«Алмаз», — подумал Дориан. «Нет ничего прочнее».

Молотившие по нему удары будто поймали ритм биения его сердца, или, быть может, то было биение сердца земли. Различие больше не казалось ему существенным. Глаза Дориана были закрыты, и его подбородок был опущен, когда он ощутил, как по нему потекла сила. «Больше, она мне нужна вся». Его тело будто пылало огнём, но он игнорировал обжигающий жар, и сосредоточился на одной единственной мысли: «Алмаз».

Пенни увидела, как от тела её друга поднялось облако дыма, пока павший бог избивал его. Сперва она подумала, что это была пыль от стены, но скоро стало ясно, что происходило нечто иное. От него прокатилась волна жара, и странный шипящий звук стал громче. За несколько секунд облако скрыло его тело, и жар стал таким мощным, что они с Сэром Иганом были вынуждены отступить подальше.

Когда облако стало редеть, изменения в Дориане их ошарашили — там, где прежде стоял голем, каменный человек, они теперь увидели существо, состоявшее из мерцающего кристалла. Дориан Торнбер поднял голову, и посмотрел своими кристаллическими голубыми глазами. Его тело превратилось в живой алмаз, твёрдый и в то же время каким-то образом гибкий. Громовые удары его противника, похоже, больше на него не действовали, кроме как заставляли его тело качаться туда-сюда.

Внезапно придя в движение, он скользнул прочь, уклонившись от следующего удара, и выкинув вперёд свою собственную руку. Длинные кристаллические клинки выросли из его кулаков, и он вогнал их в тело своего врага, прежде чем повести их в стороны. То ли дело было в их остроте, то ли в его силе, но Дориан будто рвал ими крепкую шкуру чудовища, будто та была бумажной.

Не издавая ни звука, Дориан продолжил атаку, пока существо не попало по нему одним размашистым ударом, сбив вбок. Пролетев двадцать футов, Дориан перекатился на ноги, и прыгнул обратно на павшего бога, приземлившись тому на плечи, и стал спускаться по его спине, раскраивая её по ходу движения. Тварь заревела, и изогнулась, пытаясь поймать его, когда Дориан достиг земли, но не могла сравниться с ним в скорости. Уклоняясь между ног гиганта, Дориан резал и рвал одну из них, пока тварь не повалилась на землю.

Когда бог упал, бой перерос в чрезвычайно одностороннюю потасовку, в которой кристаллический голем рубил и резал, шинкуя тварь на всё более мелкие части. Это продолжалось будто целую вечность, а когда закончилось, наступила внезапная тишина. Дориан Торнбер, или существо, бывшее когда-то им, стоял совершенно неподвижно, оглядывая останки своего всё ещё дёргающегося противника.

Неуверенная в себе, Пенни медленно приблизилась к нему, вытянув ладонь:

— Дориан? Ты там? — осторожно позвала она.

Его сияющее тело изогнулось в смазанном свете, и одна из увенчанных лезвием рук метнулась прочь, остановившись в считанных дюймах от удивлённого лица Пенни. Она не шелохнулась. Несмотря на её поразительные рефлексы, она даже не успела моргнуть. Сделав глубокий вдох, она уставилась в лазурные глаза алмазного голема:

— Это я, Пенни. Ты помнишь, Дориан? Мы выросли вместе…

Тут он отвёл взгляд, глядя на землю. Сделав два шага, он наклонился, подобрав то, что осталось от его сломанного меча — рукоять с торчащими из неё полутора футами лезвия. Открыв рот, он испустил низкий, пронзительный плач:

— Ши-и-ип…

«Он ещё там», — подумала Пенни, — «но благословение это или проклятье, я не знаю». Внезапно осознав течение времени, она поманила своего друга детства:

— Нам нужно идти, Дориан. Нам надо помочь остальным. Ты понимаешь?

Корундовая голова Дориана кивнула во вроде бы утвердительном жесте, и когда она пошла вниз по пандусу, он последовал за ней. Последним шёл Иган, поглядывая по мере их отступления на старшего рыцаря и на двор.

— А ещё враги есть? — спросил Сэр Иган.

Графиня кивнула:

— Эти были самыми быстрыми, но их было больше. Я думаю, они не должны быть далеко, — сказала она, ускоряя шаги, и часто бросая взгляды назад, чтобы удостовериться, что Дориан всё ещё следовал за ней. При всём своём объёме, кристаллический голем шагал удивительно тихо.

