— Роуз, я же сказал, я…

— Не для тебя, Мордэкай… для меня, — сказала она, перебивая меня.

— Но ты сказала, что за нами наблюдают. Ты же не хочешь…

— Мне уже всё равно, — ответила она сдавленным голосом.

Я лёг, и отодвинулся к стене, давая ей как можно больше места. Как и прежде, она легла, проскользнув между моих рук, и приткнувшись к моему животу. На этот раз ей не пришлось приказывать мне класть руку на её живот. Она натянула на нас второе одеяло, и замерла.

Её волосы щекотали мне лицо. Раньше я и не осознавал, насколько их было много. Она всегда держала их заплетёнными и свитыми, но теперь волосы были повсюду. Задрав подбородок, я поднял его над её плечом, чтобы свободно дышать.

— Осторожнее с плечом, — предупредила она. — Оно побаливает.

«Так вот, почему она отдёрнулась», — осознал я.

— Что с ним случилось?

Некоторое время она молчала, но когда я почти отчаялся услышать ответ, она сказала:

— Я слишком себя нагрузила. Спину тоже повредила. Вероятно, потянула мышцу.

Я тихо засмеялся:

— Старость — не радость.

— Нет, не радость, — согласилась она.

Мы тихо лежали несколько минут, прежде чем я наконец спросил:

— Зачем мы это делаем? Что сегодня произошло?

— Пожалуйста, не спрашивай ничего, Мордэкай, — отозвалась она. Затем, минуту спустя, она добавила: — Я просто хочу какое-то время чувствовать себя в безопасности. Совсем ненадолго. Неужели это так плохо с моей стороны?

— Нет, — прошептал я. — Мне хотелось бы знать, как ещё тебе помочь.

— Закрой глаза, — просто сказала она. — Это — не тюремная камера, а какое-то другое место. Другое, лучшее место, и другие, лучшие времена. Притворись, что ты Дориан.

«Дориан? А это ещё что значит?». Я уже остро осознавал шедшее от её тело тепло и мягкое давление, которое её бёдра оказывали на мой… «Не думай об этом! Или она именно это и имела ввиду? Нет, не может быть». Во мне закружился вихрь из желания, вины и смятения. В конце концов я прибег к юмору:

— Сомневаюсь, что Дориан когда-нибудь вонял настолько сильно.

Роуз рассмеялась:

— От доспехов остаётся ужасный запах, — заметила она. — Но, к счастью, обычно он принимал ванну, прежде чем ложиться в кровать.

Она снова сместилась, опять прижимаясь ко мне бёдрами, и сегодня я уже был не наполовину замёрзшим. Как я ни старался, в нижней части моего тело начало подниматься давление, и я с ужасом подумал о том, что скоро Роуз заметит мою физическую реакцию. Я слегка отстранился, пытаясь создать немного свободного места между нею и моим мятежным солдатом.

— Обними меня крепче, Морт, — надавила она.

— Слушай, Роуз, я не хочу смущать себя, или тебя, но…

Она легко рассмеялась:

— Когда я сказала тебе притвориться Дорианом, я не имела ввиду настолько буквально.

Моё лицо запылало от стыда.

— Я имела ввиду, что его было так легко смутить, — добавила Роуз. — Я — женщина, Морт. Обними меня как женщину.

Тут во мне что-то сорвалось. Мои руки сжались, притягивая её поближе ко мне, и я плотно прижался к ней своим телом. Мне уже было всё равно, что она заметит моё состояние. Я хотел, чтобы она его заметила. Я позаботился о том, чтобы она могла меня ощущать. Слегка повернув голову, я вдохнул запах её шеи. Я хотел её, но в действиях только этим и ограничился.

Это было невысказанным объявлением желания, а когда я слегка расслабился, её рука скользнула назад, схватив меня за бёдра, заставляя меня прижаться сильнее. Я послушался, и в моём горле зарокотал низкий рык.

Я почти лишился рассудка, и моей руке отчаянно хотелось опуститься ниже, задрать её юбки, и убрать разделявшие нас слои ткани — но я держался. Вместо этого я исследовал ладонью очертания её бедра и верхней части ноги, её мягкого живота, а потом её груди. Донёсшееся в ответ мягкое мурлыканье лишь распалило мою страсть.

