— А теперь мне надо предстать перед советом. Они и так уже заждались.

Я пошёл было за ней, но она отмахнулась:

— Я не могу пустить тебя туда одетым как крестьянин-фермер. Иди домой. Тут я и одна справлюсь.

— Ари…

— Ни слова больше. Это — меньшее, что я могу сделать. Позаботься о своей семье.

Айрин собиралась направиться к обширным укреплениям, охранявшим ворота в Албамарл, поскольку именно там располагалась традиционная резиденция Хайтауэров, однако в коридоре дворца она встретила Бенчли.

Камергер поклонился сразу же, как только заметил её:

— Леди Айрин, для меня честь лицезреть вас.

Выпрямив спину, она ответила:

— Бенчли, верно?

— К вашим услугам.

— Не мог бы ты сказать мне, где я могу отыскать Леди Хайтауэр?

Бенчли кивнул:

— Определённо. Леди Хайтауэр сейчас в зале совета с остальными лордами, дожидается появления Королевы.

— О, — сказала она, разочарованная.

Он улыбнулся ей:

— Позвольте отвести вас туда. Если совещание ещё не началось, то она сможет найти время поговорить с вами до его начала.

Идти было недалеко, и вскоре она оказалась у дверей в зал совета. Её брат, Коналл, стоял снаружи на страже вместе с одним из обычных дворцовых стражей. Бенчли зашёл внутрь, чтобы уведомить Роуз, а Айрин осталась ждать.

— Что ты тут делаешь? — спросила она у брата.

— А на что это похоже? — ответил Коналл. В броне, состоявшей из позолоченной по краям кирасы поверх кольчуги, он имел застенчивый вид. Грудь кирасы была украшена королевским гербом.

Айрин критически осмотрела его с ног до головы:

— А тебе разве не положено иметь на груди герб Камерона? Ты же не дворцовый стражник.

Коналл зыркнул на неё:

— Отец так и не дал мне броню с нашим гербом — но это не важно.

— У нас есть специальные накидки поверх доспехов, — парировала Айрин. Тебе следует носить одну из них поверх этой брони, представляя нашу семью.

— Почему тебя это так сильно волнует? — спросил Коналл, раздражаясь.

Стоявший рядом с Коналлом стражник изо всех сил притворялся, что не слышит их, но было ясно видно, что ему не по себе. Айрин было плевать:

— Дворянин должен носить свой собственный герб, даже на службе Королевы. Ты — Камерон.

— Я — младший сын графа, — сказал Коналл. — Я — не наследник. Формально, я — никто.

— Ты — мой брат. Разве это ничего для тебя не значит? Ты что, теперь стыдишься своей семьи? — Айрин начала закипать, но прежде, чем она успела сказать что-то ещё, двери открылись, и Леди Роуз вышла наружу.

— Ты что, пришла только для того, чтобы меня позлить? — спросил Коналл.

— Отец сказал мне, чтобы я передала тебе возвращаться домой, — солгала Айрин. — Он тебя уже больше недели не видел. Ты вообще думал о том, каково ему сейчас? И каково мне? — Её голос постепенно повышался в тональности и громкости.

Роуз положила ладонь ей на плечо:

— Давай поговорим где-нибудь в другом месте, Айрин. У меня мало времени. — Она покосилась на Коналла. — А спорить с братом ты сможешь и позже.

Айрин последовала за ней по коридору, на ходу оглянувшись через плечо, чтобы одарить брата злым взглядом. Роуз открыла дверь, которая вела в маленькую прихожую, и предложила ей сесть:

— Как ты держишься?

Айрин сделала глубокий вдох, жалея, что не может имитировать идеальное самообладание Роуз:

— Тебе нужно вернуться, — наконец сказала она.

Роуз выгнула бровь:

— Это отец послал тебя, чтобы сказать это мне?

Заёрзав, Айрин уставилась на выложенный плиткой пол:

— Нет.

— Тогда почему ты это говоришь?

— Потому что это правда, — сказала Айрин, позволив фрустрации прозвучать в её голосе. — Всё разваливается. Никто ни с кем не говорит. Мойра куда-то запропастилась, Мэттью почти всё время сидит взаперти, а Коналл здесь, притворяется героем. Это неправильно!

Роуз одарила её печальной улыбкой:

— Ты скучаешь по Кариссе, не так ли?

