— Меня?

— Да, — ответила она. — В качестве расплаты за это я должна буду передать тебя Тиллмэйриасу в прямую собственность.

— С чего тебе это делать?

— Они предложили огромное количество шутси…

— Я знаю, что тебя это не волнует, — сказал он, перебивая её.

— Ты будешь жить, — сказала она странным тоном, на её лице отразилась отстранённая печаль.

— Если тебе небезразлично именно это, то оставь меня себе, и отмени бой сама, — сказал он ей.

— Не могу. Сделку заключили старейшины — они не позволят мне отменить бой самой по себе. Единственный вариант — это если Прэйсианы заплатят шутси.

— Сколько у них шутси?

— Больше, чем у всех остальных рощ вместе взятых, — заявила она.

Это был интересный факт. Он и не знал, что Прэйсианы заполучили настолько много влияния. В прошлом ему казалось, что четыре рощи были в примерно равном положении, в то время как Иллэниэлы были бедны. Теперь же она указывала на то, что Прэйсианы поднялись гораздо выше остальных. Что-то здесь не сходилось.

— Когда они так разбогатели?

— Пока ты сражался, — ответила Лираллианта. — За последние пять лет.

— Но ведь тогда моей хозяйкой уже была ты. На моих победах должна была заработать Рощи Иллэниэл. — Теперь он совсем запутался.

— Мы и заработали, — согласно кивнула она. — Но шутси выдаются не просто основываясь на том, кто победил. На матчи делается много ставок. Тиллмэйриас был мудр. Используя тебя, он удалял самых лучших соперников из других рощ, позволяя Прэйсианам в целом чаще побеждать в матчах. Он также мудро ставил в боях на тебя. Иллэниэлы разбогатели, но гораздо больше разбогатели Прэйсианы.

— И теперь он готов откупиться от всех просто ради того, чтобы получить меня?

Она снова кивнула:

— Ты мог бы вести лучшую жизнь

— Мои шансы на лучшую жизнь уже давно умерли. Я не смогу вынести мысли о том, что он получит надо мной власть, — прямо сказал Тирион.

Во взгляде Лираллианты почти читалась боль:

— Разве ты не хочешь жить?

— Только не так. Он хочет лишь использовать меня в свою пользу. Я скорее умру вам на забаву, чем помогу ему улучшить способы обучения рабов.

— Меня никогда не забавляла мысль о твоей смерти.

— Тогда чего ты хочешь? — вызывающе спросил он.

— Почему ты покинул дом? — ответила она вопросом на вопрос.

— Ну а это тут при чём?

Лицо Лираллианты приняло задумчивое выражение:

— С тех пор, как ты появился здесь, я многое узнала о твоей семье и о прежней жизни, однако ты всё это бросил. Почему ты ушёл?

Он коснулся своего ошейника.

Она покачала головой:

— Нет, в первый раз, до того, как нашёл меня. Почему ты ушёл?

Тирион нахмурился:

— Потому что я причинил бы им боль, если бы остался. Я ушёл, чтобы защитить их, защитить от меня.

— Даже если знал, что это причинит боль тебе самому? — спросила она.

— Конечно.

— Какая-то часть этого чувства повлияла на меня, — объяснила она. — Я не хочу видеть твою смерть, даже если это значит, что мне придётся тебя отдать.

— Хочешь сказать, ты заразилась человеческими чувствами? — недоверчиво сказал он. — В это трудно поверить.

Её аура всколыхнулась, из мягкой и рассеянной став вибрирующей гневной энергией:

— Быть может, ты в этом сомневаешься, а вот старейшины — нет. Если отошлю тебя прочь, то это может очистить мой рассудок.

Тирион был сбил с толку хаосом в ауре Лираллианты. В ней, похоже, кружились несколько эмоций, и это, в совокупности со странностью её слов, не позволяло ему легко её понять. Пыталась ли она спасти его жизнь, или убрать нежелательный отвлекающий элемент из своей собственной? В любом случае, он знал одно: оказаться во власти Тиллмэйриаса Прэйсиана он больше не желал никогда. Тирион сосредоточился на этом, и позволил гневу говорить вместо себя:

— Я не согласен на эту сделку, — прямо заявил он ей.

— Это не тебе решать… — едко ответила она. Секунду спустя она добавила: — … баратт.

Его ноздри раздулись, и Тирион ощутил, как у него закипела кровь:

— Решай как хочешь — если отдашь меня Тиллмэйриасу, то мира вам не видать. Я не буду идти у вас на поводу. Я буду убивать каждого человека, которого он пошлёт, чтобы отдавать мне приказы или даже кормить меня. И буду продолжать убивать, пока он не пошлёт достаточно надзирателей, чтобы меня прикончить. Я умру в течение дня, и постараюсь причинить как можно больше урона, прежде чем погибну.

Её глаза сузились:

— Думаешь, ты сможешь так легко ослушаться его? Он не позволит тебе легко умереть. Веди себя примерно, и будешь жить хорошо. Не выбрасывай эту возможность на ветер. — В её реакции был гнев и что-то ещё. Страх?

«С чего ей бояться? Она боится за себя… или за меня? Я ей не угрожал», — подумал он.

Однако она заставила его задуматься. Её слова были точны. Если он восстанет, и даже если убьёт полдюжины надзирателей, Тиллмэйриас его не казнит. Он пленит Тириона, а затем придёт время «переобучения». Сколько бы времени на это ни потребовалось, он сломает волю своего нового питомца. Тирион ощутил, как от мысли о наказании Тиллмэйриаса у него мурашки побежали по коже. На его лбу проступил холодный пот, и он почувствовал почти неконтролируемое стремление спрятаться.

В этот миг он принял решение. Шагнув вправо, он подошёл к Лираллианте слева, и схватил её за волосы левой рукой, одновременно поднимая правую, когда Ши'Хар отдёрнула голову. Он остановился за миг до того, как призванный им силовой клинок достиг нежной кожи на её шее.

— Решать тебе. Попробуешь меня продать, и я отрублю тебе голову.

Она уставилась на него краем глаза:

— Моя смерть этого не предотвратит. Она также не позволит тебе заработать смерть, которую ты, похоже, желаешь. — Её аура дёрнулась, когда она подумала об использовании своего эйсара.

Он крепче сжал её волосы:

— Не смей. Я могу убить тебя во мгновение ока. — Из своих неоднократных наблюдений он знал, что даже самым быстрым заклинательным плетениям требовалось минимум полсекунды, чтобы начать работать, и он был слишком сильным, чтобы она могла вырваться из его хватки, внезапно атаковав сырой магией.

— Ты действительно предпочтёшь умереть, чем принять его предложение? — спросила она. В ней не было страха, лишь любопытство.

— Да.

— Тогда я откажу ему, — внезапно сказала она. — Отпусти меня.

От человека такой ответ, данный под давлением, был бы весьма сомнителен. В устах же Ши'Хар это было простое утверждение честного намерения. Тириону никогда не удавалось уличить Ши'Хар во лжи, даже Тиллмэйриаса. Он отпустил её, и отступил, хотя его тело и встало в защитную стойку.

Она выгнула бровь:

— Ты боишься ответных действий? — Она не утруждала себя возведением каких-либо защит, что заставило Тириона почувствовать себя слегка глупо.

— Большая часть моей учёбы среди Ши'Хар основывалась на страхе, — ответил он.

Эти слова всё же вызвали у неё реакцию, хоть она и промолчала. Вместо этого она уставилась на него с чем-то вроде жалости во взгляде.

— Я поговорю с Тиллмэйриасом. Сделка неприемлема, — сказала она чуть погодя, отворачиваясь от него.

— Ты поставишь на мой бой? — внезапно спросил он.

— Я не планировала этого делать. Немногие готовы делать ставки при таких неравных шансах.

— Поставь на меня всё, что сможешь, — сказал он ей.

— Почему?

— Потому что я собираюсь победить.

Тиллмэйриас не вернулся, что Тириона вполне устраивало.

Дни он проводил, упражняясь в эроллис, изучая примеры созданного для него Лираллиантой заклинательного плетения, и пытаясь найти какой-то способ сделать что-то подобное самому, или хотя бы найти способ обойти это, казалось бы, громадное преимущество будущего противника.

До его матча на арене оставалось лишь одиннадцать дней, когда он начал пытаться воссоздать маленькие части сплетённого из заклинаний навеса над своей платформой. Он не мог создать ничего столь же тонкого и изысканного, но был способен создавать те же формы в более крупном масштабе. Большая часть его усилий ушла впустую. Он мог создавать в воздухе светящиеся шестиугольники, вместе с их внутренними символами, но как только он перенаправлял свой эйсар на что-то иное, они начинали таять.