Кроме этого единственной возможностью было то, что Крайтэк может допустить фатальную ошибку.

«Рассчитывать на что-то подобное — значит напрашиваться на поражение».

Послеобеденные часы он проводил, упражняясь и практикуясь в навыках, которые уже усвоил, а также новым образом их расширяя. Одной из первый проблем, с которыми он столкнулся, стало открытие того, что хотя произнесённые вслух слова действительно усиливали действенность магии, они также легко могли случайно создавать эффекты, когда Тирион просто говорил. Привыкать к такому он себе позволить не мог.

Его ответом стало создание своего собственного языка… ну, на самом деле это не был язык. Изучая эроллис, он пришёл к некоторому мнению насчёт того, почему Ши'Хар использовали письменную форму языка, использующую уникальные символы для каждого слова. Он решил, что в какой-то момент далёкого прошлого они научились использовать свою письменность для создания магии, как это делал он сам, и для этой цели использование одиночных символов для каждой концепции или идеи позволяло легче что-то усилить.

В фонетическом алфавите, вроде бэйрионского, каждая буква не имела смысла сама по себе, кроме обозначаемого ею звука. В результате для создания имеющего какой-то смысл слова нужно было написать набор букв, а ему нужен был именно смысл, чтобы подкрепить данную эйсару цель.

Поэтому Тирион последовал, как ему думалось, по их стопам, но вместо использования эроллис, казавшегося чрезвычайно громоздким, он создал новые слова и символы для своего собственного пользования. Он начал с простых, практических концепций, вроде «огонь», «вода», «сила», «острый», и всего того, чему он прежде находил применение. В каждом случае он придумывал собственное, не имевшее никакого иного смысла слово, отражавшее одну концепцию, а затем создавал для него письменный символ.

Поскольку первые вещи, нужду в использовании которых он таким образом нашёл, часто были самыми широко распространёнными, Тирион сделал их произношение и их письменные символы настолько короткими, простыми и незамысловатыми, насколько было возможно. Затем он зазубрил их, упражняясь, чтобы их смысл был в его мыслях таким же врождённым, каким был смысл эквивалентных слова на бэйрионском.

— Что это за странные штуки, которые ты постоянно царапаешь по всей своей платформе? — спросила Лираллианта однажды вечером.

— Новые символы, которые я для себя придумывал, — ответил он.

— Зачем?

— Я упражняюсь в использовании их для усиления своей магии, — объяснил он.

— Разве не было бы проще использовать ваш язык, или даже наш, а не создавать что-то новое?

— Поначалу я так и пробовал, но это позволяет мне слишком легко допускать ошибки. А так у меня в голове есть отдельный набор символов, которые привязаны к моему использованию эйсара. Используй я один из наших нормальных языков, у меня появилась бы привычка использовать магию в разговоре, — сказал он.

На миг в её ауре мелькнули эмоции:

— У тебя появилась идея… что-то, что позволит тебе победить?

Он опустил взгляд:

— Нет. В какой-то момент я думал, что это так, но этого не хватит.

Она нахмурилась:

— Тогда почему ты продолжаешь этим заниматься?

— Это кажется мне важным, — сказал он, пожимая плечами. — Это может навести меня на какую-то идею, а может и не навести, но я не могу избавиться от чувства, что это почему-то важно.

На следующий день случилось кое-что иное. Утром Лираллианта явилась не с Байоваром, с вместе с Тиллмэйриасом.

От вида чернокожего, златовласого Прэйсиана у Тириона невольно побежали мурашки по спине, когда его тело вспомнило сеансы «наказаний», которые ему устраивал в течение последних пяти лет этот Ши'Хар. Его плечи стали провисать, а голова — опускаться вниз по мере того, как приближался его предыдущий «учитель», и лишь память об Амаре и сопровождавший её гнев позволили ему выпрямить спину, и посмотреть Прэйсиану прямо в глаза.

— Тиллмэйриас пришёл ко мне с интересным предложением, Тирион, — начала Лираллианта, — но я пока не вынесла решение. Я подумала, что, быть может, я выслушаю твоё мнение на этот счёт. — В её ауре была сложная смесь надежды и волнения, будто она была рада новостям, но также и встревожена.

Тирион кивнул, но не ответил, ожидая, когда они продолжат.

— Возможно, есть способ избежать грядущего боя на арене, — сказала она, переходя к сути дела.

— Я думал, Иллэниэлы ожидали большую прибыль в шутси от этого боя, — сделал наблюдение Тирион.

Тут к разговору присоединился Тиллмэйриас:

— Я считаю, что это было бы ужасной растратой, баратт.

— Но не для Прэйсианов, — заметил Тирион.

Инструктор Прэйсианов покачал головой:

— Ты неправильно меня понял. Я считаю, что это будет растратой для всех Ши'Хар. Я полагаю, что есть ещё вещи, которые мы могли бы узнать, изучая тебя. Навязывание тебе ситуации, которая лишь вынудит твою преждевременную смерть, не принесёт никому пользы. Ты можешь этого и не знать, но я с великим интересом следил за твоим прогрессом. Байовар рассказал мне о твоих успехах в изучении эроллис, а Лираллианта поразила меня рассказами о твоих усилиях, направленных на расширение твоих способностей.

— Я не понимаю вашего интереса, — с едва сдерживаемым гневом сказал Тирион. Он чувствовал себя преданным, узнав, что Лираллианта продолжала передавать информацию о нём этому мужчине, который когда-то пытал и мучил его.

Тут заговорила Лираллианта:

— У Прэйсианов теперь есть много шутси. Они предложили компенсировать Иллэниэлам то, что они потеряют, отменив этот матч на арене, с некоторыми оговорками.

— Очевидно, что ты всё ещё растёшь, дичок. Твои успехи снова разожгли интерес к древним людям. Стало ясно, что мы что-то упустили. Я хочу понять разницу между твоим родом и теми, кого мы вырастили здесь, в неволе…

Тиллмэйриас ещё не закончил говорить, но Тирион его прервал:

— Мне не особо интересно помогать вам оттачивать свои методы обучения рабов, — резко сказал он.

— Это и тебе самому тоже принесёт выгоду, — сказал Прэйсиан. — С тобой будут хорошо обращаться. Больше никаких наказаний. Твои ограничения будут модифицированы, и мы позволим тебе плодиться так, как ты пожелаешь.

— Как я пожелаю?

— Да. Мы захотим спаривать тебя с определёнными индивидами, но в качестве награды мы согласны позволить тебе спариваться по желанию с любыми безымянными в Эллентрэа. Насколько я помню, ты был особо привязан к одной из них, прежде чем ты стал…

— Вы имеете ввиду Амару!? — Тирион вскочил, вены вспухли у него на шее и висках.

— Ну, очевидно, что не конкретно с ней, — сказал Тиллмэйриас, — но ты мог бы завязывать отношения с любыми другими самками по своему желанию. Мы также могли бы позволить тебе ходить патрулями обратно на родину… время от времени. Ты мог бы получить почти всё, что мог бы пожелать.

— А арена?

— Я не думаю, что мы можем ещё что-то извлечь, проверяя тебя таким образом, — сказал Ши'Хар.

Лираллианта положила ладонь ему на плечо:

— Ты можешь прожить долго, Тирион.

— Почему он это предлагает? — спросил он её напрямую. — Как он это предлагает? Разве другие рощи не будут возражать?

— Прэйсианы в последние несколько лет заполучили много шутси. Тиллмэйриас убедил своих старейшин заключить сделку с другими рощами, чтобы получить их согласие. Он считает, что ты получишь пользу от их вложения, — объяснила она.

— Я могу поговорить с тобой наедине? — сказал он, бросая взгляд на Тиллмэйриаса.

Лираллианта смущённо покосилась на другого Ши'Хар. Для баратт было ненормально утаивать что-то от одного из народа.

Тиллмэйриас одарил её понимающим взглядом:

— Я не против. Не спешите. Буду ждать на удалении. Позовите, когда закончите.

Когда он ушёл, Тирион сурово зыркнул на неё:

— Что он с этого получит?

— Тебя, — прямо сказала она.