— И тебя это заставляет ревновать, — добавил Тирион.

— Нет, — сказала она, но затем поправилась, — ну, может быть, но тут нечто большее.

Он поднял бровь.

— Когда у тебя был секс с Лэйлой, — продолжила Кэйт, — меня это злило, но на самом деле я не ревновала.

— Почему нет?

— Я знала, что ты её не любил. Ты пытался наказать меня. Всё дело было в тебе и во мне. Твоё сердце меня заботит больше, чем всё остальное, — объяснила она.

— Так ты говоришь, что я в неё влюблён? — спросил он. Когда он произнёс эти слова, у него напрягся живот. Тирион знал, что для Кэйт это было чувствительной темой, и он не знал, как распутать клубок его собственных чувств на этот счёт.

— Разве нет?

— Я ненавижу Ши'Хар с пылом, который мне даже не выразить словами.

Кэйт кивнула:

— Да, но мы говорим не о Ши'Хар. Мы говорим о Лираллианте.

Тирион сделал глубокий вдох:

— Я на самом деле не понимал её, когда пришёл сюда. Я был молод и глуп, а она была прекрасна. Позже я понял, что она была моей хозяйкой, и считал, что её отношение ко мне ближе всего к тому, как кто-то относится к дорогому домашнему животному, но чего я не понимал, так это тот риск, на который она пошла.

— Риск?

— Её роща, Ши'Хар Иллэниэл, никогда не брала рабов. Вне зависимости от того, считали ли они их животными или народом, они не верили в причинение ненужных страданий. Она рискнула своим будущим, когда нарушила их правило, и надела на меня ошейник — но этим она спасла мне жизнь. С тех пор я не уверен, смог бы ли я сохранить без неё свой рассудок. Я был один, и люди в Эллентрэа были мне более чужими, чем даже она.

Кэйт подумала о Лэйле, и кивнула. «А она ведь, наверное, одна из самых нормальных», — подумал она. Наблюдая за тем, как Даниэл с трудом находит слова, чтобы выразить свои чувства, она собралась с духом, прежде чем снова заговорить:

— Даниэл, просто будь честным. Я не буду ненавидеть тебя, если ты испытываешь к ней чувства. Это будет нелегко, но я уже больше не девочка.

— Тут другое, — наконец сказал он. — Она хочет учиться. У неё есть сердце, но она себя не понимает. Однако более всего прочего она — семья. Я думаю, что…

Он остановился, не зная, как продолжать.

— Просто скажи это, Даниэл.

— Нелегко говорить девушке, которую любил всю жизнь, о том, что влюбился в другую, — ответил он, и у него свело живот, когда эти слова сорвались с его губ. — Особенно если ты всё ещё любишь ту девушку.

— Я была замужем, Даниэл, и я всё ещё люблю Сэта, несмотря на все наши ссоры и проблемы.

— Но ты не хочешь больше быть его женой, — сказал Тирион. — Не хочешь жить с ним.

Она кивнула:

— У меня был выбор, и я его сделала. Что бы выбрал ты?

Он посмотрел ей в глаза:

— Если бы я мог вернуться, или если бы мог сбежать от всего этого, то я бы взял тебя, и забыл всё остальное.

— Но бы всё ещё любил её.

— Часть меня — любила бы, — признался он.

— Тогда, мне этого хватит, — сказала она, протягивая руку, чтобы погладить его щёку. — Ты же не можешь в самом деле сбежать, а?

Тирион посмотрел в окно, где ему были видны Эмма и Вайолет, охранявшие друг друга во время учебного боя против Абби и Дэвида:

— Когда-то — возможно, но теперь…

— Я не стала бы тебя любить, если бы ты мог их бросить. Я сама едва терплю то, что оставила Эрона с его отцом, — сказала Кэйт. Она призадумалась, а затем продолжила: — Она нужна нам.

— Нам?

— Тебе, мне, твоим детям — без твоей любовницы из Ши'Хар ни у кого из нас не было бы никакой надежды. Она, наверное, является единственной причиной, по которой тебе позволяют всё это делать, — сказала она, взмахами рук указывая на дом и стоявшие за ним здания.

— Что ты предлагаешь?

— Когда она наконец вернётся, если придётся, тебе следует оставить меня.

— Я не могу этого сделать.

— Ты сделаешь то, что должен, — с нажимом сказала она.

— Она уже знает про тебя, — проинформировал он её. — Я не знаю, что именно она думает, но так просто всё не решить. Я не могу ей лгать.

— Ты и мне никогда не мог лгать, — печально сказала Кэйт.

— Нет, я хочу сказать, что я не способен ей лгать. Каждый раз, касаясь моего разума, она видит мои мысли и чувства. Она уже знает о нашем прошлом, и рано или поздно она узнает и об этом, — объяснил он.

— О.

— Ага, — с таким же красноречием ответил он.

Кэйт встала, по привычке приглаживая ладонью волосы:

— И ничего-то тут не бывает простым.

— Нет, не бывает, — согласился Тирион. — Что ты будешь делать?

— Начну готовить обед, — прагматично сказала она. — Зашли одного из них помочь — думаю, сегодня очередь Дэвида.

— Я имею ввиду — насчёт будущего, — уточнил он.

— Этой проблеме придётся решиться самой, — отозвалась Кэйт. — Будем надеяться, что Лираллианта такая же понимающая, как и я.

Прошёл месяц, весна шла своим чередом, и вокруг стала стремительно разрастаться новая зелень. Битвы на арене стали рутиной. Дети Тириона уже стали ветеранами, и матчи один на один перестали быть для них сложностью. Их тела теперь были полностью покрыты татуировками с чарами, которые давали им оружие и щиты, делавшие их неприкасаемыми. Однако они никогда не полагались на чары, это было делом гордости.

Арена стала для них игрой, и если их всё ещё подташнивало от неминуемого окончания каждого матча, то они научились скреплять свои сердца, и терпеть. Дети Колна становились мастерами тактического боя, непреклонными убийцами, которым не было равных среди рабов других рощ.

Поэтому то, что Ши'Хар решили сменить правила, было неминуемым. Тирион даже не был удивлён, когда Кораллтис сообщил ему новости, но не ожидал то, какую форму это примет.

— Сколько? — снова спросил он, чтобы убедиться, что правильно расслышал хозяина арены.

— Любые двое, твоих, на твой выбор, — повторил Ши'Хар.

— Нет, сколько, говоришь, выйдут против них?

— Шесть, — ответил Кораллтис.

— Они никогда не бились более с чем одним одновременно. Это кажется мне большим скачком.

— Мы не забыли годы, проведённые тобой на арене, Тирион. Другие рощи уверены, что они уже могут справиться одновременно с двумя, и даже трое могут не составить для них сложности. Неизвестным остаётся то, смогут ли они работать в паре. Ставки утратили новизну, но такая комбинация создала сильный интерес. Если они победят, Роща Иллэниэл получит крупную награду, — объяснил стоявший рядом Байовар.

— Это ты заключил эту сделку, Байовар? — спросил Тирион, одаривая хранителя знаний Иллэниэлов твёрдым взглядом.

— Да, но с меня взяли клятву молчать, — не дрогнув сказал Ши'Хар. — Поскольку ты их тренируешь, было решено, что сообщи я тебе заранее, это создало бы для них слишком большое преимущество.

— А что насчёт их противников? Им сообщили?

— Они готовились уже несколько недель, — сказал Кораллтис.

Тирион был в ярости:

— Мои дети могут умереть. Это нечестно.

— Другие рощи каждую неделю теряют на арене рабов, — сказал Кораллтис. — Разве есть разница?

— Вы подстроили так, чтобы всё было против них, — настаивал Тирион. — Вы будто хотите их убить. Я не прав? — Вдалеке внезапно пророкотал гром, хотя небо было чистым всё утро.

— Другие рощи больше не будут ставить шутси, если будут считать, что нет шансов на победу, — со спокойным взглядом сказал Байовар.

Ветер усилился, и небо, казалось, слегка потемнело, когда у горизонта начали собираться тучи. Тирион подался ближе, пока не оказался почти нос к носу с Байоваром:

— Ладно же, если ты этого хочешь, то и тебе тоже придётся кое-что для меня сделать.

— Что? — спросил Ши'Хар Иллэниэл.

— Удвой, нет… утрой ставку Иллэниэлов. Если на кону моя кровь, то я хочу, чтобы проигравшему она дорого обошлась, — с горечью сказал он.

— Но если проиграют они… — возразил Байовар.