Какое-то время она смотрела на меня, будто обдумывая мои слова.

— Нас выдавливали прочь из Королевства Гарулон. Тогда мы впервые встретили шиггрэс, и они были для нас своего рода неожиданностью. До того дня Балинтор скрывал их от нас, и они прорвали защиту столицы. Поскольку раньше мы не сталкивались с такими существами, мы понятия не имели, что они могут делать… или как с ними сражаться. Мы потеряли город, и армия обратилась в бегство. За несколько часов погибли тысячи, а те из нас, кто ещё мог сохранять порядок, отступили, пытаясь вырваться из этого хаоса. Страх и безысходность заставили Гарэса попытаться сделать что-то радикальное. Он был в отчаянии, иначе никогда бы этого не сделал, — сказала она, замолчала, и отвернулась от меня, будто скрывая своё лицо. Несмотря на её чужеродное тело, вела она себя совсем по-человечески, и человеческими были эмоции, которые я в ней ощущал.

Я ждал.

— Он стал драконом, — наконец сказала она.

Судя по всему, я истратил весь свой запас «мудрости», потому что удивлённо перебил её:

— Я думал, драконы бывают только в сказках.

— Действительно, только там и бывают или, точнее, были… до того дня. Истории всегда завораживали Гарэса. В отчаянный момент он возжелал создать зверей, о которых мечтал, из историй своего детства. Я не уверена, исказили ли его воображение страх и гнев, или это с самого начала было чистой глупостью, но дракон, которым он стал, был существом ярости и разрушения. Он ворвался в ряды противника, разбрасывая их как кукол, испепеляя тех, кого не мог достать своими когтями. Очень немногие вышедшие против нас шиггрэс выжили, и даже аватар Балинтора отступил с поля боя, предпочтя не вступать в схватку с драконом напрямую.

— Историческая книга, которую я нашёл, не упоминала ни о чём из этого, — сказал я.

— Я сомневаюсь, что кто-то из учёных написал бы об этом. Этот позор запятнал память о нём. До того дня Гарэс был высоко уважаемым и любимым всеми, кто знал его, — ответила она.

— Но если судить по твоим словам, то у него всё получилось. Что пошло не так? — задал я вопрос. У меня уже появилось некоторое представление о том, что она могла мне поведать, но я хотел услышать это её собственными словами.

— После того, как он убил столько врагов, сколько мог найти, он повернулся против того, что осталось от защитников Гарулона. Он убивал своих и чужих. Выжили немногие, не считая тех, кого я смогла спрятать.

Я ожидал чего-то трагического. Как бы то ни было, это помогло мне иначе взглянуть на мой собственный опыт, в частности — на окончание недавней войны с Гододдином. «Я, по крайней мере, не убивал своих же», — подумал я.

— Что случилось потом? — наконец спросил я.

— Мы прятались несколько дней, ожидая, пока дракон уйдёт, но тварь была хитрой. Он ждал, как кот, ловя тех, кто обнаруживал себя. Наконец, когда я ощутила, как он ушёл, я вышла из своего убежища в земле, и собрала тех немногих, кто сумел спастись. Дракон, бывший Гарэсом, исчез. Живёт он до сих пор, или давно умер — я понятия не имею.

После этого мы ещё немного поговорили, но наш разговор приобрёл тёмный характер, и я потерял энтузиазм к общению с ней. Наконец я решил вернуться в замок. С меня было достаточно тёмных рассказов и трагических концов. В конце концов, моя собственная жизнь почти стала одним из них.

— Мне нужно возвращаться — ты не против, если мы продолжим в другое время? — спросил я.

— Не нужно вежливости, Мордэкай. Я — лишь отголосок; переведи своё внимание прочь — и я практически перестаю существовать. Позови меня, когда захочешь снова поговорить, — ответила она. Криво улыбнувшись, она погрузилась в землю так же быстро, как появилась, и снова исчезла.

Отряхнув листья со штанов, я пошёл обратно к донжону — меня уже наверное начали искать.

