— И ты всё это видел? — резко спросила Роуз.

— Конечно, — ответил Тирион.

Она уставилась на него с открытым ртом:

— Тогда почему ты не вмешался раньше?

Тирион вздохнул:

— Ты недооцениваешь величину моей головной боли. Я очнулся как раз в начале нападения, и мне потребовалось время, чтобы собрать мысли в кучу. — После чего он улыбнулся: — К тому же, я хотел посмотреть, как всё обернётся, прежде чем портить веселье. — Встав, он направился к двери: — Мне нужно принять ванну. Королева меня, наверное, ищет.

— Передавай ей привет, — едко сказала Роуз.

— Без проблем, — сказал Тирион.

— И не забывай о нашем уговоре.

На миг в нём показалась неуверенность, будто он силился что-то вспомнить:

— Кстати, об этом…

Роуз испустила драматичный вдох с притворной досадой:

— Позаботься о том, чтобы крайтэки не вмешивались. В городе будут посторонние с зачарованным оружием. Игнорируй их. Если приговор будет не в нашу пользу, то убедись, что они ничего не сделают, что бы ни случилось.

— Да, эту часть я помню, — нетерпеливо сказал Тирион. — Но прошлая ночь расплывается у меня в голове.

— Одна ночь — только одна, — твёрдо сказала Роуз. — Таков был уговор, и я больше не желаю об этом слышать.

Тирион выглядел озадаченным, но чуть погодя пожал плечами:

— Ладно. Если честно, я удивлён, как далеко ты зашла. Я собирался тебе помочь даже если бы ты не была такой покладистой. — Он подмигнул, и сделал ей воздушный поцелуй.

Роуз подумала было о том, чтобы сказать ему правду, но отбросила эту мысль. Будет лучше, если он будет думать, что получил над ней преимущество. Судя по тому, что она знала об этом человеке, бахвалиться он вряд ли станет, а даже если и так, то она может просто всё отрицать. «К тому же, моя репутация и так уже загублена». Прикинувшись возмущённой, она прорычала:

— Вон. Сейчас же.

Лишь после того, как он совсем ушёл, её начала бить дрожь. Роуз подумала было сделать чаю, но решила, что вино будет более подходящим. Подойдя к одному из шкафов, она вытащила бутылку и, после приложения некоторых усилий, откупорила её. Подумав об Элиз, она понадеялась, что это была не одна из её «особых» бутылок, но Роуз знала, что пожилая женщина была не настолько глупой, чтобы оставить такую вещь в легко доступном месте. Приправленную зельем бутылку она принесла из какого-то тайника в своей комнате.

Роуз выпила первый бокал с неподобающей поспешностью, и налила второй, прежде чем вспомнила, что почти пришло время для визита к Мордэкаю. «Я хочу просто лечь в кровать», — подумала Роуз, чувствуя, как на неё накатывает волна глубокой усталости.

Конечно, для сна было слишком рано, но адреналин и борьба за жизнь начали брать своё. Отпив из бокала, она встала, и подумала было переодеться в более подходящее платье, но потом передумала. Она слишком устала.

Найдя корзину, она засунула туда ещё одно одеяло, прежде чем уйти. Она надеялась, что сможет найти на кухнях что-то хорошее в качестве дополнения.

Когда пришла Роуз, я сидел, закутавшись в одеяла, которые она мне дала. Голод вернулся, но был не таким острым, как прежде, и пребывание в тепле сильно помогало. Моё чувство времени давно исчезло, но у меня сложилось ощущение, что время для посещения почти пришло. Визит Роуз был единственным ярким пятном в моём безрадостном существовании.

Однако тот факт, что с ней что-то было не так, стал очевиден, когда она вошла. Волосы Роуз не были уложены, стекая к её талии подобно дикой, тёмной реке. Ещё немного мне потребовалось, чтобы заметить, что её платье тоже было необычным, будучи из простой шерсти, что совершенно выбивалось из её обычного образа.

Конечно, я уже видел её одетой таким образом, когда они с Грэмом жили у нас, но то было дома. Роуз была щепетильна в отношении своего внешнего вида каждый раз, когда был хоть какой-то шанс быть увиденной посторонними.

— Привет, — поздоровался я с притворным весельем.

Поставив фонарь и корзину, она посмотрела на меня усталым взглядом:

— Голодный?

