я донесу тебя до твоей семьи. Но будет больно, — сказал он ей, осторожно просунул под неё руки, и стал мягко поднимать.

Она ахнула, когда он встал, держа её на руках подобно слишком большому младенцу. Он уже был весь в крови после боя, но свежий ручеёк крови почти сразу же начал стекать по его туловищу, к ногам.

— Идём, — сказал Дориан, и пошёл по коридору, двигаясь в направлении ближайшей лестницы. Остальные без возражений последовали за ним.

Элиз Торнбер опиралась на одного из поваров, глядя, как её сын несёт умирающую горничную. Её сердце полнилось сбивающим с толку шквалом эмоций, гордость и отчаяние боролись внутри неё за первенство. «Что бы ни случилось, Грэм», — подумала она, обращаясь к своему покойному мужу, — «наш сын стал мужчиной, которым следует гордиться, прямо как его отец».

— А как же он будет сражаться? — шёпотом спросил Джэролд у Эвана.

— Заткнись, — сказал Эван.

Они без помех достигли первого этажа. Эван, Алан и Джэролд заняли позиции вокруг Ариадны, в то время как остальные дворцовые слуги прикрыли собой Дориана и его ношу. Хотя он уважал их настрой, Дориан знал, что на самом деле, когда они встретят ещё вражеских солдат, он будет вынужден передать свою подопечную кому-то ещё.

Главная дверь, что вела во двор, охранялась, но там стояло лишь четверо человек, и прежде чем Дориан успел передать Нэнси кому-то ещё, слуги бросились в атаку. Они были полны гнева и отчаянной нужды что-то сделать. В случившемся коротком бою был убит ещё один из них, и двое получили раны средней тяжести, но остальные задавили четырёх солдат прежде, чем те сумели принять боевую готовность. На плиточные полы дворца пролилась новая кровь.

«Это никогда не кончается», — с омерзением подумал Дориан, — «и я привязан к этому циклу железа, крови и ненависти. Я вынужден убивать, и убивать снова, пока меня наконец не прикончат. Что тогда подумает обо мне Морт? Будет ли Роуз оплакивать меня? А что мой сын, последует ли он по стопам своего отца, заполучив проклятие насилия?»

— Во дворе полно людей! — громко сказала Алан, выглянув в уже не охраняемые двери.

Дориан переместил женщину у себя на руках, чтобы получить возможность наклониться достаточно далеко, чтобы выглянуть через щель в дверях. На этот раз она не застонала. Нэнси выглядела так, будто уснула. Но затем её голова запрокинулась совершенно неестественным образом. «Она мертва», — осознал он.

Наклонившись, Дориан мягко опустил тело Нэнси на пол. Его лицо было мокрым, хотя он не помнил, когда начал плакать. Из всего того насилия, которое он видел в этот день, именно случившееся с Нэнси почему-то наконец проняло его.

— Дай посмотреть, — сказал он Алану.

Никто ничего не сказал о его слезах.

— Трэмонт там, — вскоре сказал он Ариадне. — Должно быть, он вывел их туда, чтобы поймать вас, после того, как мы вернулись внутрь. Ворота тоже открыты. Там сейчас по меньшей мере пятьсот человек.

У принцессы отвисла челюсть:

— Откуда у него столько?

— Мы с вашим отцом говорили об этом лишь несколько дней назад. Лорд Хайтауэр подозревал, что кто-то тайком проводит в город людей, но никто из нас не ожидал ничего подобного, — признался Рыцарь Камня.

— А это что такое, во имя богов?! — воскликнул Джэролд, занявший место Дориана после того, как тот отошёл от дверей.

— Что? — спросил Дориан, быстро оттолкнув его, чтобы взглянуть ещё раз. Миг спустя он заметил источник замешательства Джэролда. Во двор входило большое существо, как раз прошедшее под надвратной башней. Оно было высотой почти в девять футов, и шагало на двух ногах, как человек, но на этом сходство заканчивалось. У него было четыре похожих на руку отростка, соединённых с тонким стволом. Общий его цвет был тёмно-коричневым, но его кожа выглядела толстой и почти похожей на кору. Голова была маленькой, без рта или каких-либо других черт, кроме шедших по её периметру шести глаз, предоставлявших обзор на все триста шестьдесят градусов.

