— Зачем ты мне это рассказываешь? — спросил я.

На миг его глаза загорелись радостью:

— Чтобы лишить тебя последнего заблуждения. Считаешь себя героем? Ты не лучше простого головореза. Думаешь, что сражаешься для спасения невинных жизней? Ты их лишь забираешь. Думаешь, что я — безумный бог из забытого века? Ты прав, но я сражался тысячу лет и более, чтобы отомстить за убийство моего народа. Твой почитаемый предок уничтожил мир, установившийся между Ши'хар и человечеством. Он убил их всего лишь из гордости. Я рассказываю тебе это для того, чтобы ты понял, что ты не лучше его — чтобы в конце, когда отчаяние захлестнёт тебя, ты знал, что не сражаешься ни за что, а после твоей смерти я продолжу свою войну, пока все представители вашей никчёмной расы не исчезнут.

Пока он говорил, моё лицо побледнело — его слова обрушивались на меня, показывая мне глупость моих мечтаний. Я не мог принять правду сказанного им, ибо этим я уничтожил бы сам себя. Я силился найти логичный ответ, но ничего не придумал. Я спасся от необходимости отвечать, когда меч Пенелопы метнулся к нему, появившись будто из ниоткуда. Его магически улучшенное лезвие прошло через щит эмиссара, будто тот не существовал, и несколько секунд спустя его голова упала на пол, продолжая лыбиться на нас. Мы с Дорианом в шоке уставились на Пенни.

Она нагло уставилась на нас в ответ:

— Он слишком много болтал, — сказала она, и стала вытирать свой меч о мантию мертвеца.

Её небрежность разбила сжавшую моё сердце тьму, и я засмеялся. Однако Дориан не увидел в этом ничего смешного:

— Этот человек был здесь под белым флагом! Ты не можешь… ты не можешь так поступать!

Пенелопа улыбнулась ему:

— Ты просто завидуешь, что я первой до этого додумалась, — ответила она. Прежде чем Дориан смог ответить, в дверь постучали. Я встал, и открыл дверь, чтобы не слишком задумываться о словах эмиссара.

У входа стоял Марк, выглядевший как слуга, с подносом еды и несколькими кружками в руках.

— Я подумал, что ты, возможно, захочешь предложить нашему гостю что-н… — начал он, заглядывая мне через плечо. Было очевидно, что он лишь любопытствовал, поскольку я исключил его из переговоров. Его глаза округлились, когда он заметил на полу обезглавленный труп.

— Наш «гость» неважно себя чувствует, — без всякого выражения сказал я ему. — Но поскольку ты склонен играть в слугу, то, быть может, ты будешь достаточно мил, чтобы прибрать эту мерзость, — указал я на труп, и проскользнул мимо Марка.

Пенни подошла, и взяла одну из кружек эля:

— Ох, это очень мило с твоей стороны, Маркус, — сказала она, и последовала за мной по коридору.

Он немного посмотрел нам вслед, прежде чем вернуться со своим подносом на кухню, оставив Дориана стоять в главном зале одного. Дориан окинул тело мертвеца спокойным взглядом.

— Вот чёрт, — сказал он сам себе.

Несколько часов спустя я стоял во дворе замка, наблюдая за возвращением группы Сайхана. Он придержал свою лошадь рядом со мной, и посмотрел вниз.

— Ты славно потрудился, — сделал он мне комплимент. Я не был в восторге от такого рода похвалы.

— Как оно там? — спросил я.

— По моим прикидкам, они потеряли почти восемь человек из каждого десятка. Твоя магия была весьма эффективна. Мы поискали на дороге выживших, но большинство из них уже умерли к тому времени, когда мы их нашли, — сказал он мне.

— Вы смогли доехать до самого Арундэла?

— Нет, там было несколько кавалерийских патрулей — мы были вынуждены вернуться, или вступить в ожесточённую схватку. Они по-прежнему имеют над нами сильный численный перевес, — проинформировал он меня. — Судя по тому, что я видел, они перестраиваются в низине, как мы и надеялись.

Я вспомнил о том, что мне сказал Мал'горос, и внутренне содрогнулся. Я не мог знать, что из сказанного им было правдой, но это знание делало мою задачу ещё труднее.

— Насколько скоро они смогут вывести на поле боя эффективные силы?

Сайхан задумчиво наморщил лоб:

— У них на это должна уйти по меньшей мере неделя. Их армия обременена большим числом раненых. Им придётся реорганизоваться, отправив неспособных сражаться обратно в Гододдин. Некоторых из легко раненных оставят, если они смогут сражаться через несколько дней.

— Я удивлён, что они всё ещё готовы сражаться.

— Что бы Вендраккас ни использовал для их мотивации, это что-то высоко эффективное. Любая нормальная армия обратилась бы в бегство после сегодняшнего, — заметил Сайхан, прежде чем увести свою лошадь к конюшням.

Я посмотрел ему вслед. «Значит, этой ночью», — подумал я. Я не мог себе позволить дать им реорганизоваться. Я пошёл искать Дориана.

— Нужно избавиться от ещё каких-то тел? — с сарказмом спросил он меня, когда я его нашёл. Он осматривал группу воинов, которые готовились к следующему патрулю.

Несмотря на моё тёмное настроение, я тихо засмеялся в ответ:

— Не в этот раз, хотя там полно трупов, которым требуется твоё искусство, — указал я на ворота, и дорогу, которая вела вглубь долины. — Мне нужно знать, сколько у нас осталось людей. Я планирую уничтожить дамбу этой ночью, поэтому нам следует приготовиться к утренней вылазке.

— Семьсот двенадцать, — незамедлительно ответил он. Я удивился его точному счёту, но, если подумать ещё раз, то удивляться не следовало. Дориан всегда был педантичным, особенно когда волновался, то есть — почти всё время. — Они будут готовы к рассвету, — добавил он.

Я кивнул:

— Где собираешься дальше разведывать? — спросил я.

— Мы направимся через лес на восток, к Ланкастеру. Проедем по дороге отсюда туда, — просто ответил он.

— В том направлении никого не должно быть, — заметил я.

— Ключевые слова — «не должно», — мрачно сказал он. — Это не те слова, которые мне нравится слышать, когда дело доходит до битвы. Эти слова убили больше людей, чем какие-либо другие, кроме, пожалуй, одного словосочетания, — сказал он, и замолчал, ожидая моего неизбежного вопроса.

Я вздохнул, и спросил:

— И что же это за словосочетание?

— В атаку, — с улыбкой ответил он.

После этого Дориан уехал, забрав с собой пятьдесят всадников. Я надеялся, что они ничего не найдут.

День медленно клонился к вечеру. Я ожидал возвращения Дориана и его людей в течение нескольких часов, но они не объявились вовремя. С каждым часом их опоздания я тревожился всё больше. Если он задержался, значит что-то его заставило… либо он умер.

Джо стоял рядом со мной на крепостном валу, ожидая их возвращения.

— Случилось что-то плохое, — констатировал он.

Хотя я и восхищался его упорству, его склонность к констатации очевидного иногда меня раздражала.

— Он вернётся, — ответил я.

— Откуда вы знаете? — спросил он меня.

— Потому что он должен, — мрачно сказал я. Несмотря на мои оптимистичные слова, сердцем я чувствовал: что-то пошло ужасно не так. Медленно миновал ещё один час, и солнце начало садиться. Я собирался уже оставить свой бесплодный пост и вернуться внутрь, когда заметил скачущих по дороге всадников.

Они были слишком далеко, чтобы разглядеть глазами, но своим разумом я нашёл среди них Дориана, и облегчённо вздохнул. Они скакали галопом, будто за ними гналась армия Гододдина, но больше никого на дороге я не увидел.

Несколько минут спустя я встретил его во дворе.

— Что случилось? — нетерпеливо спросил я.

— Они направляются в Ланкастер! — крикнул Дориан ещё до того, как я успел договорить.

— Что? В каком количестве?

— В полном, насколько я могу сказать, — ответил он.

— Но другие разведчики же доложили, что они разбили лагерь у реки, — сказал я ему.

— Это, наверное, только для раненых. На дороге мы наткнулись на почти пять тысяч солдат. Едва спаслись, когда они нас заметили. Они послали за нами отряд кавалерии — гнали нас половину обратного пути. Я не думаю, что они хотели позволить нам узнать, куда они направлялись. Там только женщины и дети! Надо послать людей, всех людей, чтобы попытаться оттянуть их обратно, — сказал Дориан полным стресса голосом. Я никогда не видел его настолько близким к полной панике.