Я уставился на него в неуверенности, пока мой разум разбирался с произосшедшим. Его нападение на меня было уловкой, во время которой он подобрался поближе к ней. Наконец он убрал нож, и отступил прочь.

— Теперь ты понимаешь? Анас'Меридум учат защищать не тебя, а себя. Когда ты свяжешь себя узами, самым простым путём убить тебя станет она, а её убить можно тысячей разных способов.

— Тогда зачем вообще волшебники на это соглашаются? Это же бессмысленно, — вырвалось у меня.

— Потому что волшебники сходили с ума… она — твоя единственная надежда на здравый рассудок. Узы привяжут твой разум к её разуму. Безумие толкнуло Джерода Мордана заключить пакт с Балинтором, и чуть не уничтожило наш мир. Вот, почему они согласились — чтобы такое больше никогда не повторилось. Узы не только обеспечат тебя здравый рассудок, но и сделают невозможным для любого существа когда-либо вновь войти в ваши разумы. Скажи мне правду, Мордэкай… ты ведь уже слышишь голоса?

Я уставился на него безо всякого выражения. Сказанное им было правдой, я уже слышал это, но я и не догадывался, что он знал про голоса.

— Ну… нет, не совсем.

— Банк сотрясся, пока мы стояли внутри. Я не знаю, что ты сказал тому толстому банкиру, но я могу предположить, что ты пригрозил ему разрушить всё здание. Вменяемый человек такого бы не сказал. Лишь час назад ты бормотал что-то про себя, когда мы вошли… говорил с кем-то, кого мог слышать лишь ты. Не лги мне — здоровье твоего ума висит на волоске. Что ты будешь делать, когда лишишься его? Кого убьёшь? Ты можешь даже нанести вред твоим друзьям. Вот почему твои предки согласились на узы.

Я слушал, и пока он говорил, откуда-то снизу до меня доносился массивный барабанный гул. Земля была живой, пусть чувствовать это и мог лишь я один.

— «Ложь — не слушай, они хотят тебя оскопить. Ты не можешь верить их словам».

Я закрыл глаза, желая заглушить этот голос, но тогда мне снова зашептал голос ветра. В своём сознании я видел лес за городом, где ветер скакал среди деревьев под неустанный щебет птиц. Может, я и впрямь сходил с ума.

Ночь мы провели в доме Ланкастера. Сайхан основательно принялся за обучение Пенни, а я провёл значительное время в выделенной мне комнате. Я медитировал, надеясь успокоить свой разум и заглушить голоса, которые будто кружились вокруг меня. Большая их часть была мягкой и рассеянной, как ветер, но один голос казался гораздо сильнее — тот, который предупреждал меня против связывания себя узами. Этот голос был сильным и ясным, как если бы кто-то стоял рядом и говорил мне прямо в ухо. Другие, которые я пытался называть согласно их кажущимся источникам: ветер, деревья и гигантское бьющееся сердце земли — эти голоса были менее ярко выражены. Они не были человеческими, и они использовали язык, который нельзя было понять в словах, он был более первоначальным.

Беззвучные голоса меня успокаивали, поскольку они казались естественными и лишёнными мотивации, но тот, другой голос — он меня пугал. Он был слишком человеческим, и у него были чёткие мнения. Я боялся, что это был верный признак моей нетвёрдой хватки на реальности.

После ужина мы сели планировать наши следующие шаги. Марк хотел поехать с нами, и хотя его богиню я боялся, ему самому я доверял. Он, похоже, правда хотел помочь, и, судя по всему, богиня с ним была согласна. Роуз по-прежнему собиралась остаться в городе. Я дал ей аккредитив, и объяснил мои мысли насчёт банкиров и их мотивов. Она, вероятно, понимала их гораздо лучше меня. Роуз определённо была удивлена количеству денег, которое ей будет доступно.

— Кто бы мог подумать, что Тиндал Иллэниэл был настолько богат? — сказала она. — Он никогда не кичился этим, и не показывал никаких признаков при жизни. Хотя я, конечно, не знала его лично, но если кто-то знал, что у него было такое состояние, то я точно бы услышала об этом гораздо раньше.

