Естественно, мы пользовались для этого магией, и я был рад возможности увидеть, как мои дети учатся пользоваться своими способностями. Магия Мойры проявилась лишь непосредственно после моей неудачной трансформации, а у Мэттью она появилась ещё позднее. Это было моей первой возможностью увидеть их в деле, и я находил это завораживающим.

Уолтэр научил Мойру кое-чему из того, что ей нужно было знать, но её знания всё ещё были очень ограниченными. Расчистка подлеска, превращение брёвен в дрова и уборка мусора — вместо раздражающей рутины это стало для нас особым способом восстановить наши семейные узы. Я начал учить их лайсианским словам, давать советы, и показывать им свои предпочтения в том, как всё это делать.

Что поразило меня больше всего, так это гибкость их умов. Молодых не следует недооценивать.

Они были полны энтузиазма, поскольку прежде никто не просил их использовать их способности для каких-либо продуктивных целей. Они будто соперничали за моё внимание, как щенки, и часто меня удивляли. Я был волшебником достаточно долго, чтобы перестать думать о многих вещах, которые считал обычными. В отличие от них. Каждый раз, когда я показывал им что-то новое, их пытливые умы это переворачивали, трясли, и порой натыкались на новые мысли, которые не приходили мне в голову.

Иногда родительский долг даёт не только радость, но и учит смирению.

В тот день я уснул после обеда, что часто случалось со мной после наших упражнений на природе. Я проснулся, обнаружив Мойру, склонившуюся надо мной, держа в руках чашку горячего чая. Лилли стала учить Мойру и Мэттью некоторым простым кухонным задачам, позволяя им помогать ей готовить еду. В частности, Мойре это нравилось.

— Спасибо, милая, — сказал я ей, снова тронутый её заботой. Моя дочь оказалась прирождённой сиделкой. — Твой чай как всегда желанен.

— Это Мама сделала, — сказала она, бросив на меня знающий взгляд.

Я поднял брови:

— О, — проницательно сказал я. Расширив своё внимание, я с удивлением увидел Пенни, подметающую на кухне.

Моя жена всегда была щепетильной, и одним из проявлений этого была склонность к уборке. С тех пор, как она заболела, она этим не занималась, позволяя Лилли со всем управляться. То, что она взяла в руки метлу, о многом сказало мне.

Она чувствовала себя лучше.

Её эйсар был ярче, и я понял, что теперь она миновала опасную точку. Я моргнул несколько раз, чувствуя, как тихо исчезает камень, последние несколько недель лежавший у меня на душе.

Мойра наклонилась, чтобы поцеловать меня в щёку:

— Я знала, что она не умрёт, Папа.

Эти слова шокировали меня, и я позволил этому отразиться у меня на лице:

— Кто вообще что-то говорил про умирание? — осведомился я. Эти страхи я тщательно держал при себе.

Мойра наморщила носик:

— Иногда ты не очень хорошо лжёшь.

— Если ты знала, то почему не спрашивала меня об этом? — спросил я, одновременно вспоминая, что Мэттью-то как раз спросил. — Возможно, я бы тебя успокоил.

— Тебе и так было, о чём волноваться, — был её ответ.

Мои дети скрывали свой страх, чтобы защитить меня. Я задумался, откуда они этому научились. «Я сам же в этом и виноват». Отставив чашку в сторону, я встал, и крепко обнял Мойру:

— Иди, расскажи брату, — сказал я.

— Он уже знает, — ответила она.

— Так ты мне последнему рассказала?!

— Это он мне рассказал. Его же смена была, — невозмутимо ответила она.

— Его смена?! Вы что, дежурили посменно? — воскликнул я. И снова — никогда нельзя недооценивать молодёжь. — И ты ждала, чтобы уведомить меня последним.

— Ты спал. Я хотела разбудить тебя пораньше, но Мэттью посчитал, что тебе нужен был отдых, — с улыбкой сказала она.

Её слова заставили меня задуматься, кто о ком тут вообще заботился последние несколько недель. Я думал, что это я заботился о своей жене и детях, но, судя по всему, частично ситуация была обратной.

Тут Мэттью вошёл снаружи, неся мёртвого кролика — предположительно, на ужин. Глядя на свою сестру, он сказал:

— Я вижу, Папа проснулся, — произнёс он голосом, тон которого ясно передавал его предвкушение моего удивления.

