У меня осталась лишь одна задача, но она была самой пугающей. Чтобы Пенни смогла жить нормально, я должен был починить её позвоночник, но замысловатая сложность расположенных там нервов не поддавалась простому пониманию. Я начал медленно перебирать повреждённые окончания, пытаясь найти им пару, но их количество было чрезмерным для моего разума. Страх стал глодать мою уверенность, когда я осознал, что не мог надеяться исправить здесь повреждения.

Я приостановился, сосредоточившись теперь на размеренном биении её сердце. Слушая его, я услышал более глубокое биение земли под нами — изначальный звук, который существовал задолго до того, как мы были рождены. Протянувшись к нему своим разумом, я снова воззвал к нему — «пожалуйста, помоги мне, я не могу это исправить», но если оно и услышало, то не дало ответа. С моей стороны было глупо, что нечто настолько отличающееся от нас могло помочь мне исцелить человека.

— «Теперь я тебя слышу, Мордэкай», — снова послышался голос. Голос каменной леди, хотя у меня не было глаз, чтобы увидеть её.

— «Теперь я знаю твоё имя», — мысленно ответил я. — «Ты — Мойра Сэнтир».

— «Да!» — пришёл ко мне её торжествующий ответ. — «Я уже и не надеялась вспомнить это имя».

— «Ты можешь помочь мне? Я не знаю, как это исправить», — сказал я ей.

— «Нет. Это должен сделать ты, но я могу показать тебе, как. Расслабь свой дух. Разум не может исцелить что-то настолько сложное; ты должен это почувствовать. Пошли свои чувства через неё — они знают, куда должны вести нервы. Используй это ощущение, чтобы сделать её тело таким, каким оно было прежде. Мышление лишь разрушит твои усилия».

Я сосредоточился на её словах, и послал себя вдоль каналов, которые представляли позвоночник Пенни. Расслабившись, я почувствовал, как изнутри неё поднялся свет, и чувства снова начали течь по ней, от ног до мозга. Целая вечность миновала, пока я лежал внутри неё, купаясь в этом свете, и прощупывая каждый нерв в её теле. Я нашёл больше повреждений, чем видел раньше — вещи, которые я прежде не замечал. Их я тоже исправил.

Наконец я понял, что закончил свою работу, и утомлённо разлёгся внутри её тела. Мои чувства потемнели, и я больше не ощущал ничего кроме её плоти. Мой разум поплыл, и я хотел лишь расслабиться и заснуть. Я почувствовал, как холодный ветер начал уносить мой дух прочь… зовя меня в какое-то иное место.

— «Стой!» — снова послышался голос Мойры. — «Ты должен уйти — ты слишком долго пробыл в этом теле».

— «Я устал. Да я и не знаю, как снова найти своё тело. Просто позволь мне заснуть», — ответил я.

— «Используй её глаза, разбуди её!»

Мысленно ворча, я сделал, как она просила, послав импульсы в мозг Пенелопы, пробудив её из бессознательного состояния. По ней пронеслось замешательство, потому что она ощущала меня внутри себя. Открыв её глаза, мы увидели моё безжизненное тело, лежавшее рядом с ней на земле. Между нами прошло чувство взаимной привязанности, и я выбросился вовне, ища своё собственное тело. Меня накрыла темнота, и я уплыл в небытие, не будучи уверенным, нашёл я надлежащее мне место или нет.

Я медленно пробудился. Открыв глаза, я увидел, что находился в своей кровати. Пенни тихо лежала рядом со мной, бодрствуя, глядя на меня в ответ. Долгие минуты мы молчали, каждый из нас довольствовался тем простым фактом, что другой был жив.

— Я чувствовала тебя, — тихо сказала она. — Я умирала, но ты меня не отпускал.

У меня встал комок в горле:

— Я не мог.

— Ты едва не умер вместе со мной, — сказала она.

— Это лучше, чем альтернатива, — ответил я. — Кстати, ты на самом деле беременна.

— Ты уже говорил мне, — ответила она с озадаченным выражением лица. — Ребёнок в порядке?

— Да, с ним всё хорошо, — улыбнулся я.

У Пенни всегда был живой ум:

— До этого ты врал, так ведь? Ты не знал, что я была беременна.

Я вздохнул:

— Да, но всё ведь обернулось хорошо, так ведь?

— Иногда ты правда такой ублюдок, — ответила она, и поцеловала меня, чтобы подчеркнуть свои слова.