— Нет. Да. Не в этом дело! Ты что, не слушаешь? Я волнуюсь за Папу. Ему нужна помощь, — ответила она.

Глубоко вздохнув, Роуз ответила:

— Айрин, после таких событий, как смерть твоей матери, люди часто справляются с горем по-разному. Я знаю, что сейчас кажется, будто настал конец света, но всё станет лучше.

Айрин больше не могла сдерживать свои чувства, и слёзы потекли по её щекам:

— Мы что, совсем теперь тебе безразличны? Ты нам нужна! Это неправильно. Папа едва не убился вчера, делая что-то глупое. Ты нужна ему. Почему ты не хочешь вернуться?

Подавшись вперёд, Роуз взяла её за руку, и похлопала по щеке:

— Ты знаешь, что ваша семья мне небезразлична. Веришь или нет, я сейчас очень упорно работаю, пытаясь помочь твоему отцу. У него много врагов в столице, и ему нужно, чтобы я выяснила, что они замышляют. — Затем она помолчала, и продолжила: — И к тому же, я не думаю, что он сейчас хочет меня видеть. Ему больно, и от моего присутствия ему лишь станет хуже.

— Это неправда, — возразила Айрин.

— Почему бы тебе не пожить здесь, с Кариссой, несколько дней? — предложила Роуз. — Она была бы рада тебя видеть.

— Нет, — проворчала Айрин. — Ты должна вернуться домой. Она так сказала. Пожалуйста!

Роуз нахмурилась:

— Кто это сказал?

Айрин прикусила губу, не зная, как ответить.

— Кто это сказал, Айрин? — снова спросила Роуз.

— Мама! — выпалила она.

На миг поддавшись чувствам, Роуз промакнула её глаза рукавом своего платья:

— Ох, Рэнни, я знаю, что это трудно, но ты должна быть разумной.

— Она правда это сказала. Клянусь! — настаивала Айрин. — Я её видела. Она сказала мне передать тебе, что будет преследовать тебя до конца твоих дней, если ты не вернёшься, и не вернёшь моего папу в форму, пинками.

У Роуз заблестели глаза, но она улыбнулась в ответ на ремарку Айрин:

— Действительно, она бы так и сказала. Ты видела это во сне?

— Да, но это было взаправду! Это правда была она. Она сказала, что некоторые сны важнее, чем реальная жизнь, — объяснила Айрин.

Встав, Роуз обвила Айрин руками, и крепко обняла:

— Ты очень скучаешь по ней, так ведь?

Айрин продолжила спорить, но Роуз была неумолима. Несколько минут спустя появился Бенчли, чтобы предупредить их, что Королева должна была вот-вот появиться, и Роуз удалилась. Уходя, она пошла на одну уступку:

— Я скоро вас навещу, Рэнни. Не волнуйся.

Когда Роуз вернулась в зал совета, она окинула комнату будто бы небрежным взглядом. Грэгори, Герцог Кэнтли, сидел, дружески беседуя с Графом Малверном, в то время как Тирион, похоже, развлекал Графа Балистэйра и Графа Эйрдэйла забавной историей. Лиманд, Принц‑Консорт, сидел молча, не участвуя ни в каких разговорах. «Не удивительно», — подумала Роуз, — «он никому особо и не нравится».

Она пересекла комнату, и на ходу впитывала своё окружение, подмечая детали. Это было давно въевшейся привычкой, которую она выработала под руководством отца, быстро превзойдя его в этом искусстве. Она почти подсознательно подмечала одежду дворян, их выражение во время разговора друг с другом, и на чьи лица они смотрели, когда молчали.

Всё это выдавало ценную информацию, часть из которой была выставлена на показ, в то время как другую люди намеревались оставлять при себе. Важно было различать эти два вида. Искусные в этой игре люди могли притворяться, что непреднамеренно что-то раскрывают, чтобы ввести в заблуждение.

Собравшиеся в этой комнате люди были самыми могущественными дворянами Лосайона, и были хорошо обучены искусству политики и дипломатии — но никто из них не мог сравниться с Роуз Торнбер, когда дело доходило до восприятия скрытого.

Уорд приватности защищал их от подслушивания, но не мог скрыть их от проницательного взгляда Роуз. Магия была полезна для многих вещей, но в конечном итоге важнее всего был человеческий интеллект, когда дело доходило до сбора и понимания информации.