Они достигли конца туннеля несколько минут спустя, и обнаружили, что остальная часть их отряда ушла по Мировой Дороге очень недалеко, прежде чем остановиться.

— Почему вы встали? — начала Пенни, но её вопрос потерялся в гвалте, который поднялся, когда остальные увидели шедшего за ней голема. Мировая Дорога была хорошо освещена зачарованными светильниками, встроенными в потолок, и в этом свете тело Дориана мерцало, отражая и собирая свет подобно мастерски огранённому драгоценному камню.

Все, похоже, резко попятились, желая оставить дополнительное расстояние между собой и следовавший за Пенни диковинной тварью. Пенни выставила ладони, пытаясь успокоить людей, но её слова потерялись во мгновенно зазвучавшем хоре вопросов.

— Что это? — спросила Элиз Торнбер, пока Сайхан перемещался, чтобы закрыть собой её и Ариадну от пришедшего с Пенни странного существа. Дети задавали один вопрос за другим, скорее не из страха, а из простого любопытства, но один голос звонко прорезался через гвалт:

— Пенни, — сказала Ариадна резким командным голосом. — Я думаю, тебе следует это объяснить.

Но кое-кто ещё увидел то, что было у голема в руке, и её живой ум мгновенно сделал выводы. Роуз подалась вперёд, на её лице были написаны горе и скорбь:

— О боги! Нет! Дориан! О, нет! — воскликнула она. Роуз держала их дочь, Кариссу, одной рукой, но к Дориану подошла без колебаний, протянув другую ладонь, чтобы коснуться его руки, державшей обломок Шипа.

Голем был абсолютно неподвижен, приковав взгляд своих подобных самоцветам глаз к стоявшей перед ним женщины. Твёрдое лицо Дориана казалось лишённым выражения, но на Роуз он смотрел с сосредоточенной пристальностью.

— Дориан, ты меня слышишь? — спросила более спокойным тоном Роуз. Паника, бывшая в её голосе за миг до этого, исчезла, сменившись возложенным на саму себя контролем. Роуз Торнбер была женщиной, известной своими умом и самообладанием. За прошедшие годы она почти ни разу не теряла то, что Пенни считала её самым устойчивым качеством, её «мягкое спокойствие». Этот день не был исключением.

— Леди Роуз, я думаю, что вам, быть может, следует отступить, — с холодной заботой подал мысль Сайхан.

— Не сейчас, Сэр Сайхан, — укорила она его с уверенным выражением чистой власти, хотя голоса не повысила. Даже маленькая малышка у неё на руках пока не осознала невероятное напряжение, скрывавшееся под её невозмутимым внешним видом. — Ты помнишь меня, Дориан? — тихо продолжила она.

Кристаллический голем молча смотрел на неё, пока наконец не поднял свою свободную руку, постучав себе по лбу жестом, который мог означать либо недопонимание, либо узнавание. Ответ на этот вопрос был найден, когда грубый рот Дориана раскрылся, испустив одно длинное, скорбное слово:

— Р-р-ро-у-з-з-з…

Все умолкли, задержав дыхание, будто любой шум мог разрушить этот миг. В голосе Роуз звучала почти неслышная дрожь, но появившиеся у неё на щеках слёзы были доказательством её усилий сдерживаться:

— Верно, милый. Моё имя — Роуз. А своё ты помнишь?

— Шш-и-и-п… — поднял он сломанный меч.

— Папа? — жалобно спросил Грэм, выходя у матери из-за спины.

Дориан с секунду смотрел на мальчика, прежде чем протянуть руку, и мягко погладить сына по голове. Посмотрев обратно на Роуз, он впервые заметил младенца у неё на руках, и его лицо будто замерцало.

— Р-ро-у-з-з, — снова глухо сказал он.

Роуз протянула руку, и положила ладонь голему на грудь, как неоднократно делала прежде со своим мужем:

— Это твои дети, Дориан, твоя семья.

— Сломался… — будто отвечал он, снова подняв меч. Было неясно, имел ли он ввиду само оружие, или что-то более глубокое.

— Меч — это не важно, Дориан. Ты важен. Мы это исправим… как-нибудь, — говорила Роуз, быстро оглядываясь, ища надежды у Мойры Сэнтир, но та лишь покачала головой: