После этого ситуация накалилась. Лорд Трэмонт стал кричать, и вопросы стали совсем бесконтрольными. Я чуть не вышел из себя от некоторых из его замечаний касательно надёжности Пенни как свидетеля. Дальнейшие показания лишь ещё больше запутали дело, и я задумался, какое решение в конце концов примет Лорд Уинфилд. Будь я на его месте, я определённо был бы в замешательстве. Естественно, Марк решил объявиться именно в этот момент.

Он вышел к трибуне без вызова. В своей белой мантии он казался не к месту среди хорошо одетых лордов и леди. Никто не просил его, но он вышел в центр зала, и заговорил. Хотя он и не повышал голос, его слова ясно прозвучали по всему помещению:

— Ланкастеры и Лорд Камерон невиновны, — сказал он таким тоном, будто констатировал факт — будто ожидал, что все поверят ему на слово.

— Вы — Ланкастер! С чего нам полагать, что ваши слова менее предвзяты, чем слова вашего отца? — послышался голос вроде бы Трэмонта, но точно сказать было трудно.

— Я могу дать свои показания, но это мало бы помогло. Я здесь для того, чтобы дать голос Леди Вечерней Звезды. Она поделится сегодня с вами своей мудростью, — заявил он. Вот это привлекло всеобщее внимание.

На миг все утихли, пока не заговорил Лорд Эйрдэйл:

— Вы ждёте, что мы поверим, будто вы говорите от имени Богини?

Марк оглядел зал, и поднял голову. Он открыл глаза, и из них будто потёк свет, заливая помещение. Свет обернулся вокруг него, и его не стало, вместо него стояла женщина столь прекрасная, что Пенни по сравнению с ней выглядела серой. Конечно, я ей этого никогда не скажу.

— Я здесь, чтобы показать вам правду, и если кто-то осмелится сомневаться в моих словах, то пусть выскажется сейчас.

В голосе Миллисэнт звучала неземная гармония. Теперь никто не перебивал. Богиня взирала на собравшихся, и самые могущественные мужчины и женщины королевства познали сомнение.

— Дэвон Трэмонт искал власти через магию. Он заключил пакт с тёмным богом, и привёл Детей Мал'гороса в Ланкастер тем днём, намереваясь всех погубить, — сказала она, уставившись на Лорда Трэмонта с жалостью во взгляде. — Твоя скорбь ослепила тебя, Эндрю Трэмонт. Твой младший сын убил своего брата, а ты не хотел этого видеть. Его смерть стала результатом его собственной жажды власти. Если бы он не умер, следующей его жертвой был бы ты.

Я никогда прежде не слышал имя Герцога Трэмонта, и я смотрел, как он закрыл лицо руками, поддавшись эмоциям. Богиня подошла к нему, пройдя через толпу, люди в которой благоговейно расступались. Она положила ладонь ему на голову, так как он уже стоял на коленях:

— Встань, Эндрю, ибо ты не сделал ничего дурного, кроме как позволил твоей любви ослепить тебя.

Он встал, с мокрым от слёз лицом, но не мог заставить себя посмотреть ей в глаза. Развернувшись, она пошла обратно к центру зала. Я думал, что она пройдёт мимо, но она остановилась рядом со мной. Я ощущал исходившую от неё вовне силу, окутывавшую меня, пытаясь найти вход. Не думая, я усилил свой щит, и вокруг меня вспыхнул свет.

На миг в её взгляде мелькнуло раздражение, но затем она улыбнулась:

— Дитя Иллэниэлов, я вижу, ты продолжаешь отказывать мне. Если ты не принимаешь моё правление, то почему ты всё ещё не связан узами?

— Я пока ещё не выбрал, кто возьмёт на себя ношу моих уз, Леди, — ответил я ей. У меня вспотел лоб от усилия, необходимого для того, чтобы не подпускать её силу ко мне.

— Тебе следует выбрать скорее, тёмные боги не будут так терпеливы, как я. Медля с решением, ты рискуешь уничтожить твой мир, — произнесла она, протянув ко мне свою руку, и давление усилилось. Вокруг моего щита вспыхнула и затрещала молния там, где она коснулась его, и напряжение возросло, став почти непереносимым.

Гнев придал мне сил:

— Довольно! Если ты навязываешься мне силой, то ты не лучше тёмных богов, о которых говоришь! — выпалил я, мой щит вспыхнул красным светом, и она отпрянула. Давление внезапно снизилось.

