Охранник, поставленный Харолдом у входа в мою комнату, странно на меня посмотрел, поскольку я всё ещё посмеивался, когда пожелал ему доброй ночи, и захлопнул дверь спальни.

На следующий день я принялся за схему «самозапирающейся двери», которая оказалась гораздо проще, чем я предполагал. Она также была такой же захватывающей, какой казалась на слух. По сути, это был метод для обеспечения того, чтобы дверь или какая-то крышка закрывалась, и автоматически запиралась, если её оставляли нетронутой в течение какого-то времени.

Что меня завораживало, так это метод для создания задержки перед тем, как происходило действие по закрыванию двери. Её можно было настраивать, поэтому хоть стандартная дверь и закрывалась в течение нескольких секунд после использования, я мог применить ту же технику для создания задержки в минуту, часы или даже дольше. Хотя я скорее всего никогда не захочу дверь, которая ждёт так долго, прежде чем захлопнуться, я мог вообразить любое количество других чар, которые были бы полезны, если бы я мог настроить их для активации с задержкой.

Например — ловушка, или, возможно, запланированное событие, которое должно регулярно повторяться… моя голова полнилась возможностями. Чем больше я узнавал, тем больше я мог вообразить способов рекомбинации различных элементов для достижения разных эффектов.

Большую часть дня я провёл, работая над идеями и ведя записи. Я не хотел ничего забыть. Роуз и Марк большую часть времени уходили заниматься своими собственными делами, поэтому меня почти не прерывали.

Тем вечером я предпринял вялую попытку понять схему, которая описывала создание эффекта, защищавшего тайную комнату от моего магического взора. Я вскоре осознал, что вялые усилия тут не помогут, и решил отложить её на другой день. Похоже было, что я уже истратил свою дневную квоту «смышлёности».

После ужина с Роуз, Марком и Харолдом я лёг спать пораньше. Мне не терпелось вернуться домой на следующее утро. Я подумывал продлить свой визит ещё на два дня, чтобы получилась полная неделя, но я скучал по Пенни. Я всё равно мог работать в Замке Камерон — просто там меня будут больше отвлекать.

Я заснул, думая о том, следует ли мне сделать наши двери «самозапирающимися». Меня рассмешила мысль о реакции людей, когда двери сами закрываются у них за спиной. Что я могу сказать? Мне хватает маленьких забав.

Следующим утром я встал рано, предвкушая возвращение домой. Прошлым вечером Роуз сказала мне, что всё ещё ищет подходящего кузнеца, поэтому возвращаться мне придётся без неё. Я сказал ей, что заскочу через недельку, чтобы проверить, готова ли она возвращаться.

Харолд приготовил своих людей вскоре после завтрака, и я видел, что не только я один был рад возвращению. У многих из них определённо были семьи, к которым они хотели вернуться так же, как и я. Я попрощался с Марком и Роуз, и довольно скоро вернул Харолда и охранников обратно в Замок Камерон.

В здании с телепортационными кругами стоял охранник, как обычно. Он привлёк моё внимание сразу же, как только я перенёс первую группу гвардейцев.

— Простите, ваше Благородие! — сказал он, нервничая.

— Минутку, — сказал я ему. — Дай мне перенести домой остальных.

На это ушла пара минут, потом я распустил людей, и повернулся обратно к нему:

— Ладно, у тебя такой вид, будто тебе нужно что-то сказать мне…

— Да, ваше Сиятельство, Джо МакДэниел хотел, чтобы я сказал вам увидеть его сразу же после возвращения, прежде всего, — ответил тот, почтительно произнося запомненное послание.

— Скажи Джо, что я увижусь с ним сразу же, как только вернусь из Ланкастера. Меня там ждёт леди, — одарил я его одной из моих обезоруживающих улыбок.

— Прошу прощения, сэр, но Джо приказал мне сказать, что ему нужно увидеть вас первым. Он сказал, что это очень важно, — ответил он. Я видел, что ему было не по себе от того, что он мне это говорил.

— Ну, Джо на самом деле не следовало ждать меня ещё день или два, так что я сомневаюсь, что несколько минут что-нибудь изменят. Увижу его сразу, как только вернусь… — произнёс я, и нырнул в комнату, где располагался круг, ведущий в Ланкастер. Прежде чем бедняга смог набраться смелости, чтобы снова повторить своё послание, я перенёсся.

