Билли и Астон в ужасе наблюдали за смертью своего друга. Они не могли понять, что происходило, но интуитивно чуяли, что каким-то образом это было дело рук Даниэла. Когда они со страхом посмотрели на него, он пригрозил:

— Билли Хэджэр, я проклинаю тебя на всю оставшуюся тебе жизнь — и тебя тоже, Астон. Если кто-нибудь из вас ещё раз приблизится к ней, то я заставлю кровь вскипеть в ваших венах, и вы будете умолять меня позволить вам умереть.

Они бежали, ни разу не осмелившись оглянуться.

Кэйт пристально глядела на него. Она больше не плакала, но выражение на её лице не оставляло ему никаких сомнений. Теперь она знала его. Его зло показало себя совершенно отчётливо. Теперь она поняла.

— Мне жаль, Кат, — сказал он ей, пытаясь перевернуться, чтобы подползти ближе. — Мне так жаль.

На него накатила волна тошноты, и когда он поднял голову, в ней потемнело. Мир сжался в холодную, крохотную точку, и больше Даниэл ничего не знал.

Даниэл очнулся от чувства, будто начался летний дождь. Большие, тёплые капли тяжело падали ему на щёки и лоб. Тёплый воздух ласкал его лицо, принося с собой знакомый, сладкий запах, которому он не мог подобрать название.

«Если есть небеса, то там всё должно быть именно так», — подумал он. «Знай я, что всё так будет, я бы умер ещё раньше»,

— Пожалуйста, пусть он не умрёт. — Голос, произнёсший эти слова, принадлежал Кэйт, и когда Даниэл открыл глаза, то увидел, что она молилась над ним. Тёплые капли дождя оказались её слезами, а лёгкий ветерок был её глубокими, частыми выдохами. Она молилась, крепко зажмурившись, и когда он раскрыл рот, чтобы её успокоить, свежая слеза упала ему на верхнюю губу. Её солёный вкус принёс в его сердце странное умиротворение.

— Я всё ещё здесь, Кэйт, — тихо сказал он ей.

Её глаза резко распахнулись, пронзив его зелёной вспышкой. Мягкие красные локоны упали вокруг него, когда она отпустила свои волосы, чтобы обнять ладонями его лицо. Наклонившись, она прижалась своей щекой к его собственной, и продолжила плакать, позволяя горю медленно вытечь из себя, пока наконец она не успокоилась.

Руки Даниэла, похоже, стали повиноваться гораздо лучше, и он использовал их, чтобы бережно прижать Кэйт к себе. Они молчали. Не осмеливаясь прервать этот единственный идеальный миг, он использовал свой разум, чтобы бесшумно осмотреть окружающую местность. Ронни Банкс лежал неподалёку, его тело было совершенно неподвижным. В нём не было шевеления, его лёгкие и сердце не двигались. Он был мёртв.

Астона и Билли нигде не было видно. Сэт был рядом, и, к облегчению Даниэла, его сердце всё ещё крепко билось. Глаза Сэта были закрыты, а дыхание было медленным, поэтому Даниэл подумал, что тот, должно быть, всё ещё без сознания. Его аура имела такой же вид, как у спящего человека.

«Блю?». Даниэл с беспокойством начал искать своего пса. Он нашёл его не на склоне внизу, а лежащего рядом с собой. Первой его реакцией было подумать, что Блю вернулся, и лёг рядом, но секунду спустя он понял, что Блю был мёртв.

Кэйт сходила за ним, и принесла обратно, положив рядом с его хозяином. Она всё ещё была обнажённой и раненной, но это было первым её действием после того, как она проверила состояние своих товарищей. Если Даниэл и гадал о причинах, почему он её любил, то теперь эти сомнения развеялись.

Смерть Блю вызвала слёзы у него самого, и он заплакал вместе с ней, позволяя боли сорвать стену, которую он держал между собой и своими эмоциями. Он плакал как дитя, бесстыдно и несдержанно, пока не осталось ничего. Кэйт продолжала жаться к нему.

Её обнажённая кожа была гладкой под его ладонями, но его низменные инстинкты не отзывались. Когда они в конце концов отстранились и встали на ноги, он посмотрел на неё, изучая грязь и синяки, пятнавшие её гибкое тело.

Она уставилась на него в ответ, не стыдясь своей наготы. Голую кожу она показывала с достоинством королевы.

— Нам нужно занести его в дом, — сказал Даниэл, глядя на Сэта.