Тем вечером Марк изложил всем за ужином свой план посетить столицу. Дориан и Пенни чувствовали облегчение просто увидев, что он снова присутствует на вечерних трапезах, поэтому новости о том, что он отправляется в путь, их весьма разочаровали. Тем не менее, мы все были рады знать, что он начал находить новый смысл в своей жизни.

У Дориана было к нему много вопросов относительно его причин для исследования библиотеки моего отца, но Роуз во время всей трапезы была странно тихой, и молча клевала свою оленину. Учитывая её обычную разговорчивость, я не мог не задуматься о её сдержанности.

— Как думаешь, насколько долго тебя не будет? — спросил Дориан. Говоря это, он ловко отрезал большой кусок мяса с раздаточного блюда, прежде чем передать его дальше.

Марк улыбнулся, осветив черты своего лица теплотой, благодаря которой стало казаться, что его недавняя депрессия ни коим образом не могла быть подлинной:

— Довольно долго, друг мой — как закончу, я планирую немного попутешествовать… посмотреть, смогу ли я получить доступ к некоторым из записей, которые хранятся в различных церквях.

Дориан всё ещё не находил себе места из-за того факта, что Марк отверг его богиню. Все в семье Торнберов в течение многих поколений были последователями Леди Вечерней Звезды, и несмотря на то, что мы оба ему рассказали, он, похоже, всё ещё считал, что у богини, наверное, была какая-то хорошая причина отказать в помощи. В душе я уверен, что он тайно надеялся на то, что Маркус помирится с Миллисэнт.

— Ты пытаешься понять, почему она сделала то, что сделала? — сказал он.

— Частично, — ответил Марк. Он понимал достаточно, чтобы не озвучивать своё желание отомстить богам. Это бы расстроило Дориана и испортило ужин.

Дориан фыркнул:

— «Частично» — это не ответ… почему бы тебе просто не выложить то, о чём ты думаешь? — спросил он. Иногда Дориан может быть проницательнее, чем люди ожидают от такого крупного человека.

Роуз перебила его прежде, чем смог я:

— Дориан, не приставай к нему! Он многое пережил, дай ему насладиться едой.

— Я к нему не приставал, — заворчал Дориан. — Я просто устал от того, что не слышу, что у людей на уме.

Маркус искренне ответил:

— Слушай, Дориан, я не пытаюсь отгородиться от тебя. Мне просто нужно уйти. Это даёт мне, чем заняться, и повод для путешествия, — выдал он. Я подивился тому, какой искренней прозвучала эта полуправда в устах моего друга.

— Когда ты собираешься отправляться? — внезапно спросила Роуз.

— Этой ночью, если Морт не против меня телепортировать, — мгновенно ответил Марк.

Мы уже обсудили это ранее, поэтому я просто согласно кивнул головой.

— Ты не будешь против передать моему отцу записку от меня? — спросила Роуз. — Я уже не один месяц с ним не виделась, и я уверена, что он наверное волнуется.

— Конечно, Роуз, — быстро согласился Марк.

Она поблагодарила его, и остаток трапезы после этого прошёл тихо. Раз или два я ловил на себе взгляды Роуз, но она всегда отводила взгляд, когда я замечал, что она глазеет на меня. Даже с моим преимуществом в ощущении эмоций, я понятия не имел, что было у неё на уме. Роуз Хайтауэр была сложной головоломкой, которую я уже давно отчаялся понять. Но было ясно — что-то было ей любопытно.

Когда мы закончили трапезу, я проводил Марка обратно в его комнату, чтобы собрать его вещи, а потом мы вместе пошли к телепортационному кругу, который я настроил на соответствие тому, что был в моём доме, в Албамарле. Он бросил на меня удивлённый взгляд, когда я шагнул в него следом за ним:

— Тебе не обязательно отправляться со мной.

— Ещё как обязательно. Мне нужно сказать дому, чтобы он терпел твоё присутствие. Я разве не рассказывал тебе, что случилось с Роуз в тот раз, когда она пошла исследовать библиотеку без меня? — сказал я.

Оказалось, что я каким-то образом упустил возможность поведать ему эту историю. В результате мы оба посмеивались, пока я вновь оживлял для него в памяти этот рассказ. То место, где голем держал Роуз вверх тормашками, заставило его смеяться до коликов.