— Тебе следовало бы следить за своими словами, смертный. Грядёт время, когда тебе понадобится моя помощь, чтобы не потерять то, что тебе дороже всего, — улыбнулась она мне, но с будто звериным оскалом. Миллисэнт повернулась, чтобы вновь обратиться к ассамблее: — Я буду следить. Сейчас не время для разногласий. Народ Лосайона должен объединиться, иначе всё будет потеряно, — закончила она, и в один миг исчезла, а вместо неё осталась фигура потерявшего сознание Марка. Он осел на пол прежде, чем я смог его подхватить.

Долгую минуту после её исчезновения все молчали. Шок от её появления лишил всех дара речи, пока не заговорил Король Эдвард:

— Лорд Юстициарий, каково ваше решение?

— В пользу Ланкастера. Обвинения не заслуживают внимания, — мгновенно ответил он.

Я бы порадовался, но у меня больше не было сил. Я бы ушёл, но оставался вопрос моей присяги. Король Эдвард был достаточно добр, чтобы принять мою присягу, не дожидаясь помпы и церемонии. В течение всего оставшегося процесса в помещении стояла тишина, и по его окончании все быстро ушли.

Джеймс и Дженевив забрали Марка с собой. Один из слуг помог Джеймсу донести его до стоявшей снаружи кареты герцога. Вскоре мы с Пенни остались одни.

Никто из нас не знал, что сказать, поэтому я взял её за руку, и мы тихо пошли обратно в мои покои.

Стоявшее между нами молчание всё тянулось и после того, как мы достигли моих покоев. Мы сели на кушетку, глядя в сторону террасы.

— Ты очень очаровательно выглядишь, — наконец нашёл я слова. Я никогда не видел платье, в которое она была одета, но оно сидело на ней идеально.

— Спасибо, — сказала Пенелопа, бросая на меня мимолётный взгляд и одновременно впитывая им сотню мелочей. — Я слышала о том, что тебе сказал король.

Я чуть не сказал «насчёт чего?», но здравый смысл на этот раз меня остановил. Я в точности знал, что она имела ввиду. То, что бог только недавно подкрепил это сообщение, не помогало делу.

— Как ты об этом услышала?

— Роуз. Прошлым вечером она пошла навестить Ланкастеров, — ответила она. Теперь я понял… она пошла проживать к Роуз Хайтауэр. Куда ещё ей было идти? Роуз представляла из себя выдающийся ум в стройном женском теле. Очевидно, она пошла на поиски информации вскоре после того, как Пенни появилась у её порога.

— Ты сказала ей, почему пошла к ней? — спросил я.

— Нет. Я начала было, но не смогла. Как я могла сказать, что бросила тебя потому, что ты умрёшь? Это звучало эгоистично.

— Так ты передумала? — ощутил я проблеск надежды пополам со страхом. Если она останется со мной, то познает лишь ещё больше боли.

— В некотором роде… Роуз вернулась с новостями о том, что король приказывает тебе кого-то выбрать, чтобы быть тебе Анас'Меридум.

— Я пока не решил насчёт этого, — сказал я ей.

— Судя по всему, даже боги ждут твоего выбора.

— Я тоже заметил — все будто пытаются толкнуть меня к этому.

Пенни бросила на меня серьёзный взгляд:

— Больше тебе об этом волноваться не нужно. Поэтому-то я и вернулась. Я не позволю никому другому связать себя с тобой.

— Что!? Ни за что! Ты же понимаешь, что это значит? Когда я умру? Твоё видение что, изменилось со вчерашнего дня? — воскликнул я, неосознанно вставая, и теперь зыркал на неё сверху вниз.

Она спокойно подняла на меня взгляд:

— Да, я умру вместе с тобой. Это решает все наши проблемы.

— Это не решает ничего. Я не приму такие узы, — объявил я.

— Тогда тебя предадут смерти, — спокойно заявила она, — и я не буду удивлена, если множество других, невинных людей также умрут, пытаясь тебя защитить. У тебя нет выбора, — произнесла она голосом, в котором была нотка решимости, а в её взгляде стояло тихое безумие — безумие женщины, твёрдо намеренной умереть вместе со своим любимым.

— У меня широчайший выбор — по крайней мере, я мог бы выбрать кого-то другого. Уверен, Дориан примет этот долг, — заявил я. Мне не понравилось то, что я увидел в выражении её лица, и мои слова разожгли в ней пламя.