— Я не мог мыслить ясно, ты убил моего мальчика, а потом ещё и Эмили, — выпалил Ларри. — На моём месте кто угодно сделал бы то же самое.

— Я действительно убил Ронни, — сказал Даниэл, наклоняясь поближе, чтобы посмотреть мужчине в глаза. — Но он был злым ублюдком. Я застал его посреди попытки изнасилования, а до этого его приятели успели почти убить Сэта Толбёрна. Так что он получил по заслугам.

Не в силах более сдерживаться, Даниэл нанёс Ларри два крепких удара плетью, наслаждаясь звуком его криков.

— И Эмили! — закричал он. — Я поверить не могу, что ты осмеливаешься упоминать при мне её имя! Она сказала мне, как ты её «любил». Больной сукин сын.

Он снова стал охаживать плетью беспомощного мужчину, тот снова завыл.

— Если она убила себя, то только для того, чтобы избавиться от тебя!

— Я её никогда не трогал! — воскликнул Ларри, отклоняясь то назад, то вперёд, изо всех сил пытаясь избежать жестокого касания плети.

— Не лги мне, чудовище, иначе я не остановлюсь, пока ты не умрёшь, — холодно сказал Даниэл.

Он в любом случае намеревался убить Банкса, но предпочитал, чтобы тот до самого конца на что-то надеялся. Эмили никогда не говорила ему напрямую о том, что делал её отец, но у Даниэла было достаточно хорошее воображение, и он знал, что она отца люто ненавидела. Что бы он ни сделал, это наверняка было довольно ужасно. Ронни, вероятно, получился таким плохим по схожим причинам.

«Боль, жестокость, ненависть, пытки… они побуждают и воспитывают зло», — подумал он. «Они губят сердце и очерняют душу. Для меня, может, уже слишком поздно, но, по крайней мере, я могу позаботиться о том, чтобы этот больной ублюдок никому больше не причинил вреда».

Он знал, что сам стал тем самым злом, за которое наказывал, но больше не верил в надежду. Даниэл полностью сдался. Он пытал человека, даже пока тот кричал и умолял, сознаваясь в преступлениях против своей семьи и прося пощады.

Даниэл был так поглощён своим неистовством, что почти не заметил бегущую к нему маленькую фигуру. Его разум предупредил его в последний миг, и Даниэл изогнулся, вскинув второй щит, оттолкнувший нападавшего. Силовые клинки инстинктивно появились вокруг его рук, и он нанёс вниз рубящий удар, чтобы располовинить обидчика. Мозг Даниэла почти что слишком поздно осознал, что он видит, и Даниэл замер до того, как удар достиг цели — клинок его правой руки был в считанных дюймах от лица маленькой девочки.

На него уставились голубые глаза, обрамлённые растрёпанными тёмными волосами. У девочки были его глаза, хотя что-то в её чертах напоминало ему об Эмили. Её лицо было красным и грязным, с дорожками от слёз. Она что-то кричала, его разум запоздало вспомнил эти звуки, и разобрал их: несясь на него, она вопила «Не трожь моего папу!».

«Это, наверное, Хэйли», — осознал Даниэл, — «дочь Эмили».

— Пожалуйста, — взмолился Ларри Банкс. — Послушай её!

Даниэл повернулся к нему, рассвирепев ещё больше при мысли о том, что этот человек, уже загубивший жизни двух детей, растил дочь Даниэла:

— Ты считаешь, что мне следует тебя пощадить?

— Да, пожалуйста, — сказал Ларри. — Кроме меня, у неё больше никого нет.

— Тогда даю тебе выбор, — холодно сказал Даниэл. — Твоя жизнь, или жизнь ребёнка — выбирай одного, а второго я пощажу.

Ларри Банкс уставился на него полными слёз широко раскрытыми глазами, сопли липли к его бороде. Предложение сперва ошарашило его, и он стал переводить взгляд со своей внучки на зачавшего её мужчину, и обратно. Затем его лицо исказилось гримасой ненависти:

— Тогда убей девчонку! Я лучше буду жить, чем растить твоё проклятое отродье!

Лицо Хэйли было воплощением удивления. Девочка услышала слова деда, но не могла примирить их со своим представлением о нём у себя в голове. Она подняла взгляд на Даниэла, и вместо яростного стремления защищать её лица коснулся страх.