Ей определённо было плохо, и я задумался, было ли дело лишь в вызванном последними днями стрессом, или случилось что-то более серьёзное. Зная Роуз, спрашивать было бесполезно. Она лишь расскажет сама, либо промолчит, следуя своим принципам.

Я всегда уважал эти принципы, поскольку она никогда — насколько я знал — их не предавала, и она никогда не хранила тайны, которые не нужно было хранить. Если уж на то пошло, я доверял её суждениям больше, чем своим собственным, но это был первый раз, когда я увидел, как что-то влияет на неё настолько явным образом.

Когда она нагнулась, чтобы взять еду из корзины, я услышал сорвавшееся с её губ тихое шипение. Она замерла, а потом согнула колени вместо туловища. Встав на ноги, я подошёл к ней, и положил ладонь ей на плечо:

— Что с тобой случилось?

Она отдёрнулась от моего касания, потеряв равновесие, и упала на бок. Когда она ударилась об пол, я услышал едва сдержанный всхлип, но после этого она ничего не сказала, снова принимая сидячее положение.

— Пожалуйста, Морт, сядь. Я сегодня устала. Мне будет проще, если ты не будешь заставать меня врасплох.

«Врасплох?». Это был не испуг — то была боль. Я был немного туповатым, когда речь шла о женщинах, или, по крайней мере, мне так говорили — но я знал разницу между этими двумя реакциями. Обдумывая имевшиеся у меня варианты, я сел. С игрой в ожидание я был знаком очень хорошо.

Сегодняшний пир состоял из половины очень большого каравая и куска твёрдого сыра. Роуз не было позволено принести нож, поэтому я просто глодал два куска еды по очереди, пока она сидела рядом со мной. Я наблюдал за ней краем глаза, глотая пищу.

Она сидела, тихо сложив ладони перед собой, слегка опустив голову и глядя в пол. Она выглядела задумчивой или, быть может, покорившейся. Мне хотелось ей утешить, но я не знал, как это сделать. Утешения мало что значат, когда звучат в устах смертника.

Дважды моя рука сама по себе поднималась, желая похлопать её по спине, или пригладить ей волосы, но каждый раз я спохватывался, и убирал руку обратно себе на колени. Мы с Роуз дружили уже давно, но несмотря на наши вынужденные в целях выживания обнимашки прошлым вечером, я не имел права касаться её с такой фамильярностью.

Впрочем, это было не совсем верно, как я осознал. Простое касание или даже объятия никогда прежде вызывали неудобства. «Что бы такого с ней ни случилось, ей необходимо свободное пространство», — подумал я. Откусив в очередной раз от хлеба, я завернул его в салфетку, и отложил в сторону вместе с сыром.

— Если ты устала, Роуз, иди домой и отдохни. Тебе не нужно сидеть здесь, со мной. Это место кого угодно в депрессию вгонит, — сказал я ей.

Её лицо повернулось ко мне, и я увидел в её взгляде вымученное отчаяние:

— Они наблюдают за мной, Мордэкай. Гарэс может нас видеть сквозь стену, и, возможно, Коналл тоже. Не уверена, как это работает, — тихо сказала она.

Мой разу мгновенно вернулся к вчерашнему дню. Они нас видели. Наше близкое взаимодействие легко было понять неправильно. Даже я не знал, что об этом думать.

Они что, пустили о ней слухи? Репутация у Роуз всегда была безупречной. Постоянно циркулировавшие при дворе скандалы и сплетни никогда её не касались. Что могли о ней говорить сейчас? «Из-за этого она и выглядит такой убитой?».

— Прости, Роуз. Что бы они ни говорили, это я виноват. Тебе определённо стоит уйти. Я сытый и согретый. Тебе не нужно обо мне волноваться.

Она снова встала, будто собираясь именно так поступить, но в её позе было какое-то напряжение, будто внутри она боролась с собой.

— Ложись, — сказала она чуть погодя.

Я улыбнулся, как я надеялся, ободряющим образом:

— Я же сказал, мне довольно тепло. Не говоря уже о том, что от меня воняет. Не нужно себя мучить.

— Просто… — начала она, затем замолчала. Сделав шаг или два вперёд, она вернулась, прошагав обратно. — Ложись… пожалуйста.