— Мне не хватало сил дотащить кого-то из вас вверх по холму, — призналась Кэйт.

Это удивило его. Он и не осознавал, что был в настолько глубоком бессознательном состоянии.

— Как долго я провалялся?

— Почти час, — сказала она ему.

— Чёрт. — Нагнувшись, он стал размещать конечности Сэта, пока не сумел просунуть руки под колени и плечи своего друга. Медленно застонав, он встал, поднимая Сэта на руках. — Думаю, я смогу донести его, — сказал он ей, — если ты понесёшь… — Комок застрял в его горле, прежде чем он смог произнести «Блю».

Она кивнула, мгновенно всё поняв, и вместе они понесли Сэта и пса вверх, к её дому.

Даниэл беспокоился о том, что увидит Брэнду, когда они доберутся, но мгновенно отбросил эти мысли. Следовало думать о более важных вещах.

— Твоя мать знает что-нибудь про помощь раненным? — спросил он.

— Её нет дома, — ответила Кэйт. — Сэт зашёл, чтобы рассказать мне, как у неё дела.

— Сэт?

— Она живёт у них в доме. Его мать ухаживает за ней, — объяснила Кэйт.

— Почему? — спросил Даниэл, совсем сбившись с толку. — Если она заболела, то могла бы попросить моих родителей. Мы ближе.

Кэйт покачала головой:

— Она и слышать об этом не хотела.

— А что с ней не так? — продолжил он. Он подумал, что её желание избегать помощи его родителей было понятно, но ситуация всё равно казалась странной. За последние несколько недель он часто бывал в городе, и ни одна из женщин не упоминала ничего о том, что Брэнда Сэйер была серьёзно больна.

— Ничего с ней особо не так, она была беременна, Даниэл. Сэт пришёл сказать мне, что у меня появилась сестрёнка, — наконец сказала Кэйт. Эти слова она произнесла одновременно со стыдом и с удивлением.

Они наконец достигли дома, и как только они оказались внутри, Даниэл осторожно опустил Сэта на кровать Брэнды Сэйер. Он уставился на Кэйт, не в силах найти слова.

Прежде чем он смог что-нибудь придумать, она продолжила:

— Она отказывается говорить, кто отец. Поэтому и скрыла беременность. Родители Сэта пообещали никому не говорить.

— О.

Они устроили Сэта как можно удобнее, сняв его рубашку, и использовав влажные тряпки, чтобы вымыть грязь из раны у него на виске. Та уже больше не кровоточила, и его дыхание казалось нормальным. Не зная, что ещё делать, они оставили его в покое.

— Тебе, наверное, следует надеть что-нибудь, — сказал ей Даниэл, покосившись на её тело. До этого он не особо обращал внимание, но теперь обнаружил, что её гладкие изгибы притягивают к себе его взгляд. За всё время их злоключения она не выказала перед ним ни одного признака застенчивости.

— Ты такое уже видел, — сделала наблюдение она.

Хотя за последние несколько месяцев он видел много обнажённых женщин, Кэйт голой он не видел ни разу. Он был весьма уверен, что запомнил бы это. Снова посмотрев на неё, он утвердился в этой мысли: «Да, это бы я точно запомнил».

— Нет, не видел, — возразил он, а потом снова задумался. В детстве они несколько раз ходили купаться вместе. Но он не думал, что это считалось. Она сильно изменилась с тех пор.

— У других, — откровенно сказала она.

Даниэл отвёл взгляд, внезапно поняв. Тёмная тень снова начала смыкаться вокруг его сердца. Он и не догадывался, что эти слухи дошли до неё.

Она удалилась, и минуту спустя вернулась одетой в простую белую сорочку. Та выглядела принадлежащей к такому типу платья, которое Кэйт могла бы надевать на ночь. Взяв его за руку, она провела его в свою комнату, и жестом приказала ему сесть на кровать.

— Я уже чувствую себя гораздо лучше, — сказал он ей, думая, что ей будет лучше смыть засохшую кровь со своей щеки, прежде чем пытаться заставить его лечь, будто он калека какой-то.

Кэйт толкнула его на кровать, и села рядом с ним. Когда он попытался встать, она нпридавила его, используя свой вес, чтобы удержать его на месте:

— Нет. Это — первый раз после той случившейся на танцах хрени, когда ты вообще сказал мне хоть слово. Я не отпущу тебя, пока ты не заговоришь.