Я поспешно отпер дверь, защищавшую круг в Ланкастере, и шагнул наружу. В тот день здание охранялось не менее чем тремя людьми, что, как я знал, было делом необычным. Как только я вышел, двое из них вытянулись в струнку, а третий поднёс свой рог к губам, и громко протрубил.

— А вот в этом нет необходимости! — сразу же сказал я.

Человек с рогом закончил, и опустил его:

— Прошу прощения, сэр, герцог приказал трубить сразу же, как только вы появитесь.

Я нахмурился:

— Что происходит? — спросил я. От напряжения в этих людях у меня уже встала дыбом шерсть на загривке.

— Герцог объяснит, сэр, — ответил он извиняющимся тоном.

— Ладно, — сказал я, и пошёл к главным дверям донжона. Прежде чем я достиг их, дверь распахнулась, и из неё вылетела Ариадна, двигаясь бегом настолько стремительно, насколько может юная женщина в длинных юбках, что оказалось на удивление быстро. Прежде чем я смог поприветствовать её, она бросилась мне на грудь, и уткнулась лицом мне в плечо.

— Мне так жаль, Мордэкай! — заплакала она мне в куртку. Мои опасения поднялись на несколько делений, и преобразились в истинную тревогу. Я не видел, чтобы Ариадна так плакала, с тех пор, как она была ребёнком, и в тот раз поводом был мёртвый щенок. Что-то сказало мне, что на этот раз мохнатые животные совершенно ни при чём.

— Где Пенни? — внезапно спросил я. У меня по спине пробежало холодное чувство. Ариадна что-то сказала, но я не мог ясно расслышать её, скорее всего потому, что моя рубашка глушила её голос, ну, и ещё из-за её слёз. Дверь снова открылась, и я увидел Джеймса, приближавшегося с гневом на лице.

— Ариадна! Я сказал тебе оставаться внутри. Ты делаешь только хуже, — громко сказал Джеймс, и я понял по его голосу, что он был на грани срыва.

Она повернула к нему своё покрасневшее от слёз лицо:

— Я должна была увидеть его, Отец. Я должна была сказать ему, как мне жаль.

Его следующие слова были произнесены таким тоном контролируемого гнева, что даже я дёрнулся:

— Иди… в… свою… комнату…

— Но Отец!

— Немедленно! — рявкнул он.

Она сломалась, и побежала к донжону, а я вопросительно посмотрел на Джеймса. Для него было необычным так строго обращаться со своей семьёй.

— Где Пенни?

Его лицо изменилось, за миг перейдя от гнева к усталой печали:

— Заходи, Мордэкай. Поговорим за столом, чтобы все могли услышать. Твоя мать также хочет тебя увидеть.

Я последовал за ним в парадный зал, моё беспокойство лишь усиливалось.

— Где Пенни? — снова спросил я.

— Давай сперва присядем, парень, — по-простому сказал мне он — я видел, что он пытался меня успокоить, но это лишь ещё больше меня распаляло.

Я отдёрнулся от его руки:

— Где Пенни, чёрт побери!? Я ни шагу не ступлю, пока вы не объяснитесь!

Его лицо мало что показало, но, зная его самоконтроль, это уже о многом мне говорило.

— Она пропала, Мордэкай. А теперь идём, садись, чтобы мы могли объяснить то, что мы знаем.

Я начал быстро идти, съедая шагами расстояние между собой и главным залом. Я хотел знать всё, и я хотел узнать это немедленно. Я ворвался через двери в обеденный зал, когда Джеймс ещё был в десяти шагах позади. Комнату расчистили, и единственные оставшиеся в ней люди сидели за высоким столом. Я мгновенно приметил лица присутствующих — моя мать, Леди Торнбер, Дженевив, Уильям Дойл, бывший главным егерем герцога, а также Сэр Эндрю, новый сенешаль Замка Ланкастер. Наиболее заметными были отсутствующие — не было ни Пенни, ни Дориана, ни кого-то из охранников, которых я с ними послал.

Никто из них не выражал особой радости, увидев меня. Большинство из них пытались отвести взгляд, и казалось, что всех их разрывают болезненные эмоции. Лишь моя мать посмотрела мне прямо в глаза.