Я отстранился на миг:

— Ты должна быть мне благодарна.

— Я думаю, мы в расчёте, — ответила она. — Я тебя первой спасла.

— Я не о том — я сделал некоторые улучшения, пока лечил тебя, — с ухмылкой сказал я.

— Что?

— Разве твои груди не ощущаются немного иначе? — добавил я.

Она внезапно встала, и приложила руки к груди. Вид того, как она неистово лапает себя, заставил меня засмеяться.

— Что ты наделал? — громко сказала она.

— Ну, я всегда думал, что им не помешает быть немного покрупнее, поэтому я их чуточку увеличил, — солгал я. Выражение шока на её лице было бесценным. Она начала пытаться выбраться из своей кольчуги, извиваясь, чтобы избавиться от тяжёлого металла и надетой под ним подбитой куртки. Иногда шутки срабатывают лучше, чем ожидаешь.

— Они выглядят такими же! Что за игру ты затеял? — потребовала она, обнажив свой торс.

Я смеялся уже бесконтрольно:

— Расслабься, я ничего не менял. Всё равно они и так уже были идеальны, — успокоил я её.

— Тогда зачем говорить что-то подобное? — сказала она. Мой взгляд сбежал вниз по её плечам, остановившись на её прекрасных изгибах. Она была значительно привлекательнее, когда её не прикрывала кольчуга и пропитанная кровью куртка. Мой взгляд сказал ей всё, что ей нужно было знать. — Поверить не могу! — закричала она, и, взяв свёрнутую тяжёлую кольчугу, уронила её мне на лицо.

— Ай! — воскликнул я, отталкивая окровавленный свёрток и скатываясь с кровати. — А вот это делать было совсем не обязательно!

Её мысли уже перескочили на другую тему.

— Как думаешь, долго мы тут пролежали? — внезапно спросила она.

— Я даже не знаю, как мы сюда попали. Полагаю, нас принёс кто-то из наших людей, — ответил я. Шагнув к окну, я выглянул наружу. Открывавшийся оттуда вид ответит на большую часть наших вопросов быстрее, чем наши предположения.

Реальность вернулась ко мне стремительным потоком, когда я увидел снаружи людей, сражавшихся за свои жизни. Армия Гододдина накатывлсь на нас подобно огромной волне, обрушивающейся на скалу. Большая часть их сил собралась у внешней стены, где они пытались пробиться мимо защитников, которые удерживали пробитую в ней брешь. Мой взгляд сосредоточился на группе людей, стоявших на обломках, где бой был наиболее интенсивным.

Отбрасывающий блики на блестящей серебряной броне солнечный свет показал мне среди них Дориана. Подобно льву среди агнцев, он сражал всякого, кто приближался к нему — его меч отрубал головы и конечности так же легко, как коса режет траву. Среди павших рядом с ним людей я увидел окрашенную в яркие цвета мантию Марка. Если это и был он, то он не двигался.

Пенни встала рядом со мной, снова натягивая на себя свою порванную и окровавленную броню. Она гордо подняла голову, но я видел, как дрожали её руки и ноги, пока она силилась снова одеться.

— Ты туда не вернёшься, — сказал я. — Твоё тело не в том состоянии. Уйдут недели, прежде чем к тебе вернутся силы.

Фрустрированно вздохнув, она закончила натягивать через голову свою кольчугу, прежде чем утомление заставило её сесть на диван. Я внутренне поморщился. Кровь на её броне испортит обивку. Она поймала мой взгляд, и зыркнула на меня.

— Не говори, — предупредила она.

Вместо этого я вытащил мешочек со стекляшками, которые были настроены на ловушку, расположенную мной вокруг Замка Камерон. Медлить было нельзя. Молоток моего отца снова лежал в его кузнице, а под рукой не было ничего подходящего, поэтому я сосредоточил свою волю, и, произнеся одно слово, создал плотный, твёрдый щит вокруг мешочка. Сжав свои зубы и разум одновременно, я использовал щит, чтобы раздробить стекло внутри него — и пол ударил мне в ноги.

Мир за стенами Замка Камерон взорвался. Почва и камень взлетели на сотни футов в воздух, и всё оказалось объято огнём. Тысячи людей погибли мгновенно — кто-то сгорел дотла, а другие, бывшие дальше от центров взрыва, взлетели на воздух, изломанные и искалеченные. Дориана и тех, кто сражался в проломе стены, отбросило назад, и они покатились по земле вместе с солдатами, против которых они сражались.