Тебе следовало тщательнее обдумать своё решение. В этом случае ты, возможно, осознал бы, что я бы предпочёл сохранить вам жизнь, чтобы не пришлось снова нанимать новых магов Морданов. Ты также мог принять во внимание тот факт, что мне на самом деле не нужна сохранность твоих рук и ног, чтобы ты мог выполнять нужную мне работу.

Глаза Брангора вращались в глазницах, но он всё ещё был в сознании. Тирион заживил рану достаточно быстро, чтобы предотвратить какую-либо серьёзную кровопотерю. Взгляд Брангора сфокусировался на лице Тириона, и в его глазах мелькнул страх.

Тирион встал, а потом поднял раненного мужчину в воздух своим эйсаром, и понёс к одному из стазисных ящиков. Затем опустил его в ящик:

— Ящика не нужно бояться, знаешь ли. Я закрою крышку, и, с твоей точки зрения, я открою её секунду спустя. Для тебя время остановится. Когда ты снова увидишь моё лицо, ты понадобишься мне для следующего рейда, и тебе придётся в нём участвовать, чувствуя головокружение из-за раны, которая для тебя случилась лишь минуту назад. Как только ты это поймёшь, то осознаешь, насколько глупыми были твои действия.

Джордан уже шёл к своему собственному стазисному ящику, и молча забрался внутрь.

Тирион улыбнулся ему:

— Только-только познакомившись с вами двумя, я сразу понял, что ты — умный. Приятно видеть, что я был прав.

Как только они остались закрыты в ящиках, Тирион, Раян и Эмма начали переносить спящих Ши'Хар в нижнюю, более тайную комнату. Бриджид начала было помогать, но Тирион её остановил:

— Убери тут кровь. Не хочу привлекать сюда мух. Потом можешь помочь, если мы не успеем закончить.

С секунду она дулась, но затем послушалась. День выдался хорошим. На что ей было жаловаться?

Солнце ещё не встало над горизонтом, когда Абби услышала тихий стук в свою дверь. По периметру её комнаты был установлен обеспечивавший приватность уорд, поэтому она не могла видеть магическим взором, кто именно это был, однако то, что кто-то пришёл в её комнату так рано, было делом необычным.

Глаза её были опухшими, а лицо наверняка было неприглядным. Она полночи плакала. Абби отключила звуковую часть завесы приватности, и спросила:

— Кто там?

— Это я, Сара, — объявил голос с той стороны двери. — Могу я войти?

Абби быстро протёрла лицо маленьким ручным полотенцем, хотя и знала, что пользы от этого будет мало.

— Я сейчас не слишком презентабельна, — сказала она своей сводной сестре через дверь.

— Я не могла заснуть этой ночью, — сказала Сара неустойчиво звучавшим голосом. — Пожалуйста, можем мы поговорить?

Абби открыла дверь. Сара Уилсон стояла перед ней, и выглядела примерно так же, как Абби, по её мнению, выглядела сама. Под глазами у Сары были тёмные круги, а волосы её были растрёпаны. Она вошла, и Абби закрыла за ней дверь, одновременно восстанавливая звуковую часть завесы приватности.

— Выглядишь так же, как я себя чувствую, — прямо сказала она.

Глаза Сары без предупреждения наполнились слезами.

— Прости! — поспешно сказала Абби. — Я не хотела. Я имела ввиду себя — я, наверное, выгляжу ужасно… — Она остановилась, потому что слова всё равно выходили неправильными.

— Дело не в этом, — с полувсхлипом сказала Сара. — Я никак не могу перестать думать об этом, о вчерашнем. Я всё время их вижу.

Тут Абби её обняла, а Сара позволила страданиям возобладать над собой на пару минут. От Сары Абби не ожидала такого раскаяния. Та всегда будто бы держала свои эмоции под твёрдым контролем, и определённо не показывала никаких признаков колебаний во время их вчерашней короткой битвы.

Она знала, что все считали её самой «чувствительной» из детей Тириона. Абби на такой ярлык не обижалась. По правде говоря, она считала себя самой крепкой, или, быть может, самой уравновешенной. От своих эмоций она не скрывалась, и поэтому считала, что лучше всего умела с ними справляться. Но даже так вчерашний день стал для неё большей встряской, чем она ожидала.

Абби была предана их делу, несмотря на влекомое их миссией насилие. Она знала, что это было неизбежное зло. Нет, не так. Она сказала себе, что оно неизбежно, однако не зная полностью план своего отца, на самом деле судить об этом она не могла. Абби вынуждена была закрыть глаза, и поверить в замыслы Тириона.

Как бы то ни было, Ши'Хар нужно было за многое ответить. «Но была ли та резня действительно оправдана?»

Слёзы Сары заставили её усомниться.

— Спасибо, — прошептала Сара.

Абби покрепче обняла её:

— За что?

— Я не вынесла бы, будь я единственной.

— Единственной?

Сара шмыгнула носом:

— Единственной, кто расстроена. Я знаю, что мы все родственники, но порой я чувствую себя такой одинокой. Все кажутся такими уверенными, такими убеждёнными, будто у них нет сомнений. Будто кровь совсем их не беспокоит.

При слове «кровь» у Абби сжался желудок, когда неприятные воспоминания о вчерашнем дне всплыли у неё в голове, но она сделала глубокий вдох, и взяла себя в руки:

— Нет, ты не единственная. Вообще, до сегодняшнего дня я думала, что единственная — я сама.

— Значит, ты думаешь, что остальные тоже могут придерживаться такого мнения? — с надеждой сказала Сара. Выпутавшись из рук Абби, она села на край кровати.

Абби кивнула:

— Буду удивлена, если это не так. — Налив в чашку воды из графина, она передала чашку своей сестре: — Вероятно, сейчас каждый разбирается с тем же самым — в большей или меньшей степени.

— Они были практически беззащитны, — монотонно пробормотала Сара. Большая часть её эмоций сошла на нет. — Мы просто рубили их на куски, кроме тех, кого схватили — и кто знает, что сейчас делает с ними Отец?

Абби сжала зубы:

— Скорее всего кое-что из того, что они сами делали с ним, когда только поймали его.

— И потому это правильно? — спросила Сара.

— Нет в этом ничего правильного, — ответила Абби. — Мы живём в мире, в котором только и есть, что неправильность — неправильность и зло. Единственное моё утешение: он полагает, что может построить какое-то будущее для тех, кто будет жить после нас.

— А если не сможет? Что если он лжёт, или ошибается, или просто живодёр? Ты видела его взгляд. Ты знаешь, что он спятил.

Абби вздохнула:

— И не только он. Я всё ещё борюсь с яростью и ненавистью к себе, когда думаю обо всём, что произошло. Что они сделали с Хэйли, с нами, что они заставляли нас делать. Безумие Тириона появилось не само по себе. Он, возможно, в этом отношении даже не самый худший.

— Бриджид.

Абби кивнула.

— Она была просто как зверь, — сказала Сара. — Ты видела её, голую и покрытую кровью? Но она от этого получала удовольствие, она бы всех их убила, если бы он ей позволил. Никогда в жизни не видела чего-то настолько возмутительного. Видеть её — это даже хуже, чем смотреть на мёртвых. Она была похожа на жадного ребёнка, жующего сладости, или как если бы она…

Сара не смогла договорить.

— Я гадаю, а не стала ли бы я такой, — призналась Абби, — заставь они меня сделать то же, что и она. Хэйли была её лучшей подругой.

— Значит, это было милосердием.

— Что было?

— Убить Хэйли, — ответила Сара. — Она уже была вынуждена сделать то же самой с Гэйбом. Подумай, что бы с ней стало, если бы это она убила Бриджид? И всех нас? Если это сломило разум Бриджид, то что бы это сделало с ней?

Абби при этой мысли подавила дрожь:

— Радуйся, что Бриджид, по крайней мере, на нашей стороне.

— Она — на стороне Отца, и никого другого, — твёрдо сказала Сара. — Будь у неё хоть капля сомнений в ком-то из нас, мы бы не прожили и мигом больше.

Абби одарила её печальной улыбкой:

— Тогда это хорошо, что мы все на его стороне, верно?

— Даже ты, Абби? Ты — единственная из нас, у кого ещё по-настоящему осталось сердце. Единственная, кто понимает доброту. Ты сможешь продолжать этим заниматься?