— Надеюсь, вы двое осознаёте, что я — всё ещё молодой мужчина. Мне не нужно, чтобы вы приглядывали за мной как парочка чрезмерно озабоченных моей защитой пастухов! — твёрдо сказал я им.

Мой сын со вздохом закатил глаза, и понёс свою добычу на кухню. Мойра лишь улыбнулась, а потом протянула руку, чтобы погладить меня по голове:

— За тобой нужен глаз да глаз, а Мама устала.

Я одарил её своим лучшим сердитым взглядом.

— Ты голодный? — спросила она. — Ты всегда сердишься, когда голодный.

Наш разговор был битвой, в которой мне не суждено было победить, поэтому я старательно проигнорировал её. Отпив чая, я встал, и пошёл искать Пенни. Она была моей единственной надеждой на союзника против плетущегося вокруг нас дьявольского заговора.

Мы подождали ещё неделю, прежде чем выйти из изоляции. Питэр и Уолтэр всё это время давали мне отчёты, и всё шло так, как и ожидалось, поэтому я не чувствовал себя особо виноватым. Я бы настоял на том, чтобы подождать ещё, но у Пенни начала появляться повышенная раздражительность, вызванная изоляцией.

По крайней мере, так она это называла. Как только к Пенни вернулись силы, Лилли ушла, чтобы оставить нас наедине. Однако спустя неделю я был весьма уверен, что моей жене очень хотелось побыть в более разнообразном обществе.

Другими словами, я сводил её с ума.

Питэр почувствовал облегчение, когда мы наконец вышли. У него гора с плеч свалилась. Уолтэр и его дети перемещались по долине, помогая тем, кому нужна была помощь в возвращении домой.

Поместье Уолтэра в Арундэле было сильно загажено Шаддос Крис, но большая часть его зданий всё ещё была в хорошей форме. Это были пустяки по сравнению с тем состоянием, в которое пришёл Ланкастер. Замок выгорел изнутри, часть жилых домов сгорела, а большая часть складов была разграблена.

Зима быстро вступала в свои права, и без внешней помощи голод скоро стал бы непрошенным гостем в домах многих людей. Тот факт, что Мировая Дорога не работала, лишь ухудшал ситуацию — помощь извне будет трудно устроить или доставить.

Телепортировавшись в свой дом в Албамарле, я принялся создавать там новый круг, достаточно большой, чтобы в него умещались телеги. Как только он был готов, Уолтэр с детьми позаботились о том, чтобы переносить необходимое. Один из них оставался на каждом конце, позволяя частые переносы.

Будучи одним из богатейших людей Лосайона, а со смертью Трэмонта — возможно самым богатым, я раскошелился, чтобы купить всё необходимое. Я дал Элиз Торнбер карт-бланш на подготовку всего в Албамарле от моего имени. Я уже когда-то делал это раньше, с Роуз, но на этот раз та отказалась участвовать. Ей ещё предстояло залечить более глубокие раны.

Приведя всё в движение, я нанёс визит нашей новой Королеве.

Адам, главный управляющий, служивший во дворце при Короле Эдварде и Короле Джеймсе, был первым, кто откликнулся, когда я дал знать о своём присутствии по дворце.

— Её Величество на совещании, Ваше Превосходительство. Если вы хотите оставить свою визитку, то я позабочусь о том, чтобы она узнала о вашем желании получить аудиенцию, — сказал он мне с видом эффективной формальности.

Я никогда не видел, чтобы Адам вёл себя непрофессионально, но за прошедшие годы он научился обращаться со мной с дополнительным уровнем уважения. Было очевидно, что ко мне прислушивался Король Джеймс, поскольку я был одним из его самых доверенных лиц. А до этого я неоднократно бывал во дворце, чтобы увидеть Короля Эдварда.

Когда ситуация сложилась для Эдварда неудачно… ну, я всё ещё был во дворце. А Эдварда похоронили на королевском кладбище.

— На каком именно совещании она сейчас? — небрежно спросил я. — Она наверняка не будет против, если я заскочу, — добавил я. Пока Джеймс был у власти, мне приходилось с боем выбивать из него разрешение не приходить на совещания.