Так мы и пролежали остаток её визита вместе, обнимая друг друга, прижимаясь друг к другу телами подобно фрустрированным подросткам. Мы не осмелились делать что-то большее. Мы не целовались, не говорили — не было никаких заявлений о любви или похоти. Строго говоря, никто из нас не сделал ничего неправильного. Мы оставались в одежде, наши тела не совокуплялись, разделённые тканью — но в наших сердцах мы отказались от всех иллюзий благопристойности.

Я всего лишь обнимал её — наиболее похотливым из всех возможных способов.

Причина, почему мы не сделали ничего большего, была бы тайной для любого незнакомого наблюдателя, поскольку было ясно видно, что нам хотелось. Но мы точно знали, почему мы удерживались друг от друга. Пенни и Дориан. Нас удерживала вина. Вина не давала мне её целовать. В конце концов мы могли лишь выразить своё физическое желание, не выражая его в действиях до конца.

Когда наше время почти вышло, Роуз выпуталась из моих объятий, и мы молча сидели, держась за руки. Слов не было.

Мы бездумно глядели вдаль, боясь смотреть друг другу в глаза. Боясь увидеть стыд и вину, которые побудили друг в друге. Боясь чувства, причины, лежавшей за нашей виной.

Потом стена наконец растаяла, и Роуз забрала корзину и фонарь. На ушла, не сказав ни слова, а моё горло отказывалось открываться достаточно, чтобы попрощаться.

Тьма вернулась, и я сидел в ней. Думая о прошлом, о Пенни.

Линаралла бежала так быстро, как её только могли нести её длинные ноги, и тянула за собой заклинательное плетение, удерживавшее Айрин. Надетое на ней платье сковывало её движения, поэтому она отрезала всю ткань ниже бёдер. Её тело было сильным, поджарым и гибким. Дети Ши'Хар рождались идеальными физически — как по форме, так и по потенциалу. Если бы она тренировалась на атлета, то достигла бы исключительных результатов, и могла бы состязаться с лучшими бегунами людей.

Но она никогда не подвергала себя сильным физическим нагрузкам. Линаралла была вынуждена полагаться лишь на собственную выносливость, которой она обладала вопреки своему относительно малоподвижному образу жизни.

Пока что она убила лишь одного великана, использовав подобное кнуту заклинательное плетение, аккуратно отрезавшее ему ногу, позволив ей обежать чудовище. Остальные быстро устремились в погоню за ней. Сил на это ушло не слишком много, но мысленные подсчёты заставили её усомниться в том, что остальных будет прикончить так же легко.

Донёсшиеся издалека громкое пыхтение и возгласы предупредили её, что преследователи были не одни, укрепив её решение бежать, а не сражаться. Не до конца понимая, почему, она на миг метнулась вправо. Причина стала ясна, когда массивная дубина, которую метнул один из преследователей, пролетела слева от неё.

«Дар воина», — осознала она, узнав случившееся. То было проявление дара Иллэниэлов, часто встречавшееся среди бойцов-крайтэков, и несколько реже — среди самих детей Ши'Хар. Раньше она его не чувствовала.

На миг она пожалела, что дар не пришёл к ней во время тренировок с Тирионом, но чуть погодя она поняла, почему этого не случилось. Он действовал лишь при реальной опасности, что делало его бесполезным для тренировок и учебных боёв.

Магический взор показывал ей, что преследователи быстро догоняли её. Их гораздо более широкие шаги не оставляли ей никаких шансов обогнать их — лишь значительная масса не позволяла им разогнаться достаточно быстро, чтобы успеть догнать Линараллу.

Снова воспользовавшись силой, она укрепила свои ноги, но лишь слегка. Она не практиковалась в беге с увеличенной скоростью, и в данной ситуации попытки прыгнуть выше головы создавали риск падения. Линаралла не была ни особо могучим магом, ни хитрым воином, но и дурой она тоже не была.

«Смерть приходит с первой же ошибкой», — говорил ей Тирион. «Будь осторожна, и позволь врагу дать тебе победу самостоятельно».

Однако он не имел ввиду сидеть без дела, пока кто-то пытается её убить. Это она понимала достаточно хорошо. Главным было дать врагу достаточно возможностей проиграть.