Опустив взгляд, Даниэл раскаялся, когда ужас в её глазах наконец достиг его потемневшего сердца.

— Не волнуйся, дитя. Я тебе ничего не сделаю, — прошептал он. Обращаясь к Ларри, он решил закончить со своими делами: — Хорошо же, Ларри Банкс. Я заберу этого ребёнка вместо твоей жизни. Скажи о своём решении всем присутствующим, чтобы никто позже не стал этого оспаривать.

— Она твоя! Я не хочу больше иметь с этой сучкой ничего общего! — закричал Ларри голосом, в котором смешались облечение и стыд. — Забирай её!

Даниэл выпрямился, отступил на шаг, и взял девочку за руку. Она попыталась отстраниться от него, но он держал её крепко. Оглядевшись, он увидел, что все жители города наблюдали с выражением возмущения, страха и ненависти на лицах. Однако в этот момент страх, похоже, был доминирующей эмоцией.

Повысив голос, Даниэл заговорил с собравшимися горожанами:

— Меня зовут Тирион Иллэниэл. Я был рождён Даниэлом Тэнником, но то имя я оставил. Мои последние слова — предостережение для вас! Если какой-либо вред будет причинён тем, кто был моей семьёй, то будет расплата. Если будет причинён вред Сэту Толбёрну или его жене Кэйт, то будет расплата. Если любой вред будет причинён их детям или кому-то ещё, о ком они заботятся, человеку или зверю, то будет расплата!

Он уставила на них, наблюдая за их лицами, прежде чем добавить:

— Поняли меня?!

Люди со страхом закивали, но Элис Хэйс подала голос:

— А что если им навредит кто-то другой? — Она огляделась, будто не уверенная в том, что все люди в толпе послушаются предостережения Даниэла.

Тирион посмотрел вниз по улице, на дом, принадлежавший Ларри Банксу. Улыбнувшись, он вытянул кулак, и послал туда сферу раскалённого пламени. Несколько секунд спустя здание объяло пламя. Люди заахали и закричала в панике, но Даниэл перекричал их:

— Если что-то с ними случится, то я вернусь, и сожгу всех в этом городе. Мне плевать на справедливость и честность. Поэтому советую вам всем приглядывать за соседями.

Огонь начал распространяться, но Тирион усмирил его своим эйсаром до того, как загорелась остальная часть города.

— Я вернусь в глубокие леса, и много лет не появлюсь снова, но когда я выйду, я буду готов отомстить за любую несправедливость по отношению к тем, кого я назвал.

Потянув Хэйли за руку, он пошёл в сторону Элис Хэйс. Все стали расходиться прочь от него, но он указал пальцем на Элис:

— Я буду ждать поставки древесины завтра, у дома моих родителей.

— Сколько? — смиренно спросила она.

— Всё, что есть, — решил он. — И отныне будешь давать им всё, что они попросят, есть у них кредит или товары в обмен или нет.

Она встала на колени в грязи:

— Да, Повелитель.

Тирион продолжил идти, потянув девочку за руку, таща её следом.

— Отпусти! — воскликнула она, отчаянно пытаясь сбежать от него, когда они достигли края города.

Нагнувшись, Тирион схватил её поперёк пояса, и поднял, неся её под мышкой, пока она лягалась и сопротивлялась.

— Тебе следует расслабиться, Хэйли. Там, куда я тебя веду, тебе будет лучше. Тот человек не заслуживал растить ещё одного ребёнка.

Однако девочка этих слов не услышала, и расплакалась, рыдая и умоляя, пока Даниэл шёл дальше.

«Она может сколько угодно меня ненавидеть», — подумал он, неся её. «Вообще, ненависть с её стороны будет, наверное, лучше всего».

Когда Даниэл наконец вернулся к дому Сэта и Кэйт, все были внутри. Алан был в сознании, а Хэлэн возилась с ним. Сэт сходил за ней после ухода Даниэла.

Они все подняли ожидающие взгляды, когда он вошёл через парадный вход. За последний этап пути Хэйли затихла, поэтому никакой шум не предвещал его прихода.

Его мать выходила из спальни, и отреагировала первой:

— Даниэл! — сказала она, будто его имени было достаточно, чтобы передать её вопрос и беспокойство.

Он кивнул в её направлении, прежде чем бросить взгляд на Кэйт и Сэта. Ему было не по себе смотреть им в глаза:

— Теперь меня зовут Тирион, — сказал он матери.