— Главный вопрос в том, что ты будешь делать с деньгами — золото армию не остановит, — высказал своё мнение Марк.

— Насколько я понимаю, Мордэкаю нужно несколько вещей: люди и оружие, сырьё, припасы и еда — и всё это в наиболее возможном доступном количестве, — ответила она. — Я начну слать телеги с материалами и припасами сразу же, как только начну всё устраивать. Людей я пошлю позже.

Я всё ещё не был уверен. Я никогда не был политическим гением, но я много читал, и наёмники меня беспокоили:

— Ты уверена, что продажные клинки — это хорошая идея? Я слышал, что они опасны для своих нанимателей не меньше, чем для врага — возможно даже больше.

Взгляд Леди Роуз упал на меня:

— Вообще-то мне нужно обсудить это с тобой. К наёмникам доверия гораздо меньше, чем к людям, что сражаются за свой дом, это определённо так. Я вот думаю — а не сможешь ли ты предложить им нечто большее, чем золото?

Я не был уверен, что она имела ввиду:

— А что ещё я могу предложить?

— Землю, — просто заявила она. — Предложи им землю для ферм и домов, с деньгами на строительство после окончания сражений. В Лосайоне много людей, которые ухватятся за такую возможность: бедные, безработные и обездоленные, младшие сыновья фермеров, которым не светит наследство. Шанс стать свободным землевладельцем со своей собственной землёй будет мощным стимулом. Это даст им хорошую причину сражаться до победного конца, а не просто выживать достаточно долго, чтобы получить плату.

Такое мне в голову не приходило. Вообще-то большая часть земель Камерона была необитаема, особенно после семнадцати лет отсутствия лорда, который мог бы поддерживать эти владения. Новые землевладельцы будут означать больше налогов, больше сельского хозяйства, и больше людей для защиты земли в будущем, а не только сегодня. Если были верны ремарки Дориана о власти лорда, зависящей от силы его людей, то я был относительно слабым лордом. Дополнительные люди в корне это изменят.

— Я думаю, ты, возможно, наткнулась на великолепную идею, — ответил я, подумав.

— «Никакой человек не может владеть землёй — лишь разделять её какое-то время».

— Заткнись! — закричал я на голос. Последовала пауза, после которой я осознал, что все уставились на меня. — Прости, это я не тебе, Роуз.

Роуз посмотрела на меня какое-то время, и я почти мог слышать, как в её остром уме вертелись шестерёнки:

— Голоса становятся сильнее — да, Мордэкай? — спросила она, и озабоченность явно проступала на её лице.

— Не совсем… возможно, я не уверен. Пожалуйста, давайте продолжим. Я в порядке, а нам ещё многое надо решить, — сказал я. Обсуждение продолжилось, но я всё время ловил взволнованные взгляды, которые искоса бросали на меня мои друзья, когда думали, что я не смотрю в их сторону.

— «Ты не сумасшедший. Так только кажется, потому что они не могут принять истину. Прекрати отрицать, и прими её: это — то, что ты есть. Единственное безумие — в том, как ты силишься это отрицать».

Я снова закрыл глаза, пока все остальные обсуждали, какого рода материалы будут наиболее полезны для того, чтобы остановить силы Гододдина. Слёзы проступили в уголках моих глаз. «Я схожу с ума, прямо у них на глазах», — подумал я. Голос был таким ясным — по его тону я даже понял, что он был женским.

— «Когда-то я была женщиной», — ответил голос на мой невысказанный вопрос.

«А сейчас ты — что?» — невольно подумал я в ответ.

— «Я не уверена. Время изменилось. Никто не может меня слышать, век миновал — и люди забыли меня».

«Кто ты?» — спросил я. Я сдался, но слёзы стыда свободно текли у меня по лицу.

— «Я не помню. Но когда-то я любила человека… он носил твоё имя».

«Он был из Иллэниэлов?» — подумал я в ответ.

— «Да, его звали Мордэкай Иллэниэл». Голос притих, но я почти мог чувствовать боль, лежавшую за этой памятью, затем голос продолжил: «Он был очень похож на тебя».

«Мордэкай?»