Когда Дориан посмотрел на собравшуюся вокруг него толпу людей, в его голову просочилось несколько мыслей. Его мать была едва в сознании, с обоих сторон её поддерживало по одному человеку. Ариадна была в целости и невредимости, но остальные имели разного рода раны. «Мне ни за что не вывести этих людей отсюда». Он поймал взгляд Ариадны:

— Вам нужно надеть одежду вон того мужчины, и броню.

Она бросила взгляд на указанного им мёртвого наёмника. Хотя он был одним из самых низкорослых, его броня всё равно была ей слишком велика. Единственной замеченной ею светлой стороной было то, что вместо кольчуги он носил простой кожаный панцирь. Сильно залитый кровью.

— Я полагаю, у тебя для этого есть хорошая причина?

Он жестом указал ей отойти вместе с ним в сторону, и тихо обрисовал ей свой план. Пока она его слушала, её глаза увлажнились, но она знала, что других вариантов не было. Этот день был проклятым, а Ариадна уже была залита кровью.

Она вернулась к остальным, игнорируя их взгляды, сняла с себя испачканные остатки своего платья, и начала одевать слишком большую для неё одежду и броню. Она также приказала двум мужчинам помочь Элиз надеть одну из солдатских табард на её женское платье, и накрыть сверху плащом. Она воспользовалась своим ножом, чтобы обрезать юбки Леди Торнбер на уровне коленей, чтобы они были менее заметны. Закончила она эту импровизированную маскировку снятой с одного из мужчин стальной шапкой.

Теперь при беглом осмотре они выглядели как просто ещё одна пара наёмников Трэмонта. Джэролд, Эван и Алан придвинулись ближе — их крупные тела помогут двум женщинам не выделяться.

Остальные слуги посмотрели на Дориана в поисках объяснений.

— А что мы делать будем? — спросил один из них.

Его сердце сжалось, когда он ответил, но на лице он поддерживал уверенное выражение:

— Те из вас, кто хочет, пойдут со мной. Остальные могут оставаться здесь. Они могут смилостивиться над вами, если вы вернётесь на свои места и притворитесь, что не были частью нашей группы.

— А вы что будете делать?

— Я пойду наружу, — сказал Дориан. — Отвлеку внимание. Я направлюсь к воротам, попытаюсь посеять в их рядах как можно больше неразберихи и сумятицы. Принцесса и её спутники смогут попытаться скрыться незамеченными во время сумятицы.

— А мы как выберемся? — спросила одна из женщин.

— Вероятнее всего, если вы последуете за мной наружу, вы умрёте. Если останетесь здесь, то, возможно, сохраните своё положение, но вас всех также могут посадить под замок, — честно ответил Дориан. — Они также могут убить вас, или даже попробовать пытками добыть из вас сведения.

— А мы вообще хоть какую-нибудь пользу принесём, если последуем за вами? Даже несколько солдат окажутся сильнее нас, — подала мысль горничная.

Дориану хотелось сбежать. Глубоко внутри его сердца вопило. Это было неправильно. Рыцарю, любому рыцарю, не следовало просить такого у людей, которых он должен был защищать.

— Если я выйду один, то эффект будет меньше. Несколько людей, напавших вместе со мной, увеличат эффект, даже если вы почти ничего не сделаете в бою, — опустил он взгляд, стыдясь. — Выйдя, вы будете разменивать свои жизни всего лишь на мимолётную возможность улучшить шансы Принцессы и Леди Торнбер на побег.

Горничная вздёрнула подбородок, и подняла в руке большой разделочный нож:

— Тогда я присоединюсь к вам, Сэр Дориан. У меня нет детей, и я скорее умру хорошей смертью, чем рискну быть изнасилованной и замученной врагами, — сказала она. Её руки дрожали, но взгляд был ясен.

«Нет, пожалуйста», — говорил внутренний голос Дориана, но губы его ответили так, как требовал долг:

— Тогда я с радостью буду сражаться вместе с тобой. С этого дня, с этого мига, сколько бы нам ни осталось жить, я буду называть тебя сестрой, — произнёс он. По его